Страница 67 из 124
- Почему пропустил два американских самолета, такой -сякой?
- Мы все меры приняли, товарищ маршал, даже произвели два выстрела, но, к сожалению, безрезультатно.
- Грош цена твоим выстрелам и тебе тоже, - сурово сказал министр. - Мне сейчас докладывать в ЦК, возможно, самому товарищу Маленкову. Какое решение он примет, я не знаю. Скорее всего, нам с тобой придется сухари сушить. Все. - И повесил трубку. Смирнов долго не выпускал трубку, сжимая ее в правой руке, будто она могла сказать еще что-то. Водитель занес генеральские брюки, отглаженные, вычищенные с широкими красными лампасами.
- Положи на стол, - сказал он водителю, - и можешь быть свободен.
- Глафира Константиновна просила...
- Сейчас не до этого, уходи! - вытянул руку генерал и показал пальцем на дверь.
3
В девять часов из министерства обороны СССР ему сообщили, что в среду из Москвы приезжает инспекторская комиссия в составе сорока пяти человек, которую будет возглавлять известный маршал Георгий Жуков.
- Ну, все, хана мне. Знаю я этого Жукова. Это настоящий ястреб, - произнес Смирнов и схватил брюки. В дверях снова показался майор Амосов.
- Товарищ командующий, жена просит взять трубку.
- Скажи: занят. И... не зови меня командующим, ибо я уже таким не являюсь. Позови Солодовникова и Лунева.
- Слушаюсь, товарищ командующий! - отчеканил Амосов. Майор Амосов был очень спокойный, уравновешенный и умный офицер. Своим олимпийским спокойствием и уверенностью он прекрасно воздействовал на собеседника, как бы передавая ему частицу своего спокойствия и уверенности. Генерал Смирнов любил его и уже собирался повысить в должности майора, но все так неожиданно переменилось, все так перемешалось, если не сказать стало с ног на голову.
Когда вошли два генерала, командующий уже был в полной форме, брюках и кителе, а также в фуражке.
- Садитесь товарищи. Плохи наши дела. Через два дня, в среду нас снова проверяют. Около пятидесяти человек из Москвы к нам приезжают. Надо встретить в аэропорту, разместить, поставить на довольствие, подготовить подразделения для проверки, посмотреть еще раз планы военно-политической подготовки в наших частях. Главное внимание уделить проведению политзанятий и проведению политинформации, и, разумеется, изучению гениальных трудов Ленина и Сталина по вопросам военного искусства.
- А кто возглавляет инспекторскую проверку? Жуков? - не без тревоги спросил Солодовников.
- Маршал Жуков.
- Ого! Это не маршал, это волк, - сказал генерал Лунев. - Я думаю, Юрий Петрович, что нам, не откладывая это дело в долгий ящик, надо немедленно приступить к собственному смотру готовности войск к отражению внезапного нападения противника. Начать эту работу сразу же, до прихода московских товарищей.
- Я думаю: он прав, - поддержал Солодовников.
- Если вы разрешите, Юрий Петрович, я этим немедленно займусь. В актовом зале полка связи, а он рассчитан на тысячу двести посадочных мест, я уже в 12-00 проведу совещание с руководящим составом от командира дивизии до командира батареи.
- Действуйте, - сказал Смирнов.
Генерал Лунев тут же вскочил и, приложив руку к головному убору, выскочил из кабинета командующего. Солодовников, теребя авторучку в руках и как бы изучая узорчатый графин с водой, сказал:
- Пусть проводит. Это не помешает. Мы должны сами начинать исправлять свои ошибки, не дожидаясь указаний сверху. А вообще эти поганцы здорово нам подгадили. Надо поражать такие цели немедленно, не дожидаясь приказа командующего. Сбили бы хоть один самолет, мы были бы на высоте. Это престиж, понимаете? Это престиж страны, а не просто нашего Белорусского военного округа. А тут мы подкачали, и так глупо. Но почему, почему все так, как будто нарочно нам свинью подсунули. Надо им отомстить. Надо бы связаться с командующим советских войск в Германии, пусть пошлет им несколько самолетов хотя бы до Лондона и обратно. Я знаю командующего, может, позвонить ему, а?
- Не стоит. Да он и не пойдет на это. Это международный скандал и такую просьбу или, вернее совет, мог бы дать только министр обороны, либо, скажем, товарищ Берия, но никак не мы.
- Я с этим согласен. Это я так, по дружески мог бы посоветовать Ивану Тимофеевичу.
Снова тихонько появился дежурный Амосов.
- Ваша жена здесь, товарищ командующий, - доложил он.
- Не пускай ее, - в сердцах выпалил генерал, - хотя погоди, пусть уж, раз здесь...
Дежурный едва успел закрыть за собой дверь, как тут же появилась растрепанная, заплаканная супруга генерала Глафира Константиновна.
- Почему ты не берешь трубку, в чем мы виноваты, если эти мериканские стервятники решили прогуляться над нашей родной Белоруссией? Мы за тебя все переживаем, убежал из дому, сломя голову, штаны не успел надеть, не побрился, не позавтракал. Дочь плачет, в школу идти отказалась. Борис Петрович ее тама успокаивает, спасибо ему, - говорила она, одним глазом, посматривая, на Солодовникова, как он будет реагировать на то, что его сын, озабочен состояние души ее дочери.
- Садитесь, Глафира Константиновна, - предложил Солодовников. - Не стоит так переживать. Мы пока целы и невредимы, а что будет дальше- посмотрим. Конечно, хорошего мало, но все это не смертельно. Живы будем - не помрем, как говорится.
- Вытри лицо и возвращайся домой. Не звоните мне больше. Все семейные дела обговорим дома, я буду вовремя.
Глафира Константиновна подошла к большому зеркалу, немного ужаснулась своего вида, достала большой носовой платок, промокнула слезы на глазах, достала пудреницу из небольшой черной сумки и, потратив всего пять минут, привела себя в порядок и незаметно вышла из кабинета своего знаменитого мужа.