Страница 69 из 124
Лиля положила записку в последний момент, когда уже у нее не оставалось больше времени: ее у памятника вождю, на центральной площади перед домом ЦК партии и Дома правительства Белоруссии, ждала ее университетская подруга Августа.
***
После того печального случая связанного с полетом американских самолетов над территорией Белоруссии, из Москвы приезжала бригада генералов во главе с маршалом Жуковым. Проверка была поверхностной и скоропалительной: Жуков приказал построить всех сотрудников штаба БВО во главе с командующим Смирновым, отцом Лили и не выслушав никаких объяснений, подошел к отцу вплотную и несколько раз ударил его перчаткой по лицу.
- Все! Уходите, вы больше не командующий. Я вас снимаю с поста командующего.
Отец плакал, рассказывая дома эту позорную историю, и даже пытался застрелиться. С матерью сделалась истерика. Все думали, что за снятием с поста командующего последуют и другие беды: разжалование, увольнение из рядов вооруженных сил, а то и арест. Но этого, слава Богу, не произошло. Отца вызвали в Москву и предложили пост командующего Забалькайским военным округом. Это было спасением, и все же это был удар по Лилии. Ей не хотелось покидать город, в котором она родилась и выросла, где получила высшее образование. Она ходила вся в черном, как молодая вдова, мучительно ища, за что бы зацепиться, чтобы остаться в городе. Как никогда раньше она хотела выйти замуж за Бориса Солодовникова, но Борис, как только все это случилось, быстро и окончательно переметнулся к Нине Луневой, еще вчера неразлучной подругой. Нина начала сторониться, избегать ее взгляда, ссылалась на занятость при случайной встрече, а потом и вовсе перестала общаться с Лилей. Вот тебе и подруга, под стать матери, которая так ценила поговорку: своя рубашка ближе к телу.
Лиля ухватилась за мысль, что она не может бросить детей-пятиклашек, где она преподавала литературу всего два раза в неделю. Но как сказать родителям об этом? Не будет ли это очередным ударом для них, и так отец ходит за сердце хватается, все время валерианой от него пахнет.
И вдруг, мучивший ее вопрос, разрешился неожиданно быстро и положительно: отец объявил, что она остается в Минске в той же квартире. По договоренности с генералом Солодовниковым, в ближайшие три года никто не будет ставить вопрос об освобождении квартиры, если там кто-то из членов их семьи останется жить.
Лиля была на седьмом небе от счастья.
После отъезда родителей в далекое Забайкалье она тосковала целых два месяца и не только по родительской ласке, но и по материнской кухне, а потом стала потихоньку привыкать и к кухне и к одиночеству.
Сейчас, когда она выскочила из библиотеки, было без пяти минут шесть вечера. Ровно пять минут требовалось, чтоб добежать до памятника, возле которого уже стояла Августа.
- Ты точная, как часы, - сказала Августа, целуя подругу в щеку.
- Я ведь дочь военного, да к тому же генерала, - засмеялась Лиля.
- Я столик заказала в ресторане "Континенталь".
- Танцульки будут? - спросила Лиля.
- Там всегда танцульки и кавалеров полно, - ответила Августа, игриво улыбаясь.
- Меня они мало интересуют. Я сегодня в читалке солдатика видела. Лицо умное, глаза, как у Ленского из оперы Пушкина "Евгений Онегин". Сидит, стихи сочиняет.
- Да? Это очень интересно. Покажи мне его. Никто не знает, в ком какой бес сидит. Может, из этого солдатика большой человек выйдет, это же характерно для нашей социалистической системы, не так ли? А ты познакомилась с ним?
- Я ему записку оставила, а в записке мой домашний телефон. Позвонит он, как ты думаешь? У него наверняка уже есть девушка.
- Так тебе надо было указать в записке: дочь генерала Лиля. Эх, ты, лапша! Меня рядом не было, я бы его живо захомутала.
- Ты такая, я тебя знаю.
- Покажи мне его, я сразу определю, чего он стоит, - сказала Августа, держась за руку Лили. Они уже шагали по направлению к ресторану, что находился чуть дальше оперного театра.
- Ишь, чего захотела! Сразу показывай ей. Еще и показывать нечего. Если он позвонит, и мы с ним увидимся, тогда я решу, стоит ли нам встречаться, после этого, возможно, я и тебя с ним познакомлю. Только, чур, не отбивать!
- Не переживай. Кавалеров полно. А солдатик...-хи-хи: ему, видимо, служить, как медному котелку. И потом... что это за кавалер, солдат? Тебе полковник нужен, не меньше. Неужели отец не может выдать свою единственную дочь за полковника?
- Полковники все старые и давно женатые. О чем ты говоришь? Я вообще не хочу выходить за военного, - искренне сказала Лиля, заглядывая подруге в лицо, чтобы понять, шутит ли та, или про себя, втихаря, смеется над ней.
- Как твой Борька? - спросила вдруг Августа.
- К моей подружке Нине Луневой переметнулся, - сказал Лиля несколько грустным голосом, в котором скользила нотка сожаления.
- К Нине? - удивилась Августа. - Ну и мымра! Как ей только не стыдно! Пригрела ты змею у самого сердца. Я могу сказать ей об этом, хочешь? Пристыжу ее, ведь она - бывшая твоя подруга.
- Ничего говорить не надо, она все равно не поймет: в части сообразительности и главное порядочности, она, как говорится, Богом обижена.
- Так у вас с Борисом Солодовниковым все было, как говорится, на мази. Может, ты в чем-то виновата? Ты была с ним в близких отношениях, он добивался тебя?
- Кроме поцелуев, ничего у нас не было, - ответила Лиля. - Пока отец был командующим, Борис относился ко мне с неким почтением, граничащим с чинопочитанием. Возможно, у него серьезных чувств ко мне не было. Я тогда могла заманить его в постель и заставить жениться, но я решила, что этого нельзя делать и оказалась права.