Страница 30 из 128
— Я по-фински даже «здравствуйте» сказать не могу, — заметил я с недоумением.
Шеин подошел к книжному шкафу, наполовину заполненному трудами Ленина, партийными документами, речами партийных вождей, вытащил оттуда небольшую книжицу в темно-синем переплете и передал мне.
— Выбери себе десятка два-три выражений, подучи, хотя финский тебе не потребуется. Твоя главная задача — подбор материала — потенциальной агентуры. Чем больше информации, тем легче вербовка. Вербовать будут другие, не здесь, в Европе, Америке, Австралии, Германии. Это большое искусство, надо этому долго и упорно учиться. Глубже знакомься, приглядывайся к слабостям, осторожно выпытывай, все, что можно, иногда даже мелочь бывает ценной. От твоей ориентировки будет зависеть качество вербовки. Здесь удобный полигон для подбора будущих кадров. Нет настороженности при знакомстве, думают: встретился и прощай. И помни, где бы ты ни работал, тебя прикроем, одного не бросим, хотя людей наших видеть не будешь. И последнее: твой костюм свидетельствует о том, что ты советский офицер. Надо срочно от него избавиться. Я выдам тебе деньги и посоветую побывать в магазине «Тиволи». Там более-менее модная одежда и высокого качества. Обрати внимание, в пиджаках здесь ходят крупные чиновники и советские полковники, поэтому ты должен сразу выделиться из этого стада. Обслуживает советскую военную колонию египетский контрразведчик майор Бардизи. У нас есть подозрения, что он работает не только на нас, но и еще на какую-то разведку. Это нас тревожит. Спасает только то, что наших здесь очень много, и ему не под силу всех опекать. Если встретишься с ним, проявляй интерес, где можно купить дешевую женскую одежду. Это твоя гарантия, что он тебя обойдет вниманием. Бардизи презирает тряпичников и не принимает их всерьез. Что бы ни случилось — меня информировать в любое время дня и ночи. Вопросы есть?
— Пока нет.
— Встречаться будешь с моим помощником — Визгуном Борисом Ивановичем. Он второй секретарь посольства. Вот телефоны его и мои. Запомнил?
— Запомнил, — ответил я, проникаясь серьезностью дела, которое начиналось только сейчас, а не там, в Москве, где отрабатывались приемы знакомства, наружного наблюдения, вербовки. То была всего навсего игра, и, кажется, далекая от реальности.
— Буду ли я контактировать с нашими людьми, кроме вас и Визгуна?
— Нет, у тебя в них нет нужды. Каждый делает свое дело. И никакого обмена опытом и информацией — у нас не социалистическое соревнование. Работают индивидуалы, каждый за себя.
Шеин открыл сейф, вытащил уже приготовленную пачку египетских денег и протянул мне.
— Здесь четыреста фунтов. Распишись! — сказал он коротко и положил передо мной лист бумаги с отпечатанным текстом. Край листа он держал, ожидая, пока я поставлю своего «Роджера». Но я все же разглядел, что там стояло прописью четыреста фунтов. Кажется, меня еще не начали надувать и платят столько, сколько стоит в расписке.
«Роджер» начал работать в свободном полете, главная задача: только подбор кандидатов на вербовку и сбор на них информации.
Я прошел через мост с острова Замалек и оказался на центральной улице. Голова пошла кругом от магазинов, битком набитых барахлом, витрин, изобилия обуви и продуктов. Людей здесь было очень много. Было время прогулок: вечером жара спала, приятно пройтись по набережной Нила, пересечь центр, зайти в «Гроппи» съесть мороженого, его тут на выбор не менее десяти сортов, выпить настоящего апельсинового сока, понаблюдав, как на твоих глазах выдавливают этот сок. Нетерпение подстегивало меня, я начал приглядываться к европейцам — а вдруг сразу найду то, что нужно. Но мой поиск ничего не дал. Лишь часов в десять вечера повстречалась девушка в легком светлом платье с короткой стрижкой. Я решился ее остановить и, нарушая всякие инструкции, спросил:
— Я заблудился. Подскажите, как мне попасть в Замалек?
Она окинула меня внимательным взглядом и сказала:
— Говорите по-русски.
Я несказанно обрадовался. Напряжение, с которым я тут не расставался, ослабело.
— Господи! Вы наша! — воскликнул я обрадовано.
— Ваша, ваша! — засмеялась она. — А вы, наверно, только что прибыли?
— Да, но как вы догадались, что я русский? У меня такой плохой английский?
— Нет! Английский у вас отличный. Туфли у вас советские, стандартные, дешевые, со шнурками. Здесь такие не носят.
Она улыбнулась приятной, обвораживающей улыбкой.
— Давайте знакомиться. Галя! За границей мы все родные и радуемся своим. На будущее запомните, удобнее всего попасть в Замалек с помощью такси. Садитесь и скажите водителю: «Замалек». Он знает, куда вас доставить, в советскую колонию.
Уже больше двух месяцев я прожил в Каире, изучая этот противоречивый, социально неуравновешенный город. На моем счету было четверо знакомых европейцев, на которых я написал отчеты. Но, по моему убеждению, это были четыре пустышки, хотя как сказать…
Первым в моем списке потенциальным кандидатом в агенты ГРУ стал немец Юрген Линц, инженер, доставивший в Каир оборудование для спортивной школы. Я сидел в ресторане на «Седьмом небе» во вращающейся кабине телевизионной башни и смотрел на величественную панораму огромного города, залитого электрическими огнями. Здесь не экономят электроэнергию, хотя электростанцию в Луксоре построили египтянам мы. Построить-то построили, а экономить не научили, и теперь я любуюсь волнистой лентой огней, протянувшейся вдоль Нила.
Лет сорока, с приятными чертами лица, но явно не аристократическим носом, мужчина подошел к моему столику и, виновато улыбаясь, попросил извинения за беспокойство.
— Простите, вы не немец? — спросил он по-немецки. Я с любопытством на него посмотрел, и он понял, что ошибся. — Вы говорите по-английски?
— Естественно! Я — финн, — сделал я ошибку — а вдруг он оказался бы земляком?
— О, как хорошо, что я встретил европейца, — воскликнул он радостно, будто уже получил от меня то, что хотел. — Со мной приключилась неприятность: я утерял бумажник и обнаружил только сейчас, когда поужинал. Вы не могли бы мне одолжить десять фунтов, я немедленно вам верну, завтра же. Я приехал из Мюнхена, инженер, вот моя визитная карточка.
Конечно, в Советском Союзе я бы на такую просьбу ответил, что сам без денег сижу, потому что у нас жулья хватает. Но здесь особый случай. Я в засаде, а зверь сам на меня вышел. Даже если он меня обманет, потеря не велика.
— Сэр! Никаких проблем! О чем вы говорите? — Я вытащил бумажник, выдернул десятку и протянул ему. Тут же я добавил, что буду счастлив, если он составит мне компанию.
Немец озадаченно помедлил пару секунд и расплылся в довольной улыбке.
— Для вас это не обременительно? Я же без гроша.
Мы в тот вечер много пили, много — это по представлению немца. Я же чувствовал себя в форме. Мы побывали в «Голубом Ниле», снова пили. Я не торопил события, вспоминая слова Мыловара: «Не гоните лошадей, но и не давайте им плестись». Потом мы перебрались в «Оберж де Пирамид». Там был ночной клуб, внизу бар и ресторан. Посмотрели полустриптиз с тощими девицами. Я не большой знаток в этой области, но если это тощие девицы, так они тощие, и не о чем тут говорить. Одна из них потом прилепилась к немцу, позволяла ему лазить руками, где он желал, а сама в это время раз пять заказывала шампанское. Позднее я узнал, что чем больше такие девицы закажут выпивки, тем больше заработают: двадцать процентов стоимости платят им. Я следил, как немец заводился, как он наливался страстью и готов был прямо тут, в кабинке, удовлетворить свою половую потребность. А она снова хлопнула в ладоши, и официант тут же подал два бокала шампанского. Я же не пил, держал свой бокал и наблюдал. Девица только пригубляла вино. А немец пил, он совсем потерял ориентировку, бормотал: «Их либе! Их либе!», а сам все шарил руками у нее между ног.
Я решил прекратить это сексуальное развлечение и цыкнул на девицу:
— Исчезни! И счет!
Она, как гуттаперчевая, изогнулась в руках у немца и выскользнула. Сразу появился официант, а возможно, это был не официант, а содержатель борделя, одетый в просторную белую одежду и турецкую феску с кисточкой. Он сунул немцу счет, но я перехватил его и стал просматривать. Сказалась наша советская привычка не доверять этому сорту людей. Но жулье — оно и в Каире жулье: десять бокалов шампанского турок засчитал за десять бутылок. Я схватил его за грудки, ткнул в морду счет и прошипел: