Страница 63 из 85
– Фрэнк, ты просто чудо, – сказал он. – Скоро здесь возникнет такая паутина исков, которую никто не сможет порвать. Все будут судиться друг с другом.
Каупервуд улыбнулся в ответ.
– Мне нужно лишь немного времени, только и всего, – сказал он. Впервые он был немного удручен; то дело, которому он посвятил годы усердного труда и умственных затрат, завершилось.
Больше всего его беспокоили не пятьсот тысяч долларов, которые он задолжал городской казне, хотя он понимал, это взбудоражит общественную и политическую жизнь города, когда новость просочится наружу; это была законная или, по крайней мере, почти законная сделка. Нет, его беспокоили сертификаты городского займа на шестьдесят тысяч долларов, которые он не смог вернуть в амортизационный фонд и теперь уже не смог бы это сделать, даже если бы деньги упали к нему с неба. Их отсутствие было самой серьезной проблемой, и он много думал о сложившейся ситуации. Он решил, что может обратиться к Молинауэру или Симпсону либо сразу к обоим – он не был знаком с ними, но после разрыва с Батлером только они могли помочь ему, – и заверить их, что сейчас он не может вернуть в казну пятьсот тысяч долларов, но если против него не будет возбуждено дело, он дает слово спустя время вернуть все до последнего доллара. Если они откажутся и ему будет предъявлено обвинение, пусть они дожидаются, пока он не «будет готов», – чего, по всей вероятности, не произойдет никогда. На самом деле было не ясно, каким образом даже они могли бы предотвратить его судебное преследование. В его бухгалтерских книгах деньги числились как долг перед казначейством, а в книгах казначейства – как ссуда на его имя. Кроме того, существовала местная общественная организация под названием Гражданская ассоциация муниципальных реформ, которая время от времени проводила расследования в связи с публичными скандалами. Его растрата, несомненно, дойдет до сведения этого уважаемого учреждения, и будет проведено открытое расследование. Отдельные люди уже знали об этом, к примеру, его кредиторы, которые сейчас изучали его балансовые отчеты.
Вопрос встречи с Молинауэром, Симпсоном или обоими так или иначе имел важное значение, но перед этом Каупервуд решил посоветоваться с Харпером Стэджером. Поэтому через несколько дней после закрытия своего банка он послал за Стэджером и все ему рассказал о последней сделке, хотя и не дал понять, что он не собирался возвращать сертификаты в амортизационный фонд до того, как поправит свои дела.
Харпер Стэджер был высоким, подтянутым и довольно элегантным мужчиной с мягким голосом и безупречными манерами, чья походка напоминала крадущегося кота, почуявшего близость собаки. Он имел худощавое удлиненное лицо того типа, который привлекает женщин. У него были голубые глаза и каштановые волосы с рыжеватым оттенком. Его ровный, пристальный взгляд иногда был устремлен на собеседника поверх худой, изящной руки, которой он задумчиво касался своего подбородка. Он был крайне жесток, но не агрессивен и равнодушен, поскольку ни во что не верил. Он не был беден и даже родился в зажиточной семье. Он обладал врожденной чуткостью и созидательным складом ума, но почти единственным стимулом к работе для него было достижение известности и богатства. Каупервуд представлял для него прекрасную возможность добиться того и другого. Кроме того, он был замечательным собеседником. Из всех своих клиентов Стэджер больше всего восхищался Каупервудом.
– Пускай они подадут иск против тебя, – сказал он после того, как его блестящий ум мгновенно оценил юридические аспекты ситуации. – Я не вижу здесь чего-то более серьезного, чем формальное обвинение. Если дело дойдет до суда – хотя не думаю, что это случится, – обвинение может быть основано на присвоении чужой собственности или растрате. В данном случае средства были переданы тебе на ответственное хранение. Единственным выходом будет клятвенное заверение, что ты получил этот чек с ведома Стинера и при его согласии. Тогда это будет выглядеть лишь как формальное обвинение в безответственности с твоей стороны, и я не верю, что любой суд может приговорить тебя с учетом свидетельств, как были выстроены ваши отношения. Тем не менее так может случиться; никогда нельзя угадать, какое решение вынесет суд присяжных. Как мне представляется, все будет зависеть от того, кому будут более склонны поверить присяжные – тебе или Стинеру, и от того, насколько городские воротилы захотят сделать Стинера козлом отпущения. Все дело в предстоящих выборах. Если бы кризис случился в любое другое время…
Каупервуд жестом прервал его речь. Он уже все знал об этом.
– Сомневаюсь, что все будет зависеть от того, какое решение примут политические круги, – сказал он. – Ситуация слишком сложная, и ее будет трудно замять. Что будет, то и будет.
Они сидели в кабинете Каупервуда на втором этаже его особняка.
– Я хочу знать, Харпер, какие юридические последствия мне грозят, если, как ты выразился, против меня выдвинут обвинение в незаконном присвоении имущества и признают виновным, – продолжал он. – Каков максимальный срок заключения в данном случае?
Стэджер немного подумал, потирая подбородок длинными пальцами.
– Давай посмотрим, – сказал он. – Это серьезный вопрос, не так ли? По закону полагается от одного до пяти лет, но в случае растраты средний срок колеблется от одного до трех лет. Разумеется, в данном случае…
– Мне все известно об этом, – раздраженно перебил Каупервуд. – Мой случай не слишком отличается от остальных, и ты это знаешь. Растрата есть растрата, если так захотят местные политиканы.
Он глубоко задумался, а Стэджер встал и стал небрежно расхаживать по комнате. Он тоже размышлял.
– И я могу отправиться в тюрьму в любое время судебного разбирательства еще до того, как будет вынесено окончательное решение в высших инстанциях? – угрюмо спросил Каупервуд через некоторое время.
– Да, во всех судебных процедурах такого рода есть одно обстоятельство, – осторожно ответил Стэджер, который теперь теребил мочку уха и старался выражаться как можно деликатнее. – Ты можешь избегать тюремного приговора на всех ранних этапах слушаний такого дела, но когда тебя признают виновным и выносят промежуточный приговор, чертовски трудно что-либо поделать. Фактически тогда ты обязан отправиться в тюрьму на пять-шесть дней, пока не будет подано ходатайство о пересмотре дела и получено свидетельство обоснованного сомнения в приговоре[30]. Обычно это требует примерно столько же времени.
Молодой банкир выпрямился, глядя в окно.
– Все довольно сложно, не так ли? – заметил Стэджер.
– Да, я бы так сказал, – отозвался Фрэнк и тихо добавил: – Тюрьма! Пять дней в тюрьме!
Что ни говори, это будет жуткая оплеуха. Пять дней до подачи ходатайства и получения свидетельства, если оно вообще будет получено! Сесть за решетку? Он должен избежать этого! Его коммерческая репутация не переживет такого позора.
Глава 32
Необходимость в последнем совещании между Батлером, Молинауэром и Симпсоном стремительно нарастала, так как ситуация ухудшалась с каждым часом. Третья улица полнилась слухами о том, что, помимо невозможности возместить крупные убытки, понесенные в результате еще не улегшейся паники на фондовом рынке после пожара в Чикаго, Каупервуд и Стинер либо Стинер при соучастии Каупервуда пробили в городской казне дыру размером в пятьсот тысяч долларов. Вопрос заключался в том, как замять это дело, так как до выборов оставалось еще несколько недель. Банкиры и брокеры обменивались друг с другом странными слухами о чеке, полученном в городском казначействе без согласия Стинера уже после того, как Каупервуд осознал свое грядущее банкротство. Существовала опасность, что это дойдет до сведения очень неудобной политической организации, известной как Гражданская ассоциация муниципальных реформ, президентом которой был известный сталелитейщик и человек кристальной честности и нравственности, некий Скелтон К. Уит. Этот Уит годами следовал по пятам городской администрации, где преобладали республиканцы, тщетно пытаясь пресечь творившееся там беззаконие. Он был серьезным и суровым человеком, одним из тех лицемерных праведников, которые смотрят на жизнь через призму гражданского долга и, нечувствительные к любым плотским страстям или увлечениям, доходят до крайностей в своей поддержке десяти заповедей в том виде, как они это понимают.
30
Примерный аналог кассационной жалобы. Тогда в США она разделялась на две процедуры: ходатайство о пересмотре дела в суде текущей или высшей инстанции и «свидетельство обоснованного сомнения» со ссылками на соответствующие статьи законодательства.