Страница 84 из 86
- Эй! – долетел до его слуха еле слышимый оклик. Юноша поднялся с ложа и, опираясь на все четыре конечности, подобрался к выходу, замер, не решаясь выглянуть и надеясь, что звук повторится. Он боялся, что это какая-то проверка, устроенная хитроумным Харакко; очень не хотелось бы оступиться под самое завершение испытаний. Но когда его окликнули снова, понял, что зовут его из соседнего, стоявшего поодаль куваса: туда определил Тыйхи Итки. Очень медленно и боязливо он выглянул наружу и увидел торчащую из хижины справа лохматую голову друга. – Эй, Атхо, как ты?
И Пойкко, нет, уже совсем и не Пойкко вовсе, вдруг понял, что Итки, который теперь тоже вовсе и не Итки, зовёт его новым именем. Молодой охотник широко улыбнулся.
- Сижу, – отозвался он и подмигнул другу. – А ты, Алмори?
- Сижу! – откликнулся тот и шмыгнул, расплываясь в горделивой ухмылке.
Третье из героических имён досталось Калхе. Заслуженно досталось, как самому умелому и ловкому. Так и должно было быть. Они с Итки в обиде не были: носить имена отважных братьев Вёёниемина – да об этом все мальчишки грезят с самого раннего детства! Они не слишком удивились, когда на церемонии Харакко подозвал к себе Калху и выкликнул его новое имя: так случалось время от времени, когда лучшему давали столь почётное прозвание. Но когда им самим дали столь чтимые в народе имена, оба оказались в растерянности. Они не считали, что достойны такого дара. Но помощник ноия во всеуслышание заявил, что те, кто протянул руку помощи своему сопернику, не забыв в пылу состязания о межродовом родстве, поступили как братья, а потому, достойны прозываться именами братьев Вёёниемина. О, как смотрели на них троих все сверстники!
Их вспугнул Тыйхи: помощник колдуна появился на тропе со стороны Дома предков. В руках он нёс покачивающиеся полупрозрачные бурдюки с водой. В согбенной его фигуре чувствовалась необычная лёгкость, волосы трепетали от быстрой ходьбы. Новообращённый Атхо постарался подальше отодвинуться от выхода. Он слышал, как старик по очереди окликал постящихся, поднося каждому напиться. Вскоре шаркающие по сухой земле шаги послышались совсем рядом. А потом ноги Тыйхи остановились против входа в его кувас.
- Наречённый Атхо! – окликнул старик. Юноша зашевелился. Услыхав шорох, Тыйхи опустился на землю и, пыхтя, точно медведь, всунулся в хижину. Уселся на входе и протянул парню наполовину опорожненный бурдюк.
Атхо жадно глотал студёную родниковую воду.
- Оставь другим! – усмехнулся Тыйхи, сверля крохотными глазками молодого охотника. Атхо с сожалением и оставшимся непогашенным чувством жажды вернул бурдюк старику. – А я к тебе с вестью, - продолжал меж тем Тыйхи. – Твой исавори, Каукиварри уходит. Просил приглядеть за тобой. – Помощник ноия сделал многозначительную паузу и хитро заглянул в глаза юноши. – Велел передать, чтобы до холодов ты исправно помогал Сарвиемину, помогал кормить семью.
В груди Атхо шевельнулась грусть. Теперь он остался один. Как-то у него получится помогать дяде? Не ударит ли лицом в грязь? Остаётся смириться: придётся считать семьёй Сарвиемина и его домочадцев.
- Держи голову выше! – угадав охватившее его смятение, подбодрил Тыйхи. – На тебя теперь все смотреть станут. Не опорочь данного тебе имени!
Тыйхи внезапно отвернулся и полез наружу.
**
Каукиварри размашисто шагал по тропе. Солнечные блики пятнали деревья и землю. Над головой пересвистывались птицы. Душа пела.
Ноги уносили его прочь от ещё видневшегося сквозь стволы Саусурри в сторону далёкого пока дома. И от того было радостно: впереди ждут радостные встречи, позади – посвящение Пойкко. Внук показал себя более, чем достойно: все отметили его отвагу и великодушие. И имя дали – на зависть прочим. Молодец! Достойный сын своего отца. Тот тоже был хорошим человеком, правда прожил недолго. Будет теперь, кем гордиться их семье: в доме вновь появился мужчина. Теперь и ему, Каукиварри, можно отойти на покой. А как будет радоваться маленькая Юмми, слушая рассказы про старшего брата!
Тропа бежала в зелёную чащу. Длинные ноги словно проглатывали её. От стойбища Сууто доносился одинокий собачий брех. Даже неприятная тянущая боль в зажившей ноге не могла омрачить переполнявших старика чувств. Весело вьётся вдогон отступающему сумраку леса охотничья тропа!