Страница 8 из 86
Братья стояли возле дерева с ликом хёнки и в утреннем, ещё тусклом свете разгорающейся зори разглядывали примятый мох у себя под ногами.
- Вот тут когти процарапали землю, – рассуждал Атхо, задумчиво накручивая пряди своей бороды на палец. – ОНО было большое и тяжёлое. Смотри – вмятины, где он стоял, глубокие. А вот тут он встал на четыре ноги и пошёл в лес. И следы-то у него...
- Медвежьи, – кивнул Алмори.
Атхо распрямил спину и задумчиво посмотрел на брата.
- Звери, как и люди, ночами не ходят, – заметил Алмори. – Те, в ком заключена Тайко, могут менять свой облик как того пожелают. Так старики говорят.
Атхо закивал бородой, сам начав припоминать древние легенды, слышанные им в далёком детстве и навсегда оставившие след в его памяти. Да, действительно, часть древней Силы воплотилась в юхти, хозяевах, водяных и прочей нечисти. Даже люди, и те носят в себе толику Тайко. И звери, и птицы, и рыбы. Даже деревья и травы. Тайко присутствует во всём, что живо. Она вездесуща. Она ни злая, ни добрая. Всё зависит от того, кто ею обладает.
- Я думаю, – заговорил вновь Атхо после долгого молчания, – что это были не юхти. Они ходят скопом, а этот, вроде, был один. Думаю, это всё ж таки кто-то другой.
- Тогда кто? Медведь не мог, юхти – тоже. Кто ж тогда?
Атхо повернулся спиной к лесу и, продолжая теребить бороду, зашагал к потухшему, испускающему тонкую струйку дыма, костру. Алмори проводил его взглядом, пожал плечами и неспешно пошел вслед. Он давно привык к тому, что Атхо подчас бывает странен: обрывает разговор на полуслове и замолкает по своему разумению. И тогда до него не докричишься – отмахнётся только.
Атхо забрался в шалаш, отцепил подвешенных к шесту жареных окуней и вылез наружу. Одного сунул брату. Опустившись на одно из брёвен, начал есть, из-под нахмуренных бровей разглядывая свою вчерашнюю работу. Теперь, утром, вытесанный с вечера куванпыл уже не казался таким уж безупречным. Почему-то в глаза бросались одни недостатки творения: там не дотесал, там не поправил, а там и вовсе хватил лишнего. Наверное, это от того, что ночь выдалась трудная. Ведь после того, как неведомое существо ушло – или рассеялось в воздухе – они больше не сомкнули глаз, ожидая его возвращения. К счастью, ждали напрасно: оно так и не появилось во второй раз. От того и видится всё каким-то мрачным: сказываются должно быть испытанный страх и усталость. Но переделывать всё равно не станешь: некогда - надо остальных куванпыл делать. Этот пускай таким остаётся.
Ещё ночью они решили кто и чем займётся с наступлением утра. Поэтому, завершив скудную трапезу, Алмори, захватив лук и стрелы, отправился на охоту, оставив брата вытёсывать новых идолов. Конечно же, брёвен нужно было бы принести ещё, да таскать их в одиночку не очень-то сподручно. Потому братья решили, что будет полезнее, если Атхо в отсутствие брата займётся куванпыл.
Когда мелькавшая сквозь деревья спина младшего брата окончательно скрылась от глаз, Атхо взялся за инструменты. Поначалу невесёлые навязчивые думы, возвращавшие его к событиям минувшей ночи, не давали ему сосредоточиться: начал он несмело и через силу. Взявшись за долото и колотушку, смахнув пару стружек, он откладывал их, хватал топор, потом отбрасывал и его, снова тянулся за продолговатым кремнёвым теслом. Погрузившись в задумчивость, безо всякого смысла наглаживал пятернёй белёсый ствол, колупал ногтем какую-то зазубринку. Иной раз вставал, ходил вокруг брёвен, меряя шагами их длину. Садился, вставал, опять садился и начинал скоблить и врубаться в початый ствол. Но никак не мог вызвать перед внутренним взором образ первопредка. Его начали даже одолевать сомнения в том, что сегодня у него вообще что-нибудь получится: возможно, предки просто не хотят выходить в этот день из своего обиталища. Но постепенно лишние мысли отходили, прятались куда-то вглубь, становясь не такими скребущими как сначала. Рука всё реже выпускала инструмент, щепа и стружки прикрыли моховую зелень возле оживающего бревна. Работа пошла. Вскоре Атхо всецело погрузился в неё, не замечая, как течёт время.
Закончив выделывать первого куванпыл, едва переведя дух и встряхнувшись, он взялся за следующее бревно.
...Незадолго после полудня, вернулся Алмори.
Ещё только подходя к стоянке, он заслышал стройный перестук колотушки, который по мере приближения, становился всё громче. Когда Алмори, остановившись возле брата, сбросил с плеч тяжёлую ношу, Атхо вздрогнул и выронил колотушку. Посмотрел на солнце, посверкивающее в вышине, затем скосил взгляд на свёрток свежеснятой оленьей шкуры. Цокнув от радости языком, он поднялся на затёкших ногах и широко улыбнулся.