Страница 23 из 86
Река, текущая до того по раскисшей равнине, здесь вновь подходила к горам, огибая самое их подножие. В этом месте тропа суури также подходила к Срединному хребту и люди, бывало, по осени устраивали на них облавы. Но было это давно. Теперь же, когда суури год от года становилось всё меньше и меньше, охотники досюда не добирались.
Суури...
Этой весной, едва задули первые тёплые ветры и на равнине появились тёмные проплешины, тощие стада уцелевших суури подались на север. За год до того, почти полностью пропали бизоны и олени. Изобильная некогда Вёёни обесплодила и усыхала, как стареющая матерь, словно срок её жизни подходил к концу. И как это бывает, стали голодать её дети – народ Маакивак. Голодать и уменьшаться числом. Великая Вёёни истощилась. Не было боле в ней огромных, затмевающих землю стад, что кормили поколения Маакивак. Ушло то время.
Поначалу никто и не ведал, что всё так обернётся. А ведь были знаки. Говорят, ещё во времена дедов ледовые шапки Срединного хребта видны были с равнины. В своём детстве Вёёниемин такого уже не помнил. На самых высоких вершинах предгорий лежали, правда, невеликие бельма снежников, от которых теперь уже не осталось и следа. Рассказывали, что в старину и суури, и бизонов с оленями было куда как больше на бескрайнем челе Таасан. Но как-то не верилось людям, что зверя может быть больше, чем они привыкли видеть. Однако ж... Видимо, было. Просто, новое поколение того не знало.
Зимы становились короче, лета теплей. И люди радовались. Былинные холода, сковывающие землю и не отпускавшие её даже летом, ушли в небытие. Вёёниемин помнил ещё рассказы деда, что под тонким слоем мягкой земли раньше начиналась мёрзлая толща; люди копали в ней ямы и складывали туда заготовленные рыбу и мясо и они не портились даже в самую сильную жару. Так было, но теперь давно уже не то. Уползли в самую глубину Срединного хребта языки ледников, истаяли снежники, подались в Страну мрака тучные стада.
Люди остались ни с чем.
Человек не может питаться мышами, рыбы в мелких реках немного – до Большой реки далеко и там живут другие народы, которые не будут рады приходу Маакивак. Зря, ох и зря отправили к её берегам своего разведчика Сууто! На юге тоже пусто – дичи нет. На востоке – горы: не пробиться двум другим родам сквозь нагромождения скал и поднебесные перевалы. Да и кто ведает, есть ли за ним хоть что-нибудь? Мудрецы говорят, что на спине Срединного хребта покоится само Небо. Куда ж там идти? Нет, у людей одна дорога – на север. Где-то там, далеко-предалеко, находится Страна мрака и чертоги Туннело. И люди боятся идти туда. Но ведь не просто так подались туда суури, олени и бизоны. Значит, есть там что-то, помимо льда и костей. Ну, а если и нет – что ж, значит, весь Мир умирает и от этого не спастись. Значит, спасения нет.
Он с некоторым содроганием думал о том, как уже завтра отправится в неведомые земли, как оставит позади последнее напоминание о близости человека – вот эту вот маленькую стоянку с покосившимся кувасом и обросшими зеленью и трутовиками идолами. Здесь он покинет свой мир, мир своего народа, мир к которому привязан его дух, где свои не только сородичи и соплеменники, но где и юхти, и даже свирепые духи гор - гремящие камнепадами в тёмных ущельях камулейн – тоже свои. Хоть и кровожадные, но свои. Дальше нет ничего. Только густеющий лес, остепнённые проплешины, обглоданные древними ледниками округлые горы; и только тонкая на широкой груди Матери-земли нить реки, вдоль которой он шёл, отныне будет связывать его с остающимися позади сородичами. Утешало одно: немного позднее по его следу отправятся той же дорогой его родные братья – Атхо и Алмори.
Рыба забористо шкворчала на ивовых рожнях. Ноздри щекотал дразнящий запах. Костёр, постреливая искрами, весело пожирал сухие сучья. Было тихо и хорошо. Исходящий из природы покой, пронизавший всё вокруг, передался и Вёёниемину. Тревога, хоть и не покинула его сердце, но отошла посторонь, покинув мысли и освободив разум светлым картинам окружающего. И весенние трели птиц расходились в душе волнующими вибрациями.