Страница 42 из 86
— Iʼm speechless. (У меня нет слов.)
В отличие от медвежонка Падди, у мисс Брукнелл нашлось для меня пару слов. В тот момент, когда высох последний мазок и полотно готово предстать перед арбитром изящества, Лиззи переставала существовать. Появлялась холодная мисс Брукнэлл. Между нами вырастала стена отчуждения, и никакие ночные ласки не могли повлиять на убийственный приговор моему очередному шедевру. Портрет ирландской троицы не стал исключением, несмотря на выпитое вчера вино и последовавшее за тем перемещение в постель.
Возвращаясь чуть ли не бегом по известной мне тропинке в коттедж, я и мечтать не смела о королевском приёме. Однако Лиззи встретила меня непринуждённой улыбкой, словно я вернулась с утренней пробежки. Лицо продолжало гореть от ледяного взгляда, которым хлестнул меня на прощание Шон, однако тело тут же согрел протянутый бокал вина. Ужин, который успела приготовить Лиззи, оказался слишком лёгким для такого же лёгкого опьянения. Все тревоги дня соединились в бокале и лишили меня ровной походки с первым же глотком, а к моменту опустошения бутылки я находилась в каком-то потустороннем мире, в котором вспышками молний сверкала белозубая улыбка Лиззи в ответ на громовые раскаты моего истеричного хохота, когда я описывала знакомство со старухой Мойрой и то, во что на холсте способно преобразиться её убогое жилище. Утром я даже не стала предпринимать попыток вернуться к прерванному разговору, понимая, что находилась в состоянии, не совместимом с разумными фразами.
Пьют натощак лишь закостенелые идиотки. С другой стороны вино сыграло Лиззи на руку в прямом смысле слова, сведя её усилия к минимуму: она замкнула мою электрическую схему парой шальных поцелуев. Казалось, всё вернулось на свои места, лишь мозг в моей голове к утру продолжал болтаться в безвоздушном пространстве, отдаваясь в висках жуткой болью.
Сейчас, облокотившись о барную стойку, я призналась себе, что погнало меня в деревню не столько желание глотнуть свежего воздуха, сколько надежда, что глоток пива вернёт мне потерянную на дне вчерашней бутылки ясность мыслей. Хотя даже зелёные человечки вряд ли лечат винное похмелье пивом. Лиззи отговаривала меня от поездки на велосипеде, заботясь скорее не о моих ногах, а внешнем виде. К счастью, даже заяц не выбежал на дорогу, чтобы взглянуть на идиотку с перекинутым за спину холстом. Плечо до сих пор саднило от тонкой лямки холщовой сумки, в которую с трудом влез холст.
Я растирала кожу и отхлёбывала пиво, пока Падди прогуливался за стойкой, любуясь рисованными отпрысками с разных ракурсов. Мне бы молчать, зарывшись носом в пену, но тёплое пиво окончательно расплавило мозг, и мой язык выдал обещание украсить стены паба местными видами. Мне бы ухватить язык пальцами и насильно засунуть за зубы, но пальцы намертво прилипли к пивному стакану.
Если я продолжу пить по утрам пиво, то у меня распрямятся последние извилины. Бельевая верёвка с линялыми трусами способна создать в этом месте неповторимую атмосферу… К счастью, пиво закончилось раньше, чем последняя мысль приковыляла мне в голову. Я настолько ушла в себя, что лишь по недоуменному выражение, застывшему на розоватом лице Падди, поняла, что отвечаю ему по-русски. Правда, вспомнить вопрос у меня не получилось. Но положение спасла распахнувшаяся дверь.
Когда Падди успел позвонить своему дружку, осталось для меня загадкой, но его расчёт на пиво не сработал, потому что в моём разжиженном мозгу всё же сработал отрезвляющий защитный механизм.
— You got your headcut, — к сожалению, успела произнести я со всё ещё пьяной улыбкой, проглотив верный звук, отчего «волосы» превратились в «голову». (Ты подстригся.)
Шон запустил в волосы пальцы и отбросил чёлку движением американских плейбоев. Прежние потёртые джинсы и расстёгнутая в вороте голубая рубашка придавали ему шаловливый вид. Наполовину снятые виски почти скрыли раннюю седину. Он выдержал мой оценивающий взгляд без бравады и без смущения. Затянувшаяся пауза наконец скрасилась его улыбкой. Кстати, трезвой. Во всяком случае, на мой похмельный взгляд.
— I still have my head, — произнёс он медленно с неповторимой улыбкой. — This is a hairdo, you… stupid American girl! — Он поднял двумя пальцами мой пустой стакан, будто решил рассмотреть в тусклом свете оставленные пеной кружева. — I could drink my head off, but not today, lass. (Моя голова все еще у меня на плечах. Это прическа (разная лексика в языках), глупая американская девчонка. Я могу пропить голову, но не сегодня, милая.)
Я оценила шутку и произнесла как можно твёрже.
— You look awesome anyway, stupid Irish boy. (Ты все равно выглядишь супер, глупый ирландский паренек.)
Я знала, что Падди намеренно оставил нас наедине, потому не боялась, что медвежонок истолкует мои слова в пользу дружка. Нет, мальчики, вы только зря выкинули козырного туза. Я знаю, кто такие водопроводчики. Половина отцов моих учеников клеили трубы и стучали молотками в вытертых штанах, но в школу являлись неизменно чисто выбритыми, в свежих футболках и белых носках. С поясами в джинсах. С улыбкой на устах. Предельно вежливые и честные. Прямо сошедшие с экрана «Бобы-строители», ни дать, ни взять. Наверное, на отдельные экземпляры даже можно было запасть хотя бы на визуальном уровне.
Сейчас Шон будто явился на родительское собрание. Хотя, следует отдать ему должное, даже под этим делом, небритый и в рваных штанах, он, конечно же, не походил на русского водопроводчика, но по сути оставался таковым. Неужели мистер Мур и вправду уверен, что я могу запасть на сантехника, пусть даже ирландского?
Хорошо, что я успела собрать оставшуюся разумность в кулак и не задать этот вопрос в лоб. Теперь Шон свободен от прежнего муравейника на голове. Пусть только не думает, что стрижка и опрятный вид хоть на дюйм поднимут его в моих глазах. Мечтать не вредно!
— Велосипед в багажнике, но за руль я тебя не пущу, — Шон щёлкнул по стакану, и тот отозвался в ушах неприятным звоном.
— Я не просила Падди вызывать такси, — огрызнулась я, даже не подумав больше скрывать злость. Комичность ситуации тут же стала гротескной, особенно когда с лица Шона при моём выпаде не исчезла улыбка.
— Это была просьба мисс Брукнэлл. Или приказ, потому что, мне кажется, просить не в её стиле, — и тут же ответил на мой длинный вопрошающий взгляд: — Я заглянул к вам, чтобы оставить координаты людей на случай, если что-то поломается в коттедже в моё отсутствие. Меня не будет дней пять.
— О как! — передала я удивление непонятным набором звуков. — Вчера ты ни словом не обмолвился о своём отъезде.
— Вчера ты не пожелала меня слушать.
Шон растянул каждое слово, будто я впервые слышала английскую речь, или он давал мне время вспомнить дебильный разговор у бельевой верёвки. Я ещё не успела его позабыть и вряд ли когда-то сумею.
— Я собирался уехать завтра, но Йона требует, чтобы я заехал к ней на пару дней, чтобы купить новый велосипед.
— Пять дней, — поправила я, не понимая зачем вставляю свои междометия.
— Нет, я еду в Лондон, — ответил Шон спокойно и протянул руку, чтобы помочь мне слезть со стула.
— Понятно, — зачем-то добавила я и воспользовалась протянутой рукой, заодно поправляя на плече пустую холщовую сумку. — И можешь меня отпустить. Я способна пройти по прямой линии.
— Мне приятно держать тебя за руку…
— А мне нет!
Я с силой вырвала руку и сунула в карман джинсов, ругая себя за необоснованную грубость. Чего я взъелась на него? Или я разозлилась на Лиззи? Подослать ко мне этого водопроводчика после замечательной ночи! Явно дома меня ожидает неприятная беседа. За что?