Страница 36 из 108
Гитанна на миг закрыла глаза, предавшись покою, услышала гудение пчел за растворенным окном, далекий лай и приглушенный расстоянием женский смех во внутреннем дворе. Она решила сидеть совершенно неподвижно, но тут же почувствовала предательскую дрожь век.
Клацнул замок. Гитанна улыбнулась с облегчением. "Он меня еще не бросил".
Отворилась дверь, и снова раздался щелчок. Постороннему теперь в комнату не войти. Не открывая глаз, Гитанна напрягла слух и обоняние: шелест дорогих тканей, пряные, хоть и слабые, запахи мужского и конского пота. И благоговейный возглас - вошедший увидел в зеркале ее нагие груди.
- Матра Дольча! - прошептал он, как ей показалось, с мольбой. Веки распахнулись. Ей понадобилась вся сила воли, чтобы не обернуться в изумлении и страхе, не закричать. Вот так. Случилось.
Алехандро улыбался. Улыбка была отцовская, но обаяние - свое, природное. Никакой рассудочности, наигранности в манерах. Мир еще не наложил на него свой отпечаток, Алехандро оставался самим собой.
Он тоже нервничал. Уже не мальчик, но и не совсем мужчина. Высокий, растущий не по дням, а по часам; плечи широки, но еще не отяжелели от мышц. Руки с широкими ладонями прекрасно знакомы с мечом, ножом, поводьями, но неопытны в ласках-.
Алехандро беспокойно вздохнул и произнес:
- Он сказал, это поручается вам.
Она медленно встала. С напудренных, надушенных плеч упала роскошная кружевная шаль. Гитанна сбросила ее неуловимым движением, и кружева плавно, как невесомая пушинка, опустились на ковер. Скоро на эту шаль упадет и его одежда.
- Да, - отозвалась Гитанна.
Отец сделал ее женщиной. А ей теперь предстоит сделать мужчиной сына.
Глава 10
Лишь четвертый из встречных, к которым обратилась Сааведра, дал желанный ответ: "В Галиерре". Она отправилась туда, где и обнаружила Сарио. Целиком уйдя в себя, он напряженно изучал картины в затененном углу. Сложенные на груди руки прижимались к ней с такой силой, словно он боялся, что выпрыгнет сердце. На лбу пролегли глубокие складки, желваки набухли, и казалось, вот-вот лопнет кожа. Блеск оскаленных зубов выдавал напряжение лицевых мышц.
- Привет, - сказала она. - Я пришла спросить: хочешь пойти со мной на праздник? Впрочем, вижу, ты не в настроении...
Она подождала. Тишина. Ее насмешливый тон остался незамеченным.
- Сарио.
Она, взглянула на картины. Ни одной большой, ни одной старше месяца-двух. От них пахло канифолью, клеем, наполнителями для красок.
- Не твои, - сказала она.
- Раймона.
- Раймона? - Сааведра внимательнее посмотрела на них. - Но.., почему?
- Он посоветовал взглянуть, - с холодком ответил Сарио. - Это должно кое-что объяснить.
И тогда она поняла - он не расположен к разговору.
- Что?
Он бросил на нее недовольный взгляд. Оскал не исчез.
- Его взгляд на вещи.
Что-то блеснуло в темных глазах, заполнило их и ушло, лишь когда он напряг волю.
- И?
- Тебе не понять.
Сааведре захотелось отвесить ему пощечину. Ее ярость лишь разгоралась медленнее, а так ни в чем не уступала ярости Сарио.
- А, ясно. Мы сегодня мердитто альба, да? Слишком важная персона, чтобы снисходить до разговора с ничтожной женщиной. Мы теперь Вьехо Фрато, Одаренные, Признанные, голубая косточка. Ах, простите за вторжение... Удаляюсь, не смею осквернять воздух, коим вы изволите дышать!
- Подожди! - Как только она отвернулась, он схватил ее за руку. Сааведра, подожди! Ведра, неосса иррада, не злись.
- А вот буду злиться, - заупрямилась она. - Что хочу, то и буду делать, не ты один способен чувствовать. - Она сверкнула глазами и рывком высвободила руку. - Матра Дольча! Сарио, я не позволю так с собой обращаться, я тебе не какая-нибудь... Мы с тобой слишком много знаем друг о друге, у нас слишком много общих тайн. Так что прибереги раздражительность и вспыльчивость для кого-нибудь другого.
- Но ведь сейчас тут никого, кроме тебя, - спокойно возразил он. - И ты спросила.
- Эйха, спросила, А что тут такого? - Она снова посмотрела на картины. Что здесь такого необычного, в последних картинах агво Раймона?
- Семинно, его повысили. Я его обвинил в утрате Луса до'Орро. Он вышел из себя...
- А разве ты бываешь в себе?
- ..и наговорил чего не следовало.
- Да с чего ты взял, что ом потерял Луса до'Орро? - Она указала на картины. - Посмотри на них, даже издали видно, что у него все в порядке.
- Ты видишь, да? Его огонь? Его Свет?
- Конечно, вижу. - Она всегда видела Луса до'Орро в любом настоящем художнике.
- Ну, и что ты тут видишь?
- На картинах? - Она задумалась на миг. - Надо их хорошенько рассмотреть.
- Нет, нет... - Опять прорвалась его раздражительность. - Ведра, что ты видишь с.., с первого взгляда? Талант? Его Дар?
- Просто дар, - сразу ответила она, нисколько не сомневаясь в своей правоте. - Он не так хорош, как твой. Сарио густо покраснел.
- А как хорош? Как дар Раймона?
- Сарио, я ведь уже говорила. Ты - лучший. Самый лучший.
- Самый лучший, - тихо повторил он. - Самый лучший, - кивнула она. - Ты достоин, чтобы исполнилась твоя самая заветная мечта - стать Верховным иллюстратором в Палассо Веррада.
Краска смущения исчезла. Он стал белее мела, в зрачках сгустилась мгла.
- Почему ты так веришь в меня? Чем я заслужил такую преданность?
- Да ничем. Просто ты - это ты. - Сааведра пожала плечами. - Даже не знаю, Сарио. Но в тебе есть огонь. Или, может, твоя Луса до'Орро слишком ярко горит, трудно не заметить. - Она снисходительно улыбнулась. - Неоссо Иррадо, все, что о тебе говорят, правда. Но мне это безразлично. Я вижу то, что кроется в самой глубине.
- В глубине?
- Под краской, - уточнила она. - Под многими слоями тусклой краски - ее наносили второпях и с одной-единственной целью: превратить картину со всеми ее деталями, со всеми тонкостями в одно сплошное пятно. - Она пожала плечами. Маска, вроде слоя штукатурки поверх фрески. А под нею прячешься ты.
Он зачарованно слушал ее.
- Но если я прячусь под маской, если я облепился штукатуркой, как тебе удалось меня разглядеть?
Она сказала не задумываясь, как будто ответ давно хранился в мозгу:
- Мотыльки, хоть и чувствуют жар, все равно летят на огонь.