Страница 54 из 65
В Обнинске, по требованию медперсонала, я отдаю верхнюю одежду Голованю. Затем шепотом спрашиваю у него, как мне отсюда выбраться.
- Позвать дежурного врача и сказать ему, что я уже выздоровел?
- На выписку уйдет много времени. Легче сбежать по пожарной лестнице. На нее можно вылезти из окна туалета, что в правом крыле здания. Мы, когда проходили здесь ординатуру, так за пивом лазали. - Говорит он.
- Тогда, будь другом, позвони к Сашке на работу, скажи, чтобы он подъехал сюда через час. Мне этого хватит. Если ничего не выясню, значит, не судьба!
Головань кивает головой, показывая, что все понял. Он и водитель скорой, кряхтя, тащат носилки, на которых я лежу, к грузовому лифту. Я переживаю, что они могут меня уронить, и покрикиваю на них, особенно в поворотах. В лифте, переложив меня на каталку, Головань вытирает пот со лба и язвительно говорит:
- В следующий раз для транспортировки, ваше телефонное величество, потрудитесь вызвать монтеров!
- Я не могу доверить им такую деликатную работу, у них организмы истощенны от бесконечного пьянства! - с искренним сожалением говорю я.
Развеселить Голованя не удается. Наверное, к лучшему: появляется миловидная женщина, врач отделения интенсивной терапии, его сокурсница. Она слушает, насколько тяжко я болен, с сильно выраженным сомнением. Уступает Володе только потому, что он обещает зайти и осмотреть ее престарелую маму, проживающую в нашем райцентре.
Мне выделяют железную койку в коридоре, на самом проходе. Я мысленно возмущаюсь - разве так лечат по 'высшему разряду'? Головань помогает мне занять характерную для астматика сидячую позу, и с чувством выполненного долга уходит, пожелав удачи. Докторица, которой он меня передал, вызывает медсестру. Вдвоем они шустро ставят мне капельницу. Я хочу улучшить момент и спросить, где находится Панкова, но их вызывают к действительно больному человеку.
Коридор хорошо просматривается, по нему постоянно кто-то ходит, и я оказываюсь в тупиковой ситуации. Вот так, просто встать и пойти искать Настю, не получится. Головань у нее лично не был, лишь приблизительно сказал, где она лежит. Но разве мне позволят беспрепятственно шататься по женским палатам? Да и узнаю ли я, в коматозной больной, Настю? Разве что, кто пальцем покажет!
Я озираюсь в надежде, что в голову придет толковая мысль, однако она не появляется. К тому же от лекарств становится томно. А учитывая, что ночь была не из легких, я вдруг понимаю, что сейчас засну, и как минимум, до вечера. И без того слабое, стремление бороться с обстоятельствами пропадает. Появляются воспоминания о Валентине, которая вкусно готовит.
Дрема отступает, как только ко мне подходит медсестра и вытаскивает иглу из вены. Я вижу, что возле нее крутится техничка Марина. Меня с ней познакомил Коля, когда я захотел принять ванну в больнице. Встретить техничку здесь - огромное везение! Даже не верится, что такое возможно!
- Марина, Марина! - тихо зову я, как только медсестра отправляется восвояси, - ты меня помнишь? Я в райцентре лежал!
Марина близоруко рассматривает мое лицо. По ней заметно, что не узнала. Однако она говорит:
- Узнаю! А это, что надо?
- А ты как в Обнинске? - интересуюсь я.
- А я, это, днем здесь, ночью на пол - ставки в райцентре! Говори, что надо! Я, это, занята!
- Панкова где лежит? - спрашиваю я.
- В пятой палате. Я, это, ухаживаю! - говорит она и застенчиво сморкается в платочек.
Я использую все обаяние, что у меня имеется, и через несколько минут техничка подводит меня к кровати, на которой лежит Настя. Кроме нее, в палате еще три женщины. Они на одно лицо, бледные, исхудалые, неподвижные. Понятно, почему здесь так удивлялись, когда меня привезли: на их обычного ' клиента' я не похож. Я стучу костяшками пальцев по тумбочке, у Настиной головы.
- Это, сильнее! А, без толку! - говорит, махнув рукой, Марина.
- Настя, Настя! - зову я, стараясь быть ласковее. Я уже Панкову и ненавидел, и проклинал, а теперь, видя, что с ней стало, жалею. Но она продолжает лежать неподвижно. Я понимаю, что контакт, на который я надеялся, не состоится.
На тумбочке стоит ваза с сухими цветами и фотография в рамке. Я беру в руки фотографию. Возле свежесрубленной избы стоят трое: Варвара, Коля, Настя. Молодые, красивые, счастливые, вся жизнь впереди. Сколько лет тому назад это было? Полюбовавшись ими, я ставлю фото обратно и тяжело вздыхаю. Что мне еще остается? Обыскать избу Насти? Возможно, найду, если не столь желаемую всеми вещь, то хотя бы намек, где ее дальше искать!.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.