Страница 55 из 65
Мне кажется, что скрываться больше не имеет смысла, и я иду мимо дежурной медсестры в несвойственном астматикам темпе. Медсестра провожает меня удивленным взглядом и хватается за телефонную трубку. Поскольку мне везде мерещатся стукачи майора и шпионы прокурора, я сразу думаю, что Сашке следует поторопиться. А то 'воронок' майора заедет за мной раньше него.
Пожарная лестница находится там, где и говорил Головань. Но в такой мороз идея спускаться по ней попахивает самоубийством. Вторая загвоздка состоит в том, что ни Сашки, ни его машины, внизу, под лестницей, нет! Друга не было на работе? Колесо спустилось? Головань забыл позвонить? А, что угодно! Вечно я строю несбыточные планы!
Страшно нервничая, я неотрывно смотрю в окно, на больничный двор. И вскоре вижу, что к приемному покою подъезжает 'Волга' с синей мигалкой на крыше. Я, как могу, успокаиваю себя, что это не за мной. Однако из машины выходят до жути знакомые персонажи: Павел, затем прокурор Сергей Николаевич, за ними Евгения. У прокурора туго перевязана голова, он еле идет. Павел старательно поддерживает его на ходу. Евгения, проводив сослуживцев до входа, возвращается к 'Волге', и курит, стоя ко мне спиной.
Я начинаю мучиться вопросами - зачем прокурорская банда сюда пожаловала? Лечить прокурора или меня арестовывать? Подождать развития событий, или немедленно покинуть здание? Я приоткрываю окно и с опаской смотрю на ржавую, покрытую наледью, лестницу. Тут мимо прокурорской машины проезжает, едва не поцарапав, ободранный пикап 'Москвич', в народе обидно именуемый 'каблуком'. Он обдает Евгению облаком вонючего дыма из выхлопной трубы. Она кричит ему что-то вдогонку и показывает оттопыренный средний палец. 'Каблук', чихнув двигателем, глохнет под моим окном. Евгения смеется так, словно это она навела на 'Москвич' порчу.
'Чем черт не шутит? Может быть, водитель 'каблука' сжалится, незаметно провезет мимо нее? Скажу, что в магазин надо, 'трубы горят' с ночи, а в больнице не найдешь!' - думаю я и открываю окно шире. Морозный воздух бьёт мне в лицо и обжигает тело сквозь легкую майку. Этаж третий, а ветер крепкий! Железо лестницы оказывается даже холоднее, чем представлялось. Руки примерзают к металлу и отдираются с таким трудом, что хочется кричать. Я спускаюсь, надеясь, что Евгения меня не увидит. Когда до земли остается этаж, я срываюсь, и после короткого полета проваливаюсь по пояс в наметенный дворниками сугроб. Не передать, как мне больно.
Замерзший и со слезами на глазах, я подхожу к 'каблуку', намереваясь завязать с водителем разговор. К моему изумлению, за рулем сидит Саша. Заметив меня в зеркало бокового вида, он открывает окошко и вопит, наверное, на весь больничный двор:
- Гришка, ты умом тронулся? Что творишь?
- Замолчи и открой мне дверь! - говорю я, выбивая зубами частую дробь.
Хмыкнув, Сашка выполняет. Усаживаясь на сидение пассажира, я прошу осипшим голосом:
- Заведи двигатель, пусть печка тепло даст!
- Не работает! - с сожалением говорит друг, прислушиваясь к щелчкам неисправного стартера. Он достает из-под сидения ватник и протягивает мне:
- Куртку сам у Голованя заберешь! Некогда мне к нему ездить!
- А что ты на 'Жигулях' не приехал? - раздраженно интересуюсь я, надевая дырявую телогрейку, пахнущую жженой пластмассой.
- Так ведь продал, взнос за квартиру платить! - вздыхает Сашка.
- А это чудовище на колесах где взял? - спрашиваю я.
- Мы на нем детали между цехами возим. Чего, не нравится? Скажи спасибо, хоть такая машина есть!
Я хочу затейливо выругаться, но возле моего уха раздается тихое постукивание ногтей по стеклу.
- Все! - бормочу я, мигом согревшись, - теперь я точно никуда не поеду!
В нервном напряжении я поворачиваю голову и вижу Евгению, которая улыбается мне, радостно сияя зелеными глазами. Я приоткрываю дверцу и хмуро спрашиваю:
- Выходить, строится с поднятыми руками?
- Не-а, мальчики! - она, действуя активно, проникает в салон и усаживается ко мне на колени, - я хочу быть с вами!
- У нас беда. Машина не заводится! - говорю я недружелюбным тоном, по которому понятно, что я вкладываю в слова совсем другое значение.
- Ничего, со мною заведется! - произносит она не менее двусмысленно.
И действительно, машина, стрельнув бензиновыми парами, с рокотом оживает. Евгения хлопает дверцей, и, демонстрируя прекрасное настроение, лихо командует:
- И-еха, поехали!