Звезды и ведьмы

  - По сценарию, на балу Гросс признается девушке в любви, и предлагает ей выйти за него замуж.

  - А она что? - спросил я, чувствуя, насколько рассказываемый Настей сюжет близок к тому, что мы переживаем сейчас.

  - На балу она ничего ему не сказала. Гросс узнал ответ, когда девушка приехала провожать его на восточный фронт. Но этот эпизод, мы уже отыграли, - что-то вкладывая между строк, сказала Настя, без тени смущения продолжая смотреть мне в глаза. Я растерялся, гадая, что она этим имеет в виду, применительно к нам.

  - Если подумать, то, для кино, ты могла бы танцевать этот вальс с Олегом. - Осторожно сказал я, боясь рассердить ее своей ревностью, - а я, наблюдая за вами издалека, показывал свои намерения взглядом.

  - Да, могла. - Согласилась Настя, улыбаясь своей неповторимой полуулыбкой, - но Олег совсем не умеет танцевать. Он безнадежен.

   От тона, каким Настя сказала "безнадежен", у меня словно гора с плеч свалилась. Я перестал страдать и искренне улыбнулся, наверное, впервые с начала вальса. Мы сделали круг, слушая музыку и испытывая блаженство от близости.

  - Ты любишь свою жену? - неожиданно спросила Настя, приблизив свое лицо, к моему. Видимо желая уловить фальшь, если таковая будет в моем ответе.

  - Нет. Но очень уважаю. У нас сильная привязанность, я испытываю благодарность к ней за каждый прожитый вместе день. Я люблю тебя, - с максимальной честностью, на какую способен, сказал я.

  - Любовь... - произнесла Настя, а затем, вздохнув, повторила нараспев, - любовь...

   Я подумал, настала пора сказать, что я хочу развестись с женой, и сделать ей предложение. Но мне мешал яркий свет прожекторов, делающий все происходящее ненастоящим. А также раздражала преследующая нас потолочная камера, механическая лапа которой, в движении издавала противный звук. Я осмотрелся, пытаясь найти место, где можно уединиться с Настей.

   Но сбился с мысли, случайно увидев сквозь стеклянную стену, что автостоянка заполнена людьми с факелами в руках. Часто горящие огни создали странную геометрическую фигуру: слившуюся со свастикой звезду. На площади чувствовалось огромное напряжение, и ожидание чего-то, значительного. Я растерялся. Вот-вот, совсем рядом, должно произойти нечто историческое. Разве можно в такой момент заниматься чем-то личным? Не следует ли, оставив выяснение наших отношений на потом, пойти посмотреть, что происходит? Вдруг жители поселка собираются устроить в зоне что-то вроде "вселенского шабаша", который потом мистическим способом "подожжет" всю планету? Может быть, мне следует найти Ксению? Она девушка упертая, и в случае необходимости, по тревоге всех журналистов мира "на ноги поднимет"!

   ГЛАВА 112.

   Настя заметила, что я напрягся. Чуть коснувшись пальцами моего подбородка, она заставила меня повернуть голову и направить взгляд на нее. Но встретившись с ней глазами, я сразу же оставил мысли о происходящем вокруг. Разве есть большее счастье, чем обнимать Настю и восхищаться ею?

  - Расскажи мне, что это такое - любовь! - попросила Настя, пытаясь как можно глубже заглянуть мне в глаза.

   "Неужели ей и в самом деле надо рассказывать? Это ведь же так просто, любить! - подумал я, - или она хочет слушать мои признания еще и еще?"

  - Я не могу сказать, как любят другие, я могу рассказать, как люблю я. Ко мне это чувство пришло, как только я тебя увидел. Ты танцевала на сцене между павильонами Мосфильма, и ничего не знала обо мне, как и я о тебе. Но сердце у меня уже забилось чаще, и я вдруг почувствовал связь между нами. Некое предощущение событий, которые неминуемо сведут нас вместе. Поэтому, когда случилось так, что мы пошли провожать тебя, я не особенно удивился. Однако до нашей встречи я не знал любви, и не мог распознать ее начало. Я лишь понял, что со мною происходит нечто необычное. То, что я, скорей всего, не заслуживал тогда, и тем более не заслуживаю сейчас. Я навсегда запомнил, как твои губы коснулись моих, в нашем первом, большей частью целомудренном, поцелуе. Это волнение, ликование души, радость всех радостей - такое не забудешь, с таким уже не сможешь расстаться. До этого мгновения мир был сер, уныл, бессмыслен. Я не знал, что хочу, жил по указке старших, общества, заложенной в генах программы. Ты изменила мои представления обо всем. Каждая проведенная с тобою секунда стала цениться мною выше всего, что есть в мире, даже выше мгновений собственной жизни. Ты стала для меня, мною самим, я перестал различать нас. Когда ты дышала, мне казалось, что это дышу я, когда улыбалась - улыбаюсь я. Мне уже ничего не желалось своего, я мечтал "раствориться" в тебе до такой степени, чтобы перестать быть отдельной от тебя личностью. День... (мне было тяжело об этом вспоминать, но я все-таки продолжил, со слезами на глазах), - день, когда ты отдала мне свое сердце! Господи, как же я был счастлив! Я не знаю, будет ли кто на земле счастливее, мне кажется, это невозможно. Я не только летал на крыльях любви - я горел в ее пламени, за миг сгорая в ней полностью, и тут же восстанавливаюсь ее же силой. Я ждал нашей, обещанной тобою встречи, и думал, что мною достигнута высшая точка блаженства, доступная любящему человеку. Но ты исчезла... исчезла..., - с горечью повторил я, это воспоминание всегда ранило меня, - я не виню тебя, нет, ничего такого не думай!

  - Я... - произнесла Настя, по ее лицу так же, как и по моему, текли слезы.

  - Нет, не говори, теперь я все понимаю! Но тогда... я до сих пор удивляюсь, как тогда я не сошел с ума. Не дай Бог кому-либо испытать подобное! Я видел тебя чуть ли не в каждой встречной девушке. И я мчался к незнакомке, надеясь, что каким-то, необъяснимым образом, это ты, но не находил тебя. Сердце у меня порой останавливалось, а начавши биться, каждым ударом стучало в висках - "Настя", "Настя". Я не знал, пройдет ли это со временем, я слышал, что должно пройти, но если честно, я не хотел, чтобы это проходило. Боль в сердце связывала меня с тобой, она и то кольцо, что ты мне подарила, была тем немногим, что осталось у меня после тебя. Я боялся, что, перестав страдать, я забуду, как ты выглядишь, твой внешний вид навсегда исчезнет из моей памяти. И хотя после женитьбы мои мучения действительно ослабли, однако не прекратились, и мне кажется, что я жил не с женой, а с тобой все эти годы. Ты была моей путеводной звездой. Чтобы я не делал, о чем бы ни думал, рано или поздно, я вспоминал о тебе, и мысленно испрашивал у тебя одобрения. Сегодня утром я ощутил твое присутствие где-то рядом еще до того, как увидел тебя в костюме Снегурочки. А увидев, узнал сразу, и опасался лишь того, что ты не откроешься мне, опять исчезнешь, оставив меня наедине с тоской и тщетной надеждой встретить тебя вновь. Какое же восхитительное упоение любовной нежностью я испытал, когда спустя десять лет после нашего расставания получил возможность не просто смотреть на твое лицо - ласково прикоснуться к нему, и более того, почувствовать блаженное тепло твоего поцелуя. В то мгновение я понял, что весь мир не имеет больше никакого значения, для меня всегда была, есть, и будешь только ты...