Страница 34 из 118
Я улегся на кровать в своей комнате, сжимая телефон обеими руками, и неотрывно глядя на него. Боялся пропустить вызов. Был абсолютно уверен, что Настю, как и меня, мучает желание увидеться, и она, после того как закончит свои дела в театре, немедленно позвонит.
А пока этого не произошло, я предался сладостным мечтам. Представлял себя богатым бизнесменом с серьезными "связями", который окружит жену роскошью и создаст ей идеальные условия для творчества.
То, что мне предстояло учиться еще два года, меня почему-то не смущало.
Так, во власти приятных грез, я и задремал.
Ненадолго: разбудил звонок Олега. Он напомнил мне, что у нас на повестке дня фотосъемка свадьбы. Я хотел отказаться, но потом вспомнил, что у меня нет денег, чтобы купить Насте букет цветов. Тяжело вздохнул, и пошел работать.
Освободившись ближе к вечеру, я стал нервничать: Настя не позвонила. Может быть, у нее телефон разрядился? Я направился в Большой, думая, что она весь день была на репетициях, и мне следует поискать её в одном из тех залов, где происходят занятия с балетными педагогами.
Мне представлялось, что Насте будет очень приятно, если я приду, пусть даже и без приглашения. Своей настойчивостью я думал подтвердить серьезность моих намерений относительно неё.
Как же я удивился, когда узнал, что утром Настя собиралась подписать новый контракт (срок предыдущего истек), но не подписала. Хотя ее, как восходящую звезду, в дирекции театра очень ждали, и до сих пор ждут. Надеются, что она одумается, и еще подпишет.
Я расстроился. У меня возникло тревожное чувство относительно ее здоровья. А ночной танец Насти, закончившийся ее "выходом к звездам", я уже твердо относил к сонному кошмару. Меня больше беспокоила случившаяся между нами близость. Мне стало казаться, что именно из-за неё Настя утром была сама не своя.
Может быть, у нее произошел нервный срыв, или что-то вроде того? И она, находясь в тоске и печали, нуждается в подтверждении моей любви? Я ощутил стыд, что не пришел раньше. Коря себя за эгоистичную мечтательность и равнодушие, я бегом бросился в ее "общежитие".
ГЛАВА 50.
Консьержка в подъезде не хотела меня пропускать, несмотря на то, что раньше я проходил беспрепятственно. Правда, раньше это происходило по звонку Насти, а теперь я хотел пройти по собственной инициативе. Но все равно поведение консьержки показалось мне глупым, и я начал думать, не пробиться ли мне с "боем". К счастью, тут на лестнице, услышав шум, появилась балерина, Настина подруга, что спрашивала меня о "Майбахе". Она спросила, от чего я затеял скандал.
- Настю ищу! - сказал я, задыхаясь от волнения, - не знаете, где она?
- Вероятно, в воздухе, летит самолетом по направлению к Китайской Народной Республике, - сказала балерина, жеманно глянув на золотые часы - кулон с рубинами у себя на шее, - а что?
- Не может того быть! Это какая-то ошибка! - произнес я, для убедительности отрицательно мотая головой.
- Пойдемте, Анастасия вам что-то оставила! - странно заулыбавшись, сказала балерина, - она не назвала вашего имени, но была уверена, что я сразу пойму, кому предназначено.
Девушка взяла меня под руку, и, кокетничая движениями гибкого тела, провела в квартиру. Где принялась рыться в общем шкафу, с обольстительной полуулыбкой разглядывая меня. Я отвел от нее взгляд, и открыл дверь в комнатку Насти. И с ужасом понял, что ее подруга сказала правду. Комната блистала чистотой, на кровати отсутствовало белье. Но обычно Настины вещи валялись тут повсюду, а постель имела неряшливый вид.
Мне стало невыразимо больно. Ноги налились тяжестью, плечи опустились, и возникло такое чувство, будто я падаю в пропасть. Если бы не голос балерины, подошедшей ко мне с фотографией Насти в образе лебедя, я, наверное, все-таки упал.
- Вам плохо? Может, воды? Или чего покрепче? У меня анисовая водка есть! - произнесла она, участливо глядя мне в глаза и поддерживая за плечо.
- Нет, спасибо,- ответил я, и, собравшись с силами, взял из ее рук фотографию. В ней не было ничего примечательного. Такие, или почти такие же, балерины обычно дарят "на память" своим поклонникам. У нас в гостиной висел портрет Марины Юрьевны, на котором художник запечатлел тетю в таком же виде. У меня возникли сомнения в том, что Настя могла оставить мне такое "послание".
- Переверните, главное для вас, на обороте! - улыбаясь, сказала девушка, и показала жестами, что я должен сделать. Я посмотрел на нее непонимающим взглядом, но затем сообразил, что она хочет от меня, и медленно перевернул фотографию.
С обратной стороны я увидел число, время (пять часов назад) и одно слово: "прости!". Все было написано рукой Насти, и абсолютно в ее стиле - буквы и цифры слитно, без отрыва ручки от бумаги.
- А когда она вернется? - с дрожью в голосе спросил я, боясь услышать ответ.
- Вряд ли скоро, - ответила балерина. Мое страдание передалось ей, и, судя по выражению ее лица, она искренне желала утешить меня,- Настя подписала долгосрочный контракт с Китайским театром балета, очень выгодный. За такую возможность, лично я, пожертвовала бы всем на свете... - девушка говорила еще что-то, но я, уже не слушая ее, попрощался и ушел на набережную, где имел обыкновение находиться, когда мне хотелось прийти в себя.
Я провел возле реки несколько долгих часов, в течение которых невыносимо страдал. Плакал, иногда смеялся без всякой причины. Несколько раз намеревался отправиться на вокзал, и уехать из Москвы, все равно куда. Главное, чтобы меня там никто не знал, и я мог существовать в отрыве от людского общества, чинящего препятствия истинной любви.
В конце концов, вечерний ветерок с реки остудил мою бедную голову. Я неожиданно пришел к выводу, что союз звезды балетной сцены с бедным студентом технического университета выглядел бы, как ни крути, смешным. Что я реально мог ей предложить, кроме пустых мечтаний, которым так люблю предаваться? Что у нас общего? Возраст? Разве что! Наш роман не мог закончиться хорошо хотя бы потому, что я очень сильно любил Настю. И увидев, как она со мной страдает, сам оборвал наши отношения.