Страница 39 из 56
Повзрослев и успокоившись, она где-то под коркой начала понимать, что нужно самой нести в себе смысл, приносить окружающим ее людям в отдельности и обществу в целом ощутимую пользу, использовать все свои возможности для поддержания мирового баланса. Но здесь тоже со временем наблюдался какой-то сбой. В теории поддержания баланса ее собственные интересы почему-то уходили на второй, а часто и еще дальше, план. И если в этом и был какой-то смысл, то счастья все же явно не хватало. Опять ошибка?
В последние годы, даже месяцы, где-то внутри искоркой начинала брезжить мысль, что жизнь только одна и, наверное, стоит потратить ее на то, чтобы хоть как-то приблизиться к ощущению этого самого пресловутого счастья, о котором все так много говорят, но которое мало кто испытывает по-настоящему. Эгоистично? Разве? Но что может дать счастливый человек этому миру? Да что угодно! Он озарит своим сиянием хмурые лица прохожих, он будет дарить свою любовь всему живому и неживому, он никогда не замыслит зла против других и захочет делиться своей радостью всеми доступными способами. Ведь из полной чаши содержимое выливается проще. А что делает несчастный? Распространяет свои печали на все и всех вокруг, и кому от этого становится лучше? А она достаточно в этой жизни перенесла, чтобы хоть малая толика земной радости и ее не обошла стороной. Хотя бы ради баланса. Что конкретно делать для проработки последнего смысла, она пока не знала. Но он начинал казаться ей единственно правильным вариантом развития жизненного пути.
«…Курица или рыба?»
Стюардесса смотрела на нее своей застывшей приветливой улыбкой. Даже необходимость потрясти за плечо замечтавшуюся пассажирку не стерла приятного выражения с лица.
Поспать в самолете ей бы все равно не удалось, слишком много эмоций; а вот насладиться любимым напитком на высоте десяти тысяч метров ей никто не помешает.
Иллюминатор открывал потрясающий вид на плотные облака, залитые утренним солнечным светом. Свет бил сзади, и самолет рассекал воздушную прослойку с неощутимой на большой высоте скоростью. Тревога сменилась приятными мыслями. О прекрасных моментах в жизни, которые случаются у каждого, независимо от кризисов, и о том красивом месте, в котором рядом сидящие и совсем друг друга не знающие двести человек планируют приземлиться. Возможно, там она найдет ответы на свои вопросы. А может и нет, может, это ей и не нужно. Возможно, в тех местах вопросы вообще отвалятся. За ненадобностью.
Глава XXVIII
- Экскьюзе муа?
Что-то заслонило проникающий сквозь нежную зелень свет от ласкового рассветного солнышка. Это “что-то” оказалось весьма симпатичным французом, ненавязчиво демонстрирующим свою белозубую улыбку.
Она сидела на террасе двухсотлетнего парижского кафе, фасад которого почти полностью укрылся под потрясающей красоты цветущими глициниями. Густой аромат свежеиспеченной вкуснейшей выпечки вперемешку с перекликающимися нотками эспрессо, подаваемого с пышной шапкой взбитых сливок, окончательно сводил с ума. С улицы при легких порывах свежего утреннего ветра доносился запах лаванды и ванили. Наверное, именно так пахнет в раю.
Над соседней крышей величественно возвышается башня древнего собора. Из глубины кафе доносятся звуки прелестных сентиментальных мелодий середины прошлого века. Время здесь будто шло вспять. Что еще нужно для счастья? Последний штрих на этой картине - очаровательный незнакомец. И его парфюм не нарушал, а подчеркивал обстановку.
Он явно пытался что-то у нее уточнить. Его манеру двигаться и общаться прекрасно дополняла улыбка. Он продолжал ронять в воздух красивые слова, значение которых невозможно было понять, но было очень приятно слушать; и она просто смотрела в его бездонные голубые глаза и кивала ему в надежде, что ее согласие поможет решить его проблему. Возможно, он решил позвать ее замуж или хотя бы пригласить на ужин, тогда ее кивки были очень уместны. Или уточняет, подают ли в этом кафе шоколадные круассаны. Она как раз заказала себе один, и в этом случае могла бы даже предложить ему оценить его на вкус. Но также есть вероятность, что вместо предложения руки и сердца он сейчас предлагает ей в некоторой степени неприличные вещи в обмен на некоторые другие легальные способы обмена ценностями, и тогда ее улыбка и кивки могли бы спровоцировать интересное продолжение ситуации. Но разве мог этот красавец обмануть ее доверие? Он был слишком мил для этого. Поэтому, чтобы он там не хотел от нее, она на все согласна, абсолютно. Сегодня его день.
Француз грациозно протянул к ней свою руку. Странно белую, учитывая продолжительность солнечных дней в этих краях. Этот жест мог одинаково означать как предложение уйти с ним в обнимку в загадочные дали, так и просьбу помочь ему деньгами. Она продолжала смотреть в его глаза, автоматически мысленно переводя его фразы на те, которые ей хотелось бы услышать, говори он на ее родном языке. Интересно, почему в ее стране картавость признана дефектом и подлежит яростному устранению у логопедов в самом раннем возрасте? Ведь нет ничего сексуальнее французской речи в устах симпатичного незнакомца! Ей самой хотелось покартавить ему в ответ, но побоявшись выглядеть еще глупее, чем уже казалась, она просто молчала и улыбалась.
Нужно было что-то делать с его рукой, зависшей в воздухе. Решив все-таки ответить взаимностью, надеясь больше на прогулку в направлении вечной любви, чем на все остальные варианты, она слегка пожмурилась и деликатно подала ему свою. Откуда взялся этот голубоглазый? Неужели существует любовь с первого взгляда, о которой она так много читала в слащавых романах? Он аккуратно помог ей встать, после чего, продолжая поддерживать ее за руку, отодвинул стул, на котором она только что сидела. Чувствуя тепло его руки, она наблюдала за его действиями, и что-то теплое приливало к ее щекам. Хотелось посмотреться вокруг, улыбнуться случайным свидетелям их воссоединения, возможно, что сейчас все смотрят только на них и когда сцена завершится нежным поцелуем, все радостно захлопают, и позже, дома, будут рассказывать эту красивую историю своим домочадцам.