В твоей голове

Только не сегодня. Сегодня она должна была улететь.

Она вспомнила об отпуске и о звонящих до сих пор будильниках. Что ей делать?

У нее было два варианта: позвонить доктору Вайсу и рассказать о случившемся, приняв на себя ответственность. Или встать, промыть рану, напиться своих препаратов, дополнив их таблетками от головной боли, сделать вид, что ничего не произошло и улететь в страну своей мечты.

Свой выбор она сделала давно. И сама себе пообещала придерживаться. До последнего, несмотря ни на что. Пока все, что она воздвигала, окончательно не рухнет. Рухнуть могло в любой момент.

Но пусть к этому моменту у нее останутся хотя бы красивые воспоминания.

Глава XXVII

“… Самолет оборудован восемью аварийными выходами. Определите расположение ближайшего к вам, и обратите внимание, что он может находиться позади вашего места…”

Расположение аварийных выходов - это первое, на что она обращала внимание при входе в самолет. Даже раньше. Еще с улицы, мысленно запоминала окна иллюминатора, ближайшие к дверям, и надеялась, что именно в них ей предстоит тревожно смотреться в ближайшие часы полета.

Красивая бортпроводница с идеальной укладкой делала изящные жесты руками вдоль и в стороны, указывая направления к спасению в случае чрезвычайной ситуации. Удивительная способность говорить о столь серьезных вещах с такой милой улыбкой, как будто она подсказывает любопытному ребенку, где находятся спрятанные рождественские подарки.

“… Оденьте маску сначала на себя, затем на ребенка. Дышите нормально…”

Как это - нормально? До какой степени нормально можно себя вести, когда вокруг распространяется хаос?

Она внимательно слушала каждое слово, стараясь не пропустить ни единого звука, ни единого жеста. Наблюдала за реакцией каждого сотрудника, обслуживающего самолет. Вслушивалась в тон голоса капитана судна и всех его помощников. Понимая при этом, что при возникновении экстренной необходимости все рекомендации в голове сменятся на сумасшедший панический крик, тем не менее, эта отточенная речь, уверенный тон и спокойные выражения их лиц дарили надежду на то, что сегодняшний полет окажется просто одним из миллиона повторов их трудовых будней.

Интересно, есть ли хоть один шанс, что эти рекомендации пригодятся для выживания? Или в конечном итоге все решает стихийная спонтанность? Вот сейчас здесь находятся плечом к плечу около двухсот пассажиров. В инструкции что-то говорилось о дополнительной ответственности тех, кто сидит ближе всех к аварийному выходу. Разумно ли доверять безопасность большинства случайным людям? Кто там окажется? Герой, способный в трудную минуту разобраться с открытием двери и помочь остальным пассажирам выбраться, или поддавшийся всеобщей панике человек, который, несмотря на все ожидания персонала, бросится в первый попавшийся открытый выход, забыв об ответственности? Окажется ли он в таком случае освистанным? Неужели, к примеру, добропорядочный отец семейства, оказавшийся на месте последнего, и думающий в момент отчаяния о том, что останься он в терпящем бедствие самолете минутой дольше, пусть даже ради спасения незнакомых ему людей, в то время как двое его маленьких детей и беременная супруга остались дома и в случае его смерти рискуют остаться без средств к существованию, заслуживает порицания? Нет же, нет. У каждого равные права на жизнь. И у каждого одинаковые шансы на преждевременную смерть. На то, что обычно называют несчастным случаем. Именно момент страха смерти раскрывает человеческую сущность. И окажись все-таки этот отец героем, спасающим незнакомцев, вопреки судьбе своей семьи, он точно также заслуживал бы одобрения. Иногда только благодаря нелогичным поступкам возможно изменить мир в лучшую сторону.

Через пять часов она будет в городе своей мечты. Надо только пережить эти пять часов, и все встанет на свои места. Сердце из пяток вернется в свое привычное место. Голова охладится. Мысли успокоятся, насколько это возможно в ее состоянии. Она задумалась. Чего она на самом деле боится, находясь в самолете? Что ей терять? У нее нет детей и нуждающегося в ней супруга. У нее даже постоянного парня не было. Никого. Кроме пары друзей и работы. На работе замену найти несложно. Кто будет тосковать? Так, чтобы искренне?

В памяти возник туманный образ братика. Время стирает черты, словно ластиком, но это и к лучшему. Оно приумножает хорошее, и удаляет плохое. Да и не было на самом деле ничего плохого, настолько, чтобы помнить об этом спустя годы. Родной человечек, воспоминания о нем всегда отзывались теплотой в сердце. И с болью вперемешку с чувством вины. Иногда она представляла, каким он мог бы стать. Красивым. Умным и успешным. Он уж точно не страдал бы расстройствами психики. Он всегда был спокоен как зеркальная поверхность озера в жаркий полдень, и ничто не могло поколебить его уверенность в себе и светлом будущем. Даже ссоры родителей он воспринимал как что-то временное и проходящее. Наверное, поэтому она иногда чувствовала, что отношение к ней и брату у родителей различалось. Она всегда слишком близко воспринимала все происходящее. Замыкалась. Она не могла прощать обиды быстро. Даже если эти обиды касались не лично ее. Хоть и не говорила ничего об этом вслух, это чувство наверняка ощущалось и было им неприятно. А общаться с братом всегда было легко. Он обладал редким даром одним своим присутствием заставить людей забывать о проблемах. Родители, чувствуя это, чаще выясняли отношения в те моменты, когда они были одни или только в ее присутствии. Именно поэтому ей всегда казалось, что останься жив он, а не она, родители бы никогда не развелись. Он бы что-нибудь придумал. Она старалась изгонять из головы мысли о последней встрече с ним. С той, которой, возможно, и не было никогда. Ей  проще думать, что это был плод ее больного воображения. Были и другие варианты. Но мысли о них провоцировали новые приступы и атаки. Она себе внушила, что их не было.