Страница 46 из 101
Кеннет прекрасно вел свою роль блестящего, хотя и раздражительного барристера. Его движения были порывистыми, взгляд - хитрым, голос то гремел громовыми раскатами, то звучал вкрадчиво и мягко.
Однако, вне всяких сомнений, царствовал на сцене Драко. Он был безумно хорош собой, неотразимо обаятелен, искрометно весел.
- Останови изображение, - попросила Ева и, встав с дивана, подошла к телевизору, чтобы получше рассмотреть лицо Драко. - Он полностью перевоплотился в своего героя. А остальные... видно, что они играют. Блестяще, профессионально, убедительно, но - играют. Что же касается Драко, то ему нет нужды играть. Он такой же лощеный и высокомерный эгоист, как Воул. Эта роль написана именно для него - словно по заказу.
- Точно так же рассуждал и я, когда утвердил его на главную роль.
- Так же, видимо, рассуждал и убийца. Он видел скрытую в этом иронию. Воул умирает в последнем акте - и Драко умирает в последнем акте. Драма на сцене - и драма в жизни. И там, и здесь правосудие торжествует. Оба казнены в присутствии свидетелей.
Ева вернулась к дивану и села.
- Это не дает мне ничего нового, но убеждает меня в том, что я - на правильном пути. Давай дальше.
Ева продолжала всматриваться в экран. Вот выход Айрин. Блестящий выход! Конечно, многое зависит от драматурга, от режиссера, но подлинный блеск всему действу может придать только талант актера.
Красивая, стильная, загадочная и фантастически сексуальная, Айрин играла великолепно, но Еве было интересно, насколько соответствует ее собственный характер характеру героини. Кристина Воул была снедаема любовью. Женщина, готовая лгать, чтобы защитить любимого мужчину, даже зная, что он - убийца. Женщина, готовая принести в жертву свое честное имя и достоинство, чтобы вырвать его из рук правосудия. Женщина, способная убить любимого, отвергнувшего ее любовь...
- Она играет свою роль, как и Драко, в двух плоскостях, - пробормотала Ева. - И он, и она демонстрируют свою подлинную сущность лишь в последней сцене.
- Они оба великолепные актеры, - заметил Рорк.
- Все актеры, занятые в этом спектакле, великолепные профессионалы. Но для меня сейчас важно разобраться в каждом из характеров. Сэр Уилфред верит, что он защищает невиновного, и только под конец выясняет, что его нагло обвели вокруг пальца. Если представить себе такое в реальной жизни, то это вполне достаточный повод для того, чтобы пожелать обманувшему тебя смерти.
Рорк пожал плечами:
- Не думаю, что такой метод продуктивен, но продолжай, это интересно.
- Диана, которую играет Карли Лэндсдоун, верит всей брехне, которой потчует ее Воул. Тому, что он невиновен, тому, что его жена - бессердечная сука, тому, что он от нее уйдет... Да, это женщина иного рода, нежели Кристина, - моложе и гораздо наивнее. А что будет с ней потом? Поймет ли она в конце концов, что ее использовали, обманули и унизили? Точно так же, как Драко использовал, обманул и унизил саму Карли. Как Кристину. А вон, за кулисами, стоит Майкл Проктор и смотрит на сцену голодными глазами, мечтая оказаться там, в лучах юпитеров и славы.
Ева изучала лица, вслушивалась в голоса, пыталась проникнуть в души персонажей - людей, которых никогда не существовало.
- Убийца - один из них, один из актеров. Я это знаю! Не какой-нибудь жалкий рабочий сцены, не уборщик, не завистник-дублер. Это человек, привыкший находиться в центре внимания и умеющий, в зависимости от обстоятельств, надевать нужную маску.
Она снова умолкла и продолжала смотреть, ожидая какого-то озарения, момента, когда одно слово, взгляд, жест выдадут чувства, таящиеся под обманной бутафорской личиной. Но - нет! Каждый, кто находился на сцене, был мастером своего дела и не допускал промашек.
- Вот он, бутафорский нож! Значит, впервые он появляется уже в сцене, происходящей в зале суда. Ты можешь увеличить изображение? - спросила Ева. Она надеялась, что Рорк если и покупает вещь, то первоклассную, такую, каких нет еще ни у кого. И не ошиблась.
- Запросто, - ответил Рорк.
Он поколдовал с пультом дистанционного управления, который больше напоминал приборную доску самолета, и изображение на экране стало расти. Под таким углом и с таким увеличением нож был виден как на ладони, и Еве сразу бросились в глаза различия между этим предметом театрального реквизита и орудием убийства.
- Лезвия у них были примерно одной длины и ширины, а вот рукоятки отличаются. Одинакового цвета, но у бутафорского ножа рукоятка чуть шире и сделана из другого материала. Впрочем, это заметно, только если положить ножи рядом. А так... Ты ожидаешь увидеть бутафорский нож - ты его и видишь. Черт! Не исключено, что Драко даже брал этот нож в руки, но ничего не заметил и продолжал играть.
Ева наблюдала за тем, как одна сцена сменила другую, затем опустился занавес, и вдоль него прошли несколько рабочих сцены - как это всегда бывает, практически неотличимые друг от друга. Однако среди них она узнала Квима. Было сразу видно, что он - главный. На языке жестов, принятых в театре, Квим подал какой-то знак, смысл которого остался для Евы загадкой, о чем-то поговорил с реквизиторов, кивнул и стал смотреть на лестницу, ведущую под сцену.
- Вот! - воскликнула Ева, снова вскакивая с дивана. - Он увидел что-то необычное! Он колеблется, наблюдает... Вот он стал осторожно спускаться... Что же ты увидел, Квим? Что ты, черт тебя дери, увидел?!
Ева перемотала пленку обратно и вновь прокрутила этот эпизод, но предварительно засекла время по своим наручным часам.
С кухни вернулся Рорк с чашкой горячего кофе и протянул ее Еве. Она взяла чашку и стала пить, словно во сне, следя за тем, что происходит на экране. Рабочие сцены испарились, актеры уже занимали свои места. Бармен встал за стойку, Айрин, одетая в безвкусное платье кричащей расцветки, села на табуретку в дальнем конце, глядя куда-то за кулисы.
Послышался свисток. Занавес пополз вверх.
- Две минуты и двенадцать секунд! Времени вполне достаточно, чтобы спрятать нож - в розы или еще куда-нибудь, где его найдут: не сразу, но обязательно. Убийца - рядом. Совсем рядом. И он очень расторопен.
- Секс и тщеславие... - пробормотал Рорк.