Страница 31 из 69
— Фройляйн Грейсия, не поужинаете со мной после работы? — выпалил он, покраснев, и отвел глаза.
Ноа почувствовала себя лишней и так и застыла с охапкой тюльпанов в руках. Она была рада за Грейсию — наконец-то этот мужчина соизволил проявить к ней свою симпатию!
— Поужинаю, херр Хан, — цветочница потупилась и залилась румянцем.
Ноа, улыбаясь, наблюдала, как Грейсия мечтательно смотрит вслед уходящему Маттиасу. Хотя он и относился к цыганке настороженно, она понимала и уже не держала обиды — если к такому вообще можно привыкнуть, то да, Ноа привыкла быть изгоем. Куда бы она не приходила, люди начинали внимательнее следить за кошельками и драгоценностями, подозрительно зыркать в её сторону и хорошо ещё, если обходились только оскорблениями. Поэтому она и переживала, не испортит ли её присутствие репутацию цветочной лавки.
— Даже не думай, что повредишь моему делу, — вернула Ноа с небес на землю цветочница. — У меня достаточно постоянных клиентов. И пусть люди видят, что не всегда их суждения соответствуют истине.
*
Не успели братья толком порадоваться за Ноа и поздравить её с обретением работы, как заявился жутко довольный собой Энви и рассказал, что его принял к себе режиссер Фриц Ланг. Гомункула забавлял тот факт, что Ланг не имел представления о том, что тот самый дракон, за которым он так долго гонялся, теперь входит в штат его сотрудников. Самого же режиссёра поразила артистичность Эрвина Циммермана и его умение перевоплощаться. Ланг сотоварищи пророчили Энви большую актерскую карьеру — они впервые видели человека с такой интересной внешностью и подобными талантами.
Эдвард становился мрачнее тучи: он понятия не имел, куда бы приложить собственные знания и умения, и совершенно не желал зависеть от девчонки-цыганки и зелёной козявки. Ал относился к этому спокойнее и собирался использовать тайм-аут для изучения библиотеки в доме Хайдрихов — как знать, может, это поможет ему определить, как выжить в этом мире?
Пока Ноа и Энви пропадали на работе, а Альфонс в библиотеке, Эдвард считал дни до возвращения Хаусхоффера и бесцельно бродил по улицам Мюнхена. Войдя в первое попавшееся кафе выпить кофе и перекусить, он увидел знакомое лицо.
— Если бы ты только знал всё!..
После Эд много думал об этом человеке и ощущал свою вину за его ужасную смерть. Тогда он ещё верил в фюрера и в справедливость. И если бы он и правда знал всё…
Человек поднял голову. Он определенно узнал в вошедшем Стального алхимика, мальчишку, чья голова была до отказа набита идеалами и иллюзиями. Юношу, который помог Хаусхофферу открыть Врата. Ледяной алхимик приподнялся и, поймав взгляд Элрика, жестом пригласил сесть к себе. Исаак не знал, согласится ли он, но попробовать стоило.
— Простите, — произнес Эдвард, сев за стол и опустив глаза.
— Ты ничего не знал, — вздохнул Исаак. — В произошедшем нет твоей вины.
Элрик поднял голову и упрямо посмотрел тому в глаза — он нисколько не изменился с того момента, как они виделись в Аместрисе в последний раз.
— Незнание не освобождает от ответственности, — в голосе Эда сквозила горечь.
— Ты можешь что-то изменить? — поинтересовался собеседник. — Нет? Тогда незачем ворошить прошлое.
Эдвард разглядывал человека из его родного мира и гадал: чего он хочет? Что знает? Как он здесь очутился?
— Вы хотите домой? — Эд прищурился, не ожидая правды.
Исаак горько улыбнулся. Он безраздельно скучал по родному миру, по потокам энергии, с помощью которых он управлял водой, но и этот мир стал ему не чужд. Он не хотел, чтобы здешние люди умылись собственной кровью. Не хотел оставлять Анну. Он был словно путник без дома, но его домом отныне были оба мира. И, потом, он не знал, что стало с Аместрисом, ждёт ли он своего заблудшего сына?
— Что стало с Аместрисом?
На лице у Эдварда заиграла теплая улыбка.
— Об этом вам лучше поговорить с моим братом, — проговорил он. — Он знает больше моего. Но гомункул больше не стоит во главе государства.
Он внимательно наблюдал за Исааком, на лице которого не дрогнул ни один мускул, но глаза… Глаза потеплели и наполнились искренней радостью.
— Прежде всего, — Ледяной посмотрел в глаза Эдварду, словно оценивая, стоит ли раскрывать перед них какие-то карты, — прежде всего я хочу не позволить этому миру утонуть в крови. А там, если выживу, конечно…
Он поджал губы и замолчал. Такие сообщники, как братья Элрики резко повышали его шансы на успех. А в том, что цели у них одни, он не сомневался — он помнил этих ребят ещё по Аместрису и был очень раздосадован обстоятельствами, в которых они были вынужденны столкнуться. Что его занимало, так это то, как в этом мире мог существовать Альфонс Элрик, живые доспехи, лишённые тела, но с прикрепленной к ним алхимией душой?
— Вы что-то знаете об обществе Туле? — решил взять быка за рога Эд.
Исаак предвидел этот вопрос — он был наслышан о братьях от Хаусхоффера. По всему выходило, что они, скорее всего, знают и о бомбе.
— Да, и даже был вхож в него, — вздохнул он. — Но в последнее время меня не зовут.
Ледяной задумался — говорить Стальному о Кимблере? Знает ли он вообще, что это за человек? Да и железных доказательств того, что Кимблер — это Багровый лотос, у Исаака не было.
— Не зовут вас — позовут меня, — ухмыльнулся Элрик. — Только вот Хаусхоффер куда-то уехал, вернётся — буду с ним разговаривать. Потому что мы с братом тоже не собираемся бросать этот мир на произвол судьбы! Как и позволять всяким пройдохам использовать ресурсы Аместриса для вооружения!
Исаак не был так уверен, что общество Туле с распростёртыми объятиями примет в свои ряды Эдварда Элрика, но разубеждать восторженного собеседника не стал. Однако же почувствовал более острую необходимость все же сообщить о Кимблере.
— В Аместрисе был такой человек, — неохотно начал он. — Багровый алхимик…
— Кимбли? — непонимающе отозвался Эд.
— Вы были знакомы?
Макдугал напрягся. Выходит, этого психопата там ещё и из тюрьмы выпустили?
— Ну… — Эд замялся, не зная, что и как отвечать.
Он не испытывал к Багровому алхимику ненависти — скорее непонимание и… уважение? Благодарность?
— Да, мы виделись, — выдавил Эдвард. — А что?
— Здесь есть очень похожий на него человек…
— Тут это не редкость, — отмахнулся Эд. — Тут есть и Хьюз, и Грейсия, и Кинг Брэдли…
— Нет, — Исаак покачал головой. — Тут… другое… И манеры, и татуировки, и в целом… всё…
Эдвард напрягся. Он помнил страсть этого человека к взрывам и его извращённую философию. Если бомба попадет к нему в руки…
— И он вхож в общество Туле, — закончил Ледяной.
Эту информацию предстояло крепко обдумать. Выдавать какие-либо суждения по этому вопросу кому-либо Эд решительно не хотел.
— Давайте я вас… — он замялся, — с братом познакомлю? Заходите к нам, мы тут недалеко живём.
— Оставьте адрес, я всенепременно загляну на днях, — улыбнулся Исаак. — Те, кто не хочет войны, должны держаться вместе.
========== Глава 21: Similia similibus destruuntur/Подобное разрушается подобным ==========
I’ll be your scapegoat
I’ll be your savior
I’m the better of two evils
<…>
I want to hang all you cattle with your velvet rope
Motherfuckers step up and get into an orderly line
I’ll show you how to make a muscle
Takes the strength to
It doesn’t spit on all you…
Marilyn Manson «Better Of Two Evils»
Душа Кимбли трепетала в предвкушении, входя в резонанс с его телесными реакциями: наконец он получил добро от врача, пусть тот и не пришел в восторг от того, что его странный пациент всё же примет живое непосредственное участие в полевых испытаниях своей чёртовой взрывчатки, но сменил гнев на милость, от чего полгода медотвода от подобных мероприятий превратились в два месяца. Зольф настоял на использовании ниперита(1): пусть он был недешев в производстве, но это вещество оправдывало затраты на все сто и даже больше. В качестве полигона выбрали пустынный пригород Мюнхена — там на оборудованной площадке разместился склад, лаборатория и внушительных размеров пустырь.