Страница 54 из 67
========== Глава 18 ==========
Агнета сидела за обеденным столом в форменном халате и теребила его платок. После работы она категорически отказалась лететь домой вместе с Готтфридом и попросила его быть у нее в восемь тридцать. Он прибыл вовремя и теперь смущенно мялся на пороге, держа в руках пакет с фруктами. Он купил их, чтобы сгладить неловкость, но, кажется, это не помогло. Агнета не поднимала глаз и выглядела до того несчастной, что Готтфрид даже разозлился — как ему вообще выполнить свой долг, если у будущей матери трясутся руки и глаза на мокром месте?
— Я принес фруктов, — выдавил наконец он, проходя в квартиру.
По планировке она ничем не отличалась от Алоизовой — скорее комната, чем квартира; в одном углу небольшой кухонный гарнитур с холодильником, отделенный от остального пространства буфетом; маленький обеденный стол, небольшая тахта в углу, письменный стол, платяной шкаф да рукомойник в углу. Готтфрид уже прикинул, что тахта была пошире, чем у Алоиза, так что двое могли бы спокойно разместиться там без особенного дискомфорта.
— Благодарю, — бесцветно ответила она. — В целом, могли не беспокоиться.
Вновь повисло молчание. Готтфрид подошел к кухонному шкафчику:
— Я возьму тарелку?
Агнета молча кивнула. Он взял тарелку, выложил на нее фрукты и принялся мыть их — шум воды хоть как-то успокаивал.
— Берите, — он поставил тарелку на стол, придвинул табуретку и сел. — Вам выдали рекомендации?
— Да. — Агнета не шелохнулась.
Готтфрид взял с тарелки крупное зеленое яблоко и откусил — от кислятины даже скулы свело.
— Значит, так, — он положил яблоко на стол. — Мне доктор Адлер сообщил, что ближайшие пять дней мы должны придерживаться определенного режима. Я думаю, что удобнее всего будет придерживаться оптимального расписания, дважды в день.
— Я не хочу, — едва слышно проговорила она, так и не поднимая взгляда.
— Побойтесь фюрера! — вскипел Готтфрид. — Это ваш долг! Я тоже не хочу, но мы должны, понимаете!
— Понимаю.
Она встала и скинула халат. Обнаженная, бледная, с синеватыми пятнами на коже, точно высеченная из мрамора, Агнета стояла, ссутулив плечи и пряча высокую грудь. Светлые пряди распущенных волос падали ей на лицо так, что Готтфрид не мог рассмотреть его выражения. Он отвернулся и потер затылок. Так дело не пойдет — вместо какого-никакого желания Готтфрид ощущал лишь чудовищную неловкость.
— Нет, так не надо. Вам холодно, — он встал, набросил халат ей на плечи и, поддерживая под локоть, повел в сторону тахты. — Сядьте.
Он опустился рядом с ней на тахту и обнял. Этот жест — совершенно приятельский и немного покровительственный — никак не настраивал ни на романтический, ни, тем более, на эротический лад. Готтфрид даже пожалел, что не попросил у Адлера каких-нибудь стимулирующих таблеток.
Агнета расплакалась, вцепляясь пальцами в его китель.
— Давайте не будем! Скажем, что все сделали — а сами не будем.
Готтфрид растерялся. Он понятия не имел, как теперь быть.
— Но ведь вечно так не выйдет, — он гладил ее по спине и думал о том, как она отличается от Марии на ощупь — Мария была мягкой, теплой, она словно лучилась желанием, а Агнета больше походила на мраморную статую. — Знаете что? — он взял ее за плечи и слегка отстранил от себя, всматриваясь в ее лицо. — Давайте завтра сходим к доктору Адлеру? Наверняка можно произвести это в клинике! Я сдам материал, — ему показалось, что даже сдавать анализ с этой “порнографией медицинского назначения” было куда проще.
— Нет! Нет, пожалуйста… Я не хочу.
— Да определитесь вы наконец, и покончим с этим! — Готтфрид встряхнул ее за плечи.
— Лучше вы… Только… Осторожно, — она утерла нос предплечьем.
— Если у меня вообще получится, — проворчал Готтфрид. — Вы же любое желание отобьете. А я, между прочим, тоже человек.
Агнета только молча кивнула. Готтфрид принялся стаскивать с себя форму, даже не представляя, что делать с этой женщиной дальше. Адлер с таким же успехом мог приказать ему совокупиться, например, со статуей.
— Посмотрите на меня, не так уж сильно я от вас отличаюсь!
Готтфрид чувствовал себя форменным идиотом. Он стоял голыми пятками на холодном полу и ощущал, как все его тело покрывается гусиной кожей. Агнета только покачала головой и отвернулась.
— Слушайте меня! — он сел рядом и приподнял ее лицо за подбородок. — Прекратите это немедленно! Я не буду уговаривать вас, я не стану брать вас силой — я оденусь, уйду и напишу рапорт! И пусть Адлер сам делает с этим что хочет, поняли!
Он встал и принялся натягивать трусы.
— Стойте! Подождите! — она ухватила его холодными влажными руками. — Не надо рапорт! Я постараюсь.
— Тогда сделайте тоже что-нибудь, будьте любезны! Это командная игра, понимаете? Общая работа!
Она покивала, утерла слезы и принялась его рассматривать. Готтфрид ощутил себя музейным экспонатом.
— Слушайте, вот что, — он подсел ближе и слегка обнял ее. — Давайте вы мне расскажете что-нибудь. Например, почему вы вообще решили заняться физикой.
Она встрепенулась.
— Ах… Это… Это еще со школы!
Готтфрид слушал вполуха. Он придвинулся еще ближе и, чтобы она не боялась и не мерзла — в квартире было достаточно прохладно — накинул на нее халат. Пока она рассказывала о том, как в их школе девочек знакомили с точными науками только в очень общем обзорном порядке, и ей пришлось выбивать пропуск в учебную секцию мужской части гимназии и изучать физику почти что самостоятельно, Готтфрид, ощущая себя диверсантом, просунул руку ей под халат.
— Тише, — мягко проговорил он, когда она вздрогнула — руки у него были холодные. — Вы рассказывайте.
— Вы меня не слушаете, — горько проговорила она. — А ведь это было так сложно.
— Слушаю, — Готтфрид вздохнул. — Но вы правы — возможно, недостаточно внимательно. Если хотите, расскажите что-нибудь менее важное? А это расскажете потом, когда мы, чтобы забыть это все, как неприятный сон, выберемся куда-нибудь поужинать и поговорить о том, что нам действительно дорого.
— Знаете, — Агнета грустно улыбнулась. — Не думаю, что после всех этих приключений у меня останется желание ужинать с вами. Простите.
— Вы специально? — возмутился Готтфрид. — Перестаньте мне портить настроение! У меня и так его нет! А, между прочим, от меня здесь зависит куда больше, чем от вас!
Она нервно рассмеялась:
— Я знаю. Не надо думать, что я совсем необразованная, раз уж у меня никого не было.
— Слушайте, если вы не хотите мне помогать, хотя бы не мешайте, — устало проговорил Готтфрид. Он чувствовал себя чудовищно вымотанным. Да и робкое желание, которое ему удалось с огромным трудом сконцентрировать, представляя себе на месте Агнеты Марию, снова куда-то улетучилось.
— Я постараюсь.
— Можете тоже меня обнять. Мне тоже холодно. Не надо меня бояться — я живой человек!
— А кого бояться, как не людей?
— Врагов?
— Если вы имеете в виду вражеские армии, то это они должны нас бояться, а не мы их, — отметила Агнета. — Знаете, я довольно боялась. И преподавателей в университете, и однокурсников. Мне достаточно часто говорили о том, что мне не место в физике. А теперь вот лично вы доказываете, что это правда.
— Я вам ничего подобного не доказываю, — Готтфрид едва сдержал порыв встать, одеться и уйти прочь.
— Ладно, не вы, — согласилась она, продолжая сидеть недвижно, положив руки на колени.
Он покачал головой, мысленно перебрав все самые грязные ругательства. И почему так повезло именно ему? Готтфрид постарался ускорить события и сунул ладонь меж ее бедер.
— Не трогайте! — она отшатнулась.
— Вы хотите, чтобы нам обоим было больно? Да вас надо оплодотворять под наркозом!
— Я уточняла, — тихо проговорила она. — Нельзя.
— Значит, придется терпеть! Или меня сейчас, или инструменты в клинике! — Готтфрид встал и потер затылок.
— Вас…
— Вы говорите это не в первый раз! Да я после вас ни с одной женщиной спать не смогу!