Страница 26 из 67
Отто переводил глаза с Готтфрида на Алоиза, а потом по-детски надулся и выпалил:
— Вы опять надо мной подтруниваете!
— Никак нет, — Алоиз оставался убийственно серьезным.
— Тот факт, что ты принял серьезный разговор за иронию, говорит о том, что у тебя наступили необратимые изменения, — подлил масла в огонь Готтфрид. — Немедленно к оберберайтсшафтсляйтеру Айзенбауму.
— Если вам надо было поговорить без меня, сказали бы прямо, — голос Отто дал петуха. — Я лучше и правда пойду.
Отто встал, подхватил поднос слишком длинными тощими руками и поплелся за другой стол, куда как раз с раздачи подходил пресловутый Айзенбаум.
— Еще руководитель называется, — поддел Готтфрида Алоиз. — Обидел мальчишку.
— Это была твоя идея, — парировал Готтфрид. — Что-то аж жрать захотелось.
Он принялся за остывший обед. Алоиз многозначительно хмыкнул и посмотрел в сторону стола, за которым обосновались Отто и Айзенбаум.
— Слушай… — он поджал губы и в упор посмотрел на Готтфрида. — У меня вызывает подозрение его навязчивость. Может, он только играет наивного дурачка?
— Может, и играет, — неожиданно равнодушно отозвался Готтфрид. — Смысл гадать? Думаешь, он накапал про коньяк?
— А, к черту. Какая теперь-то уже разница? — отмахнулся Алоиз. — Все равно уже пропесочили по это самое… Ты давай, ешь быстрее. А то опоздаем.
— Не опоздаем. Там Айзенбаум только жрать сел. А уж он точно на бегу подкрепляться не станет.
*
— Херр Веберн! — Агнета наконец села, разгладила несуществующие складки на белом халате и выжидательно воззрилась на Готтфрида.
— Я слушаю вас, Агнета, — серьезно кивнул тот.
— Херр Веберн. У меня есть одно предположение. Оно заключается в том, что то, что мы разрабатываем… Как бы вам сказать… — она смешалась.
— Говорите как-нибудь, — кивнул Готтфрид.
— В общем… Партия зря возлагает такие надежды на оружие N! — выпалила она.
Готтфрид не поверил собственным ушам. Лучшие умы Империи занимались разработкой бомбы! Прекрасные ученые, прекрасные военные — да что вообще за чушь! Судя по тому, какие силы стянули в Берлин ради скорейшей разработки и испытания оружия N, над этим работали и Советы, и Америка. Не может быть, чтобы все заблуждались, а одна молодая девица, только-только допущенная к работе чуть более ответственной, чем приготовление кофе и расстановка по местам реактивов, вот так одним махом вывела всех на чистую воду!
— Чушь, — раздраженно отмахнулся Готтфрид. — С чего вы вообще это взяли?
Агнета осеклась и замолчала, опустила голову и принялась нервно теребить полу халата. Готтфрид мысленно обругал себя последними словами — вот тянул же его черт за язык! Надо было сначала выслушать, а потом уже выносить вердикт. Тем более он и сам-то явно не убеленный сединами профессор.
— С чего вы это взяли? — он повторил вопрос, но куда мягче.
— Простите, херр Веберн, — Агнета не поднимала глаз. — Мне не стоило…
Готтфриду тут же подумалось, что она наверняка вот-вот расплачется, а он понятия не имел, что ему делать с надумавшей разводить сырость девчонкой.
— Раз уж начали — говорите, — он постучал пальцами по столешнице.
— Вы все равно меня не послушаете, — Агнета упрямо повела плечом. — Но я скажу, — она подняла на него голубые ясные глаза. В них не было ни слезинки, а лицо ее горело лихорадочным румянцем готового к ожесточенному спору человека. — Арбайтсляйтер Веберн!
Готтфрид поморщился, точно от зубной боли.
— Атмосфера! — она заговорила горячо, захлебываясь собственными словами. — В атмосфере поток нейтронов быстро рассеется и поглотится самой атмосферой! Посудите сами — при использовании сверхмощностей мы просто потеряем ресурс! Ядерное оружие куда эффективнее!
— Проникающая способность позволит…
— Да, она больше, чем у гамма-излучения, — Агнета настолько увлеклась, что перебила его. — Однако бетонные бункеры…
— Поражение живой силы! — перешел в наступление Готтфрид.
— …Не больше, чем у ядерной бомбы! — стояла на своем Агнета.
— Наведенная радиоактивность… — Готтфрид не желал уступать.
— Да, остается, но не более, чем на несколько суток!
— Сохранение материальных ценностей…
— По-вашему, ударная волна их просто обогнет?! — фыркнула Агнета, вскочила на ноги и принялась ходить туда-сюда, отчаянно жестикулируя. — Вы же прекрасный физик, где вы начитались такой ерунды? Ой… — она испуганно остановилась, прикусила губу и густо покраснела. — Простите… Херр Веберн… Готтфрид… — Агнета опустилась на стул и сжалась в комок.
Готтфрид рассмеялся. Громко, утирая выступившие на глазах слезы.
— Вы… Вы… — Агнета продолжала кусать губы. — Мне… Мне переходить обратно… Вы… Не станете работать со мной?..
— Отчего же? — выдавил Готтфрид сквозь смех.
— Я… Это было…
— Ужасно нагло, непростительно фамильярно с вашей стороны, берайтсшафтсляйтерин Мюллер, — Готтфрид попытался скроить серьезную мину, но у него не вышло — вместо этого он рассмеялся еще сильнее.
Агнета робко улыбнулась и кивнула.
— Я даже представить себе не могу, какого наказания вы за это заслуживаете, — Готтфрид потер затылок. — Например, расскажите мне о том, откуда вы сделали такие выводы. Особенно при наличии успешного эксперимента в сверхмалом объеме.
— В том-то и дело, что объем был сверхмалый! — она схватила авторучку и принялась чертить схемы на чистом листе, который, в числе прочих папок и бумаг, принесла с собой.
Готтфрид наблюдал за ней и думал об одном: если она сейчас убедит его принять эту гипотезу на проверку, как к этому отнесутся остальные? И дело было не только и не столько в его рабочей группе. Ему предстояло — а судя по аргументам Агнеты, действительно предстояло! — вынести эти заключения на суд нескольких рабочих групп. В части из них работали люди с куда как более внушительным списком, нежели у него. И потом, в любом случае им не избежать вопроса “кто вообще придумал такую чушь”. Сказать правду? Их поднимут на смех. Взять огонь на себя? А если Агнета права? Руководитель рабочей группы, конечно, он, Готтфрид Веберн, но…
— Видите! — Агнета выдохнула и посмотрела на Готтфрида в упор.
— Вижу, — кивнул он. — Вот что, Агнета. Оставьте это все мне, я еще раз все пересмотрю.
— Только сообщите потом…
— Все сообщу, — Готтфрид кивнул. — Вы же понимаете всю серьезность вашего заявления?
— Разумеется!
— Нам нельзя ударить в грязь лицом, — Готтфрид пожирал глазами схему. Ему опять придется ставить все на карту.
— Вы… — Агнета замялась. — Простите меня, что я…
— Ерунда, — отмахнулся он, но тут же поправился: — Не вздумайте это повторять! Иначе нашей группе не будет никакой веры!
— Благодарю вас! — она счастливо улыбнулась и выскользнула из его кабинета прочь.
*
— Если уже в дерьмо — так по самую макушку, — резюмировал Алоиз. — Иначе ты, похоже, не умеешь.
Готтфрид сидел за столом, обложившись научными трудами, разрозненными исписанными и исчерканными листами, и совершенно не обратил внимания на друга. Рабочий день уже кончился, и они остались с Алоизом вдвоем.
— Пора сматывать удочки, — буркнул Готтфрид. — У нас сегодня нет допуска на сверхурочные.
— Поехали вниз? Выпьем, обсудим дела. Только сначала давай сюда свои сокровища, я их перепрячу, чтобы тебя не прихватили за зад.
— Внизу? Обсудить дела? — Готтфрид недоверчиво хмыкнул. — Мне казалось, внизу мы занимаемся чем угодно, но не рабочими обсуждениями!
— Ну ты-то конечно! — Алоиз скривился. — Давай свои сокровища.
— С ума сошел?! — возмутился Готтфрид. — Чтобы ты из-за меня… Да ни за что!
Он встал из-за стола и принялся мерить шагами кабинет.
— И потом… Как ты собираешься выходить отсюда с этим добром под мышкой? Тут везде дозиметры… И, кстати… Дерьмо… — пробормотал Готтфрид и потер затылок.
Он вспомнил о том, что у него в аптечке недостает антирадина. Зато в столе лежал заботливо сохраненный пустой блистер. Это означало лишь одно: до среды, по которым производили пересчет медикаментов, ему нужно восполнить недостачу. Конечно, они не станут взвешивать каждый образец, но на случай, если вдруг понадобится весь учтенный запас, Готтфрид не хотел запаивать блистер порожняком — это означало лишить кого-то шанса на выживание.