Страница 25 из 67
Он дернул ящик стола — тот не поддался.
— Чертов ящик! — Малер нажал на кнопку громкой связи. — Вальтрауд! Я же просил вызвать слесаря! Вы его вызвали? Вызвали?! А где его в таком случае черти носят?
Малер подергал ящик еще, выругался себе под нос и шумно выдохнул, покачав головой:
— Простите, Готтфрид. С самого утра невозможно нормально работать. В общем… — он сцепил руки в замок. — Вы же помните фотокарточки, которые я вам показал? Мы ушли тогда к обсуждению оберайнзацляйтера Штайнбреннера и его неблаговидного поступка. Но я бы хотел вернуться в фотокарточкам бумаг, Готтфрид. Вы помните их? — Малер прищурился.
— Смутно, — признался Готтфрид. — Но, если я ничего не путаю, их мне тоже показал оберайнзацляйтер Штайнбреннер. И… — Готтфрид прикусил губу. Хуже ему от этого уже вряд ли будет. Если, конечно, гестаповцы не найдут у него то, что он прячет прямо под их недреманым оком. — И он сказал, что…
— Что он сказал?! — Малер впился глазами в Готтфрида так, точно хотел просверлить его насквозь.
— Что этого ему с лихвой хватит, чтобы выписать мне порядочную порцию свинца. Простите, херр хауптберайхсляйтер.
— Вам известно, почему он вам так сказал?
— Никак нет, — Готтфрид тяжело вздохнул. Сердце подскочило вверх и теперь мешало дышать, застряв где-то в горле.
— Готтфрид… — Малер поджал губы и рассматривал Готтфрида так, точно видел его впервые. — Вам знакомо имя Фридрих Веберн?
Готтфрид почти почувствовал, как кровь застывает в венах, точно монолит. А вдруг он сейчас проговорится? Выдаст себя?
— Это… — он медленно кивнул. — Это мой отец.
— Вы в курсе, чем он занимался? — Малер прищурился.
— Не больше, чем остальные, — обтекаемо ответил Готтфрид и потер переносицу.
— Не заставляйте меня ждать, Готтфрид, — Малер дернул головой и налил себе воды. — Вы же знаете, я этого не люблю.
— И вам всегда на помощь могут прийти бравые ребята из гестапо, — усмехнулся Готтфрид.
— Веберн! Не зарывайтесь! — Малер постучал авторучкой по столу.
— Виноват, херр хауптберайхсляйтер. Я знаю о том, что мой отец возглавлял одну из лабораторий по созданию Оружия Возмездия, или Оружия Х. А также, — Готтфрид замялся, думая, как помягче обойти антирадин. Ему казалось, что Малер видит его насквозь, чует его ложь не хуже, чем гестаповские ищейки — страх. Уж об этом легенды передавались шепотом из уст в уста.
— И все? — Малер аж вытянулся вперед, точно собака, взявшая след и теперь отчаянно нюхавшая воздух.
— Видите ли… — у Готтфрида снова вспотели ладони. — Я знаю, что он был задействован, как это формулировали, “во многих научных разработках”. Мама мне ничего не рассказывала. Должно быть, и сама не знала.
— То есть, вы не знали, что, например, он приложил руку к созданию антирадина? Вместе с биохимиками, в числе которых были такие личности, как Нойманн, Айзенбаум, Кох…
— Айзенбаум? — притворно удивился Готтфрид и тут же пожалел об этом: Малер уставился на него ледяным взглядом, так, словно раскусил всю фальшь и наигранность.
— Вы что, даже не знали, что отец вашего коллеги — знаменитый биохимик? — Малер скривился. — А ведь я уже было подумал, что вы неплохой руководитель.
Готтфрид, устыдившись, опустил глаза и принялся рассматривать носки своих сапог. Благо, они были начищены практически до зеркального блеска.
— Печально видеть такое невежество у столь многообещающего человека, Веберн, — Малер закурил и выпустил облачко дыма. — Но мы это исправим. Я напишу бумагу. Зайдете ко мне завтра за ней. А потом — в партийную библиотеку. И не вздумайте отлынивать, Веберн. Изучите — потом будем разбираться, с чего это вам оберайнзацляйтер Штайнбреннер угрожал. Свободны!
Готтфрид встал и, стараясь не выказывать поспешности, направился на выход.
— Ах да! Еще одну минуточку, — окликнул его Малер. — Мне доложили, что вы в последнее время очень много времени проводите в обществе беспартийных.
Готтфрид повернулся, но даже не нашел, что ответить.
— Ваше право, конечно, — Малер покачал головой. — Однако не забывайте, что ваше дело для Партии и для Империи — превыше всего! И помните о вашем статусе. Вы не должны послужить причиной утечки информации.
Малер продолжал сверлить его глазами.
— Никакой информации, Веберн! Ни рабочей, ни генетической! Вы поняли меня, Веберн?
— Так точно, херр хауптберайхсляйтер!
Готтфрид почувствовал, что, вопреки всему, отчаянно краснеет.
*
— И что от тебя хотел Малер? — спросил Алоиз, недоверчиво рассматривая явно разведенное в воде порошковое пюре и подозрительно ярко-розовый кусок мясного хлеба.
— Не спрашивай, — выдохнул Готтфрид и принялся ковыряться вилкой в тарелке.
— Жри давай, — наставительно заявил Алоиз. — Тебе еще после обеда обсуждать с Агнетой результаты. Она аж подпрыгивает от нетерпения. Как завалит тебя вопросами — с живого не слезет!
— Точно, — бесцветно проговорил Готтфрид.
— Да что он тебе такое сказал, что у тебя весь энтузиазм как ветром сдуло? — разозлился Алоиз. — Я тебя не узнаю!
— Знаешь, если со мной поговорит гестапо, ты меня точно не узнаешь, — невесело засмеялся Готтфрид.
— Да далось тебе это гестапо! Больно ты им нужен! Или ты все не забудешь штайнбреннеровские угрозы?
Готтфрид оставил в покое и вилку, и несчастное порошковое пюре, сплел пальцы в замок и положил на них гладко выбритый подбородок. Страх сжимал ледяной рукой его внутренности, выкручивал их, подбрасывал и ловил заново. Мысль о еде казалась противной. То, как разговаривал с ним Малер, точно подняло со дна души Готтфрида всю муть, и теперь ему казалось, что разоблачение неминуемо.
— Может, сдать ему все, что мы нашли? — Готтфрид потер затылок, побарабанил пальцами по столу, снова взял вилку и продолжил ковыряться в тарелке.
— С ума сошел! — сверкнул глазами Алоиз. — Хочешь — я перепрячу это все? К себе? Или куда-нибудь… Ты даже не будешь знать, куда.
— Сам с ума сошел! — возмутился Готтфрид. — Это мой отец!
— А ты мой друг, — парировал Алоиз. — Ладно. Не бери в голову. У тебя другие задачи. А еще заткнись и ешь, фюрера ради, к нам сейчас подсядут!
— Приятного аппетита! Надеюсь, вы не против, если я к вам присоединюсь! — с громким стуком поставив на стол поднос, Отто Фишер плюхнулся на соседний с Готтфридом стул. — Удалось сбежать из-под недреманного ока этого зануды, — шепотом добавил он.
Готтфрид с Алоизом переглянулись.
— Я бы посоветовал вам, Отто, все-таки почтительнее относиться к вашему куратору, — процедил Готтфрид. — Вы понимаете, что ставите и его, и меня в не самое приглядное положение?
— Вы — деятельные, — в глазах Отто загорелся огонь. — А не ледяные статуи, способные только отдавать и выполнять указания. А это правда, что вы посещаете бары внизу? — он перешел на подсвистывающий шепот.
— Не мешать частную жизнь с работой, — тихо, но твердо проговорил Готтфрид.
— Понимаю, вы из своего опыта, — выдохнул Отто и покраснел до кончиков оттопыренных ушей. — Везет вам, Агнета такая девчонка… И внизу, наверное, тоже классные девчонки, хотя и беспартийные.
У Готтфрида голова пошла кругом. Захотелось взять тарелку с уже остывшей едой и надеть на голову этому деятелю — Готтфрид тут же живо представил, как плохо перемешанное пюре комьями повиснет на ушах Отто. Ситуацию неожиданно спас Алоиз.
— Ты что же это, все выходные провел трезвым? — он спросил это таким тоном, точно интересовался, не вытирал ли тайком Отто ноги о флаг Арийской Империи.
— Н-никак н-нет, — заикаясь ответил Отто. — А ч-что… По… похоже?
— Похоже, — кивнул Алоиз, придав лицу траурной серьезности. — Что я говорил про реактивы и про пиво? Ты не вывел из организма радионуклиды! И это негативно сказалось на твоем интеллекте.
— Очень негативно, — мстительно добавил Готтфрид. — Поэтому попроси у своего куратора дополнительное задание. Только усиленной умственной деятельностью ты сможешь если не остановить процесс, то хотя бы немного его затормозить.