Страница 15 из 67
И Алоиз, Магдалина и Готтфрид, слышавший эту историю столько раз, что уже сбился со счета, рассмеялись, и лишь Мария серьезно поинтересовалась:
— Я же верно понимаю, что в Берлин вас прикомандировали не ради ремонта нужников? Или наш город тоже в опасности и нам грозит дерьмовый потоп?
— Не грозит, — отмахнулся Готтфрид. — Он сейчас работает в моей лаборатории, а уж мы там точно дерьмом не занимаемся.
— Верю, — засмеялась Мария. — Я не буду у вас ничего спрашивать. Вдруг это великая партийная тайна?
— Разумеется! Самая что ни на есть секретная тайна! — Готтфрид подмигнул. — И если я сейчас скажу вам сейчас еще хоть словом больше, меня постигнет ужасная кара!
— Я все равно в этом совсем не разбираюсь! — замахала руками Мария. — Лучше налейте мне еще. Или, может, Магдалина хочет послушать?
Но Магдалина сидела рядом с Алоизом, положив голову тому на плечо, и смущенно улыбалась тому, как он поглаживал ее ладонь в скромной и мимолетной ласке.
— Мне кажется, мы им мешаем, — негромко проговорил Готтфрид, подавшись к Марии и наливая ей пива.
— Надеюсь, ваш друг — порядочный человек, — Мария серьезно посмотрела на него. — И не обидит ее.
— Что вы, Алоиз ни за что не станет обижать девушку, — возмутился Готтфрид.
— Не все такие, — подметила Мария. — А бедняжке Магдалине и так не повезло. Уже одно то, что она так охотно общается с ним, дорогого стоит.
— Ужасно, — пробормотал Готтфрид, ощущая себя чертовски неловко. Он понятия не имел, что тут вообще можно сказать.
Готтфрид посмотрел на друга и сидящую около него Магдалину — рядом с ним она казалась совсем хрупкой. Точно в ответ на взгляд она встрепенулась, заправила за ухо выбившуюся прядь и обернулась к Алоизу:
— Алоиз, пойдемте, пожалуйста, подышим воздухом! Здесь душно…
— Будьте осторожны, — Готтфрид упреждающе посмотрел на Алоиза. Перед его глазами вновь встал образ существа с нижних уровней.
— Здесь относительно безопасно, — сообщила Мария. — К тому же рядом охрана.
— Мы не пойдем далеко, — подтвердила Магдалина. — А здесь я каждую ямку знаю.
Готтфрид оглядел зал: одна из компаний направилась наверх, где располагались комнаты, в одной из которых накануне ночевали Алоиз и Готтфрид. С еще одной компанией сидел бармен.
Они вышли. Мария и Готтфрид переглянулись.
— Тут точно спокойно? — переспросил он.
— Чего ты так опасаешься? — она наклонила голову. — Здесь бывают разные люди, и грабители в том числе. Но с партийными стараются не связываться.
— Полагаю, молодой человек боится не людей, — рядом с ними — точно из-под земли вырос! — появился пианист во фраке.
— Тило, нельзя же так пугать! — возмутилась Мария. — Готтфрид, это Тило — здешний пианист и просто очень хороший человек. Тило, это Готтфрид, он партийный ученый.
— Я вижу, — Тило хитро улыбнулся, стекла очков блеснули на его лице, а нити седины — на висках, ярко заметные даже на светло-русых волосах. — Что партиец, вижу, — уточнил Тило, садясь. — И что же вы изучаете?
— Физику и физическую химию, — у Готтфрида в горле встал противный ком. Распространяться о работе среди беспартийных точно не стоило. С другой стороны, мало ли ученых и мало ли, чем они занимаются…
— Приносите пользу военной промышленности или гражданскому населению? — поинтересовался Тило. — Впрочем, что это я, — спохватился он. — Можете не отвечать. Это все мое любопытство.
Он достал портсигар и предложил закурить Марии и Готтфриду. Готтфрид привычно отказался, Мария же смяла изящными пальцами папиросу, прикурила и, улыбаясь, выпустила облачко дыма.
— Так вот, — продолжил Тило. — Вы же опасались не людей, верно? Точнее, не в полной мере людей.
Готтфрид облизал пересохшие губы. Он вспомнил о твари, и у него снова совершенно не вовремя вспотели ладони.
— Вы не переживайте. Здесь, в Берлине, это не редкость, — Тило откинулся на спинку стула. — Конечно, на нижних уровнях. Даже сюда они редко когда добираются.
— Но все-таки добираются, — мотнул головой Готтфрид. Хотелось встать и отправиться за Алоизом и Магдалиной, но от этого шага останавливало лишь то, что Алоиз не простит, если он испортит им волшебный момент уединения. Оставалось еще, конечно, то, что сказала Мария, но Готтфрид был уверен: кто-кто, а уж Алоиз достаточно обходителен, чтобы Магдалина не пожалела о том, что вообще связалась с ним.
— Скажите, сколько раз вы видели зараженных? — Тило вглядывался в него водянистыми глазами так, точно видел заднюю крышку Готтфридова черепа.
— Один, — выдохнул Готтфрид, залпом допивая оставшееся в кружке пиво.
— Когда? Где? — Мария нахмурилась.
— Несколькими уровнями ниже. Сегодня…
Готтфрид взял со стола матерчатую салфетку и вытер уже порядочно мокрые руки. Облекать впечатления в слова не хотелось. Слепое существо вызывало у Готтфрида какое-то глубинное, первобытное отторжение. Он слышал о них, видел репортажи с пустошей, но в Мюнхене подобных тварей отродясь не водилось. И он даже представить себе не мог, что в Берлине, сердце Арийской Империи, встретит зараженных.
— И много их было? — полюбопытствовал Тило.
— С-сначала одно, — Готтфрид сглотнул, но от кома избавиться не удалось. — Потом появились другие, но мы улетели.
— Одно? — Тило приподнял бровь.
— Угу. Слепое. Оборванное, полуголое, все в язвах. И даже не разберешь, прости фюрер, баба или мужик, — Готтфрид продолжил мять в руках уже изрядно влажную салфетку.
— О, это вам несказанно повезло, — усмехнулся Тило. — Обычно они выглядят более цивилизованно. И интеллект, как правило, сохранен. И пола все-таки определенного, хотя встречаются сюрпризы.
Воображение услужливо подбросило Готтфриду пару соответствующих картин, и он едва сдержался, чтобы не скривиться.
— Но они и правда бывают агрессивными, — задумчиво проговорила Мария. — И, в отличие от простых грабителей, к партийцам питают большую ненависть, чем к таким, как мы. Впрочем, их можно понять.
— Но… — Готтфрид потер затылок. — Если Партия в курсе… Почему с ними ничего не сделают? Не выселят в резервации, в Трудовые Лагеря…
— Вы это у нас спрашиваете? — на лице Тило играла по-отечески теплая улыбка.
Готтфрид смешался. Он проявил себя не лучшим образом перед беспартийными. Можно сказать, опозорился. Теперь он судорожно пытался убедить себя в том, что он — ученый, и вовсе не обязан знать о таких деталях, как политика Партии относительно… А, собственно, относительно кого? Ну не люди же это. И даже не унтерменши. Вряд ли что-то выше уровня животных. А то, что этот Тило сказал про сохранный интеллект… Так у многих не-арийцев, да что там не-арийцев — даже черных людей из той же Африки, на месте которой теперь неумолимые воды Мирового Океана — было подобие интеллекта, и иногда оно даже достигало уровня расово верных индивидов. Впрочем, это было скорее исключением. И потом, Тило вряд ли проводил спецтесты. Может, ему вовсе показалось — неужто он прямо так уж контактировал с этими чудовищами, чтобы оценить такую многогранную штуку, как интеллект?
— Не переживай, — Мария накрыла его руки, в которых он все еще теребил несчастную салфетку, узкой теплой ладонью. — Здесь зараженных нет. С твоим другом ничего не случится, Магдалина прекрасно знает окрестности. Да и не пойдут они так уж далеко.
— И потом, вряд ли ваш друг не в состоянии постоять за себя, — Готтфриду показалось, что и Тило принялся его успокаивать. — У вас наверняка есть оружие.
— Откуда… Мы — ученые, а не военные и не полиция…
Готтфрид осекся. Второй раз в присутствии этого Тило он сел в лужу. Хуже — он не просто сел в лужу, он еще и смачно обделался! Какой-то беспартийный старикан — ну и ладно, пусть не старикан, но все же! — разделал его под орех всего-то двумя вопросами!
— А даже если и нет, — миролюбиво продолжил Тило, — вряд ли кто-то станет связываться с вашим другом. Он производит впечатление человека, способного дать отпор.
— Я, с вашего позволения, отойду ненадолго, — Мария улыбнулась. — Не скучайте и не вздумайте уйти, Готтфрид! Я сейчас же вернусь!