Страница 31 из 59
— На колени! — он стянул Ноа за волосы на пол.
Коленные чашечки гулко ударились о каменную твердь. Ноа странно всхлипнула и широко улыбнулась.
— Весело тебе? — разозлился Кёниг, отвешивая цыганке звонкую пощёчину, а после рывком поднимая с пола и ставя в исходное положение. — Ничего, сейчас рыдать будешь, дрянь паршивая!
Скрипнула дверь. Эсэсовец раздосадованно обернулся, готовый вытолкать взашей, а то и накостылять как следует так некстати появившемуся визитёру. Ноа тоже обернулась на звук. Мокрые волосы занавешивали разбитое лицо.
— Херр Кёниг… — на пороге стоял запыхавшийся Зайдлиц. — Вас к себе врачи требуют… Возмущаются, что вы цыганку забрали…
Кёниг спешно натягивал штаны. Его раздражал тот факт, что он не получил того, чего хотел, и сейчас его просто переполняла ненависть: к так некстати появившемуся юнцу-Зайдлицу, к врачам, будь они неладны, и, конечно, к чёртовой цыганке. Но он ещё найдёт способ насладиться ею!
— К Менгеле?.. — упавшим голосом проговорил эсэсовец.
Энви отрицательно покачал головой:
— К обер-арцтин Кимблер. И поскорее.
Кёниг поёжился — к фрау Кимблер идти не хотелось. Он неоднократно представлял её обнажённой, примерно в том же положении, что была сейчас несчастная цыганка; он чудовищно хотел проделать с ней всё то же, но прекрасно понимал, что эта птица не его полёта. Да и её муж, сумасшедший учёный и садист, каких поискать, вряд ли спустил бы ему с рук не то что действия — подобные мысли в адрес своей жены. Если бы, конечно, узнал.
— А эту?.. — недовольно спросил Кёниг, кивнув на продолжавшую широко улыбаться окровавленными губами Ноа.
— Сам отведу в другой медицинский блок, как и велели, — недрогнувшим голосом сообщил Зайдлиц.
— Сам, поди, хочешь, — скривился Кёниг, указывая на по-прежнему стоящую на коленях и покачивающуюся из стороны в сторону цыганку.
— Как со старшим по званию разговариваете? — перешёл в наступление Энви.
Кёниг стиснул зубы. Он вечно забывал, что этот малявка на иерархической лестнице стоит не на одну ступень выше его самого.
— Прошу простить, херр хауптштурмфюрер! — он вытянулся по струнке. — Разрешите выполнять приказ?
— Валяйте, — развязно ухмыльнулся гомункул.
— Хайль! — Кёниг щёлкнул каблуками и покинул барак.
Энви едва дождался, когда эсэсовец закроет дверь и отойдет подальше, а после приблизился и осторожно убрал нависшие на лицо пряди волос, рассматривая женщину.
— Ноа…
1) Der König (нем.) — король.
========== Глава 17: Capienda rebus in malis praeceps via est/В беде следует принимать опасные решения ==========
Our castles in the air
We build them in despair
But maybe there is no one to answer your prayer.
Our castles in the air
We build them in despair
But you can help me smile
On this road to nowhere.
Stratovarius “Castles In The Air”.
— Эдвард, ты Ноа не видел? — Альфонс смотрел настороженно из-под нахмуренных бровей.
— Нет, — покачал головой Эд. — А должен был? Она же вроде со Шра… То есть, с Чунтой на кухне сидела…
Альфонс брату казался в последнее время сам не своим. То он подолгу бездумно пялился в книгу или в газету, или и вовсе в окно, явно думая о чём-то своём, то принимался как-то нарочито весело обсуждать последние новости. Эдварда раздражало его бессилие в поисках изобретения Шаттерханда — если все эти двадцать лет у них в руках были хотя бы намёки, временами граничащие с издевательством, то сейчас не было ничего.
— Сидеть-то сидела, — выдохнул Ал и ещё больше нахмурился. — Да только Чунта там со своими рецептами возится. А Ноа нигде нет…
— Неужели она опять никого не послушала и ушла одна на улицу? — Эд вскочил и сверкнул глазами. — А если с ней что-то случится?
Братья переглянулись. Оба сейчас не хотели нагнетать. Оба не хотели причинить боль друг другу. Они привыкли, что Ноа всегда с ними: верная, тихая, послушная, словно тень, неотступно следующая и всегда готовая подставить плечо. А сейчас…
— Подожди, — Альфонс наступил на горло страху, сдавившему его существо ледяной костлявой лапой, — может, отошла. Может, в подвале. Давай повнимательнее посмотрим.
Ноа не нашлась ни через полчаса поисков и ожидания, ни через час. Эдвард кусал губы и хмурился, Ал чувствовал, как злость на тибетца охватывает его душу. Он же просил лишь об одном, о столь малом…
— Как пропала? — Чунта отбросил записи и недоумённо воззрился на Эдварда, сыплющего вопросами. — Погодите, я опрошу остальных из экспедиции. Может, ушла в соседний дом?
Опросы сначала не дали ничего, лишь потом один из учёных, покачав головой, припомнил, что женщина куда-то направлялась. Он попытался её отговорить, но она, похоже, не вняла советам.
— Чёрт возьми! — вспылил Эдвард. — Уже темнеет! Надо её найти!
Никто из прохожих не видел никаких цыган уже очень давно. Говорили, что в Тшебине их не было видно года два так точно. Только пара бродяг вспомнили что-то неопределённое и указали в разных направлениях, на что Альфонс горестно отметил, что они бы и на чёрта лысого покивали за корку хлеба или глоток выпивки. Стылая вязкая ночь опускала свой полог на польский город-призрак, ощерившийся остовами разбомбленных зданий, недружелюбно рассматривающий незваных гостей провалами выбитых окон. Эдвард вдруг почувствовал ноющую зияющую пустоту где-то в сердце. Он так привык к цыганке, воспринимал её присутствие, как нечто само собой разумеющееся, а, временами, порядком опостылевшее, а сейчас, когда её словно след простыл, ощутил злой укол совести.
— Брат… — начал Ал. — Надо спросить у патрулей.
Эд передёрнул плечами — спрашивать у нацистов, не видели ли они цыганку, казалось ему чистой воды безумием. Но выбора особенного не было.
— Я спрошу, — твёрдо сказал Чунта. — Я здесь на особом статусе, мне это точно не сможет навредить.
*
— Цыганка? — растягивая слова и смерив неприязненным взглядом визитёра, процедил патрульный. — Понятия не имею. Я только заступил. Спросите через два дня, в ночь — тогда и будет сегодняшняя смена.
Он захлопнул окно, давая понять, что разговор окончен. Чунта выругался себе под нос, нацепил на лицо маску доброжелательности и продолжил расспросы:
— Простите великодушно, но нет ли возможности спросить у них об этом раньше? Лучше бы прямо сейчас. Поймите, мы учёные…
— Учёные — цыгане? — лицо младшего офицера искривилось в презрительной усмешке. — Не говорите ерунды. Всем известно, что они не умнее дворовых псов.
Эдвард, слышавший слова патрульного вспыхнул, но удержался от комментария.
— Нам очень нужно найти члена нашей экспедиции, — гнул своё тибетец, полностью игнорируя выпад. — Я прошу вас, посодействуйте нам. Пожалуйста.
Эд покачал головой, мысленно восхищаясь выдержкой Чунты. И радовался тому, что не он начал этот разговор — уверенности в том, что он смог бы сдержаться, у Элрика не было.
Патрульный, прищурившись, изучал говорящего с ним человека. Было похоже, что этот интеллигент настроен решительно, и покоя им не даст, а и без него забот хватало.
— Ладно, — махнул рукой он. — Если старина Фриц ещё спать не лёг, позову его к вам. Но если лёг — даже не надейтесь, будить не стану, тогда уж до завтра.
— Спасибо, — искренне улыбнулся тибетец.
Эдвард и Альфонс стояли в стороне. Они оба не знали, что они хотят услышать: что их Ноа видели и куда-то забрали — от этой мысли обоим стало сразу же не по себе, они, хотя и в общих чертах, знали о существовании “лагерей смерти”, — или же что никто никогда не видел женщину с такими приметами. Откровенно говоря, оба варианта были плохи, да и о выборе даже из двух зол речи не шло.
Вскоре вернулся патрульный, ведя за собой хмурого плюгавого мужичонку с жидкими усами.
— Вот у него и спрашивайте, — махнул он рукой, возвращаясь на пост.
— Что надо? — резко спросил плюгавый, потирая кулаками покрасневшие глаза.
Похоже, он мало того, что чудовищно хотел спать, так ещё и успел принять на грудь не то самогона, не то водки.