Дух войны

— Вы, двое! Живо в укрытие! И чтобы без фокусов!

— Мы домой! — задрал подбородок Нур. — Там Элай!

— Хорошо, домой, и все трое в подвал! — распорядился Алаксар. — А я там нужнее!

И он побежал на звуки.

Аместрийцы наступали. На сей раз с той стороны, где было меньше всего дозорных: похоже, кто-то разболтал им о положении дел. Алаксар потер затылок: беломордые явно собирались пролезть через брешь и ударить с тыла. Ему оставалось одно: молиться, чтобы с ними не было государственного алхимика.

Но то ли Ишвара оказался глух к мольбам, то ли теперь эти демоны проникали повсюду, но земля трескалась и принимала новые формы, отовсюду летели камни, пока невысокий коренастый мужчина — совсем еще молодой — с волнистыми каштановыми волосами и каким-то невыразительным взглядом лупил в твердь кулаком в каменной перчатке.

Алаксар не зря считался одним из сильнейших бойцов: подобравшись сбоку, он нанес коренастому страшный удар в скулу, чем сбил его с ног. Они покатились по острым камням, схлестнувшись в рукопашной, пока остальные синие мундиры, подгоняемые окриками бригадного генерала Льюиса, с переменным успехом раскидывая остальных повстанцев, продвигались куда-то вглубь.

— Он алхимик, сам разберется, — рявкнул генерал. — У нас нет приказа о зачистке! Забираем согласно разнарядке от корпуса ученых!

— Элай, в подвал! Быстрее! — дергал сестру за подол Нур, глядя испуганными глазами на то, как где-то вдали в их сторону неумолимо двигались аместрийцы.

— Да-да, вы полезайте, я воды возьму, — переводя дух, Элай поправила платок.

— Да сам я принесу воды!

— Нур, Элай! Вы где? — крышка погреба распахнулась, и оттуда показалась пепельная макушка Гаяра.

— Да идем уже, — отмахнулся Нур.

— Нур, я залезу, — мягко проговорила Элай. — Еще подышу немного — мне в подвале душно…

Нур плюнул на землю — прямо как взрослый! — и нырнул вниз, ворча о несговорчивости и глупости сестры.

— Ну-ур… — протянул Гаяр. — Мне страшно…

Мальчишка из последних сил пытался не расплакаться, но подлые слезы предательски выступили на глазах. Нур хотел было посмеяться над братцем-малявкой, но в последний момент передумал: он вспомнил, как Гаяр плакал во сне. И оставалось только гадать, что или кого видел он в том кошмаре.

— Не бойся, — нарочито небрежно отмахнулся Нур. — Наши сильные, и с нами Бог. Перебьют этих уродов, как пить дать перебьют!

— А эти демоны?.. — Гаяр сел на земляной пол подвала.

Нур вздохнул, спустился по лестнице вниз и обнял брата за плечи. Ему и самому было страшно — аж зубы сводило, ноги подгибались, но теперь он был старшим: Гаяр совсем щенок, Элай — женщина, еще и беременная, а тетка Айша у себя. Она, конечно, тоже, вроде как, женщина, но уже старая. Так что пришло время соответствовать.

— И их перебьют, — кивнул Нур.

— О, смотри-ка, как нам повезло! — сверху до них донесся незнакомый голос.

Нур почувствовал, как по спине ползет капля пота. Гаяр набрал в рот воздуха…

— Еще и брюхатая! — отозвался второй.

…Нур вспомнил, что делала тетка. У него не оставалось выбора…

— Что вы делаете?! — голос Элай сорвался на крик.

…Он оторвал кусок рубахи и заткнул Гаяру рот.

— Заткнись, ишварская скотина! — звук удара и плач Элай.

…Нур подумал, что хорошо, что заткнул рот брата не рукой — тот отчаянно вырывался и кусался.

— Не вой, придурок! — зло прошипел на ухо брату Нур.

— Псих! Ты что, спятил? — очередной голос. — Она ж беременная, с нас голову снимут!

…По лицу Гаяра текли слезы, он обмяк в руках брата и только иногда судорожно вздрагивал. А Нур чувствовал, что глаза горят огнем — словно все слезы выжгла всеобъемлющая, всепоглощающая ненависть. В ушах шумело и грохотало, время словно застыло, и они с братом — как два каменных изваяния на каменном полу.

Все стихло. Нур не знал, сколько времени они просидели там, а Гаяр, похоже, так и уснул с тряпкой во рту. Они, наверное, остались бы там навеки — по мнению Нура, — если бы в один прекрасный момент крышка подвала не распахнулась, впуская ночную свежесть в затхлое помещение, и скупой свет непривычно ярких этой ночью звезд не озарил их временное пристанище.

— Элай! Нур! Гаяр! Вы здесь? — эхо превратило крики Айши в какую-то фантасмагорическую какофонию, немедленно породившую в воображении Нура жуткую картину, в которой смешалось все: люди в синей форме, огонь, лед и кровь.

— Эй! Есть кто?

— Есть… — хрипло отозвался Нур. — Сейчас вылезем…

Нур едва держался на ногах, а Гаяр, казалось, так толком и не проснулся: он жался к брату, силясь открыть глаза, и мял в руках обрывок Нуровой рубашки.

— А где… — Айша смерила их потухшим взглядом, поджала губы и отвернулась.

Нур потупился. Он ощущал себя виноватым: ну кому, как не ему, надо было позаботиться о глупой-глупой Элай?..

Айша сделала два неверных шага, присела на камень и зябко обняла себя за плечи. Ее широкая спина едва заметно подрагивала.

— Мы… Элай…

— Молчите, — приказала тетка, а потом разразилась злыми беззвучными рыданиями.

*

Перед глазами все заволокло красной пеленой, дышать было тяжело, но мало того, что Джейсон Дефендер совершенно не чувствовал боли — он еще и, казалось, открыл для себя какую-то доселе непознанную грань алхимии. До этого момента ему еще ни разу не удавалось совершать преобразования с такой скоростью: его преимущество по большей части состояло в силе и основательности, но сейчас даже самое незначительное промедление могло оказаться фатальным. Напавший на него ишварит был головы на полторы-две выше, а мощь его тела, скорость, сила и точность ударов поражали. Еще совсем недавно Джейсону казалось, что слухи об ишварских монахах преувеличены и все дело в плохой натренированности аместрийских солдат, но теперь ему пришлось кардинально поменять свое мнение.

Едва успев увернуться от тяжеленного кулака противника, Джейсон воспользовался моментом: ушел вниз и контратаковал. Преобразованный из камня столб отшвырнул противника; и Джейсон, не заметив того, как лопнуло одно из звеньев серебряной цепочки и она блестящей змеей скользнула вниз и затерялась меж камней — лишь карманные часы с гербом на крышке неслышно ударились о землю, — порывисто встал. В ушах свистело, голова кружилась, и, чтобы не упасть, Дефендер прислонился к каменному столбу — творению рук его.

Напавший на него ишварит лежал на спине и был, судя по всему, без сознания. Джейсон перевел дух, но ненадолго: внезапно заболели ребра, голова принялась тяжело пульсировать, а во рту он совершенно отчетливо ощутил противный вкус собственной крови. Приглядевшись, он понял, что смотрит на мир всего-то одним глазом: второй чудовищно заплыл и не открывался. Дефендер огляделся: вроде бы, никого, хотя неизвестно, что там с этим проклятым монахом. Джейсон попытался вздохнуть — острая боль словно кинжалом пронзила ребра, на синей форме расползалось красно-розовое пятно. Он еще раз посмотрел на бессознательного ишварита, нахмурился и, шатаясь, поплелся прочь.

Дефендеру было всего-то двадцать пять, и, хотя государственным алхимиком он был уже два года, все его задачи государственной важности касались исключительно работы с камнем: шахты, прииски, каменоломни да взятие пары каких-то не слишком сопротивляющихся преступников. Конечно, он неустанно тренировал навыки рукопашного боя, но пригодилось это ему едва ли не впервые. Добить монаха он так и не решился: это показалось ему слишком низким поступком, тем паче приказа о зачистке округа им не поступало. Обезвредил — и на том спасибо.

Каждый вдох давался все с большим и большим трудом, идти становилось все тяжелее, а горячий воздух, как назло, обжигал изнутри и снаружи. Джейсона бросало то в жар, то в холод, звуки доносились до него словно сквозь толщу воды, пока в один момент все не стихло.

— Смотри, аместрийская мразь, — зло выплюнул ишварский юнец, глядя на лежащего ничком человека в синей форме, и пнул его куда-то под ребра.