Багряный плен

В ход пошло зерно. Оно само по себе вытекало из мешков стройными ручейками, которые вливались в одну толстую реку и потом снова распадались, чтобы образовать фигуру. На глазах у онемевших от страха офицеров разноцветная крупа складывалась в очертание девушки. Это была цыганка с густыми волосами, в широкой юбке, свободной рубашке и с босыми ногами. Она влетела в центр трюма именно туда, где кружили языки пламени. Даже мне стало жутковато от того, как она танцевала. Крупинки то сходились вместе, придавая ей изящную форму, то снова разлетались, чтобы вихрями кружить вокруг насмерть перепуганных мужчин. Юбка цыганки развевалась как настоящая, повторяя изгибы тонкой ткани во время танца.

Чтобы усилить эффект, я призвала пламя к себе и распространила его у ног таким образом, чтобы лицо, подсвеченное снизу, казалось зловещим. Большего и не требовалось. Бравые офицеры бросились прочь из трюма, стараясь обогнать один другого. Надо отдать им должное, они не проронили ни звука.

Вернув позаимствованные элементы представления на место, я ощутила, как трясутся руки. Мне было совсем не смешно, поскольку всё могло обернуться иначе, будь мужчины потрезвее или, если бы духи решили подшутить и надо мной. Такое случалось. Горло сдавил панический спазм и из него вырвался то ли стон, то ли скулеж. Во время безумия, что я продемонстрировала офицерам, мое тело дрожало от страха и напряжения, а теперь, когда я осталась одна, оно освобождалось от них.

Я вцепилась руками в волосы, а потом скинула плащ и схватилась за застежки жарута, желая избавиться от его тяжести, но не решаясь.

– Их еще кто-то носит? – голос заставил меня вздрогнуть.

Арсен Адан стоял, опираясь на ящики, и изучал украшение на моей шее. Сердце снова пустилось вскачь. Страх вернулся.

– Как давно вы здесь? – севшим от волнения голосом, спросила я его.

– Достаточно для того, чтобы всласть насладиться вашими талантами, – он произнес слова, которых я так боялась, с такой легкостью, что стало намного страшнее. Пьяные бедокуры это одно, но абсолютно трезвый офицер совсем другое. – Вы не просто цыганка, вы – шувани. Ваши шутки опасны.

Я старалась и виду не подать, что меня до смерти пугает его осведомленность. Этот человек имел очень неудобную для меня особенность – появляться не вовремя.

– По- вашему, я должна была позволить им надругаться надо мной? – скрывая дрожь в коленях, вздернула я подбородок. – Даже собака защищает себя! А подобное поведение не делает чести королевским офицерам и то, что они давно в море не оправдание.

Я понимала, что вымещаю обиду и злость не по адресу, но если уж лейтенант Адан защищает своих друзей, то и его честь для меня под сомнением. Арсен молчал, вглядываясь в мое лицо, и это меня нервировало.

– Я цыганка, но это не означает, что я заслуживаю быть униженной, какими – то….

– Достаточно, – он вскинул руку, предотвращая поток ругательств с моей стороны. – Я лишь хотел сказать, что вам стоит быть очень осторожной, прежде чем демонстрировать, кому бы то ни было свои умения.

Он снова бросил взгляд на жарут и поднялся по лестнице. Эта ночь надолго останется в моей памяти. Как бы то ни было, больше ни разу ни один из военных не пытался спуститься в трюм. Не скажу, что крепко спала каждую последующую ночь, но и не дергалась от каждого шороха. На палубу я тоже больше не рискнула подниматься.

Путешествие закончилось через две недели после столкновения с военными. Судно подошло к берегу поздней ночью, и я дождалась, пока сойдут все пассажиры и команда, чтобы незаметно покинуть корабль.

Наверное, никогда я не чувствовала себя более одинокой, чем сейчас, оказавшись в чужом городе в сумерках. Все здесь было незнакомым, неприветливым и даже пугающим. Из каждой подворотни, из каждого темного дома на меня смотрели хитрые тени. Я накинула капюшон и побрела по улице в поисках какого-нибудь постоялого двора, чтобы на время остановиться и обдумать план, которого, кстати сказать, у меня не было. Легко сказать, что я отправляюсь к Бруэрам, к врагам моей семьи, но, даже прибыв в Бурву, я не представляла, как приблизиться к самой влиятельной семье города.

Долго искать не пришлось. Постоялый двор под названием «Утешься путник» выглянул из-за угла и привлек огнями в чистых окнах. Внутри было тепло и безлюдно. Только одна немолодая уже женщина дремала у огня. Ее чепец чуть съехал на один глаз, а руки покоились на животе, сжимая в пальцах вязание.

Я осмотрелась. Вполне уютно, чисто и на вид не очень дорого. Если я не найду работу в ближайшем будущем, мое ожерелье перестанет скрывать метку колдуна. Положив свою сумку на один из столов, я разбудила хозяйку и сговорилась с ней об оплате нескольких ночей. Ее звали Марта, и она оказалась не скупой, довольно общительной и приветливой.

– Давненько горячего-то не ела? – спросила она, ставя передо мной дымящийся суп, от которого мой живот заговорил на разных языках.

Я уже поднялась в комнату, которую Марта отвела для меня. Здесь, как и везде в доме, было хоть и скудно, но чисто. Кровать, узкий шкаф, стол да пара стульев. А мне большего и не нужно. Насколько я поняла, «Утешься путник» принадлежал ей и дочери, что уже давно спала. После смерти мужа Марта пыталась справляться сама и у нее неплохо получалось. Бурва – богатый город, куда на всевозможные фестивали стекались люди со всех концов страны. Сейчас пока еще не сезон, но и в это время она оставалась на плаву, что вызывало уважение. Я тут же спросила о работе, но хозяйка не могла себе позволить взять помощницу, однако обещала подумать.

Несмотря на позднее время, милая женщина разогрела для меня и добрый кусок мяса, с которым без ножа справиться не удавалось. Ужин получился хоть и поздним, но очень вкусным. Мы распрощались с Мартой до утра и я, продолжая ощущать мерное покачивание после долгого плавания, умылась и легла в нормальную кровать.

Провалиться в сон оказалось делом нехитрым, стоило только моей голове коснуться мягкой подушки, как сознание отключилось. Не знаю, как долго я успела вздремнуть, но разбудил меня странный звук, когда было еще совсем темно. Кто-то стоял за дверью. Я натянула до самого носа одеяло, прислушиваясь к скрежетанию. Кто-то пытался открыть дверь.

Я вскочила с кровати и схватила со стола нож, который так и остался после ужина вместе с посудой, прижала его к груди. Сердце гулко барабанило в тишине ночи, нарушаемой только скрежетом. Ноги тут же замерзли, но не от холода, а от ужаса, который и волосы заставлял шевелиться.

Дверь резко распахнулась, и в проеме возник мужчина, который стремительно ворвался в комнату. Не успев опомниться, я взмахнула рукой, чтобы защититься, и нож воткнулся в тело, прежде чем я поняла, что происходит. Мужчина издал странный звук и рухнул на пол. Я завизжала.

Слезы, вызванные страхом и ужасом содеянного, покатились по щекам. Я отбросила нож. Меня трясло, к горлу подкатила тошнота. Неожиданно загорелся свет. Марта испуганно смотрела на меня.

– Я… я не знаю, как это вышло… он разбудил меня… я испугалась, – сквозь рыдания попыталась я объяснить.

За хозяйкой уже маячила ее дочь, если я правильно догадалась. Это все было похоже на кошмар, где я уже не чувствовала себя самой собой.

Марта склонилась над мужчиной и только после этого я решилась опустить глаза на тело, лежащее у ног. Меня замутило сильнее, когда я увидела белый мундир.

– Он жив, – сказала женщина и перевернула мужчину. Ее лицо тут же побледнело, она прикрыла рот рукой, а потом перевела глаза на меня. – Боже мой, Мирела!

Её страх лишь увеличил мой собственный. Я видела перед собой лейтенанта Адана, с которым познакомилась на судне. Кровь из раны уже заливала этот ненавистный мундир. Я не могла оторвать глаз от распространяющегося пятна.

– Мирела, – прошептала Марта. – Это Арсен Бруэр!

В этот момент мой мир пошатнулся, и я опустилась на колени.

Глава четвертая