Академия пурпурной розы

— Н-небо, Маэлин… Хорошо, что уже темно… Завтра мне придется долго выбивать из себя напряжение на тренировках. Надеюсь, ваш парк переживет.

Решительно отодвинув меня в сторону, он скрылся в темноте за дверью.

Я бросилась к постели и укрылась с головой — кутаясь в его запах, путаясь в мыслях, прижимая ладони к груди, где на коже еще горели его поцелуи.

— Не спрашивай! — глухо пробормотала я, когда Джен вошла в комнату на цыпочках.

Глава 40

Спала я из рук вон плохо. Мне было жарко, душно, неудобно, а круговерть мыслей и воспоминаний в голове никак не желала успокаиваться. Не добавлял душевного равновесия и тот факт, что занятия на завтра отменили, потому что первое испытание Турнира было назначено уже на девять утра. Время нынче дорого, чтобы тянуть, да к тому же организаторы посчитали, что чем более спонтанными будут результаты, тем ближе к истине.

Наконец, комкая одеяло и глядя распахнутыми глазами на то, как медленно светлеет в комнате, я поняла, что есть единственный способ успокоить мои взвинченные нервы.

Поэтому, когда первые золотые солнечные лучи брызнули на стены, я как мышка тихо вылезла из постели. Наскоро привела себя в порядок, волосы сколола в аккуратную прическу шпильками. На минуту зависла перед платяным шкафом — и вытащила из него в конце концов вместо формы платье, в котором приехала в Академию. Светло-голубое, с коротким рукавом, отороченным нежным кружевом… но самое главное — на нем не было никаких пуговичек!

Правда, взамен в наличии имелся вырез — хоть и довольно скромный, но он там был. Это, конечно, несколько хуже, чем застегнутый под самое горло воротник школьной формы… но определенно значительно лучше, чем пуговички!

Если принять во внимание, что в день, когда Морвин в буквальном смысле свалился мне на голову, пострадала одна пуговица, наши валяния по крыше закончились плачевно сразу для двух, а вчерашняя подготовка к Турниру — уже для трех… и на этой мысли меня снова бросило в жар… то тенденция налицо, и ее срочно нужно переломить. Потому что, если так пойдет дальше, пуговички на моем платье закончатся еще быстрее, чем терпение одного настырного огненного мага.

Которого я умру, если не увижу прямо сейчас.

Наша кастелянша, по счастью, просыпалась рано, и в шесть утра женская башня уже была снова открыта.

Мои атласные туфельки с подошвой из мягкой кожи едва слышно шлепали по каменным плитам. Пурпурные розы лениво и сонно перемигивались со стен бледным светом.

Где-то на втором этаже хлопнули двери. Надо же, кто-то еще просыпается в такую рань!

Я зажмурилась на секунду, выбежав на высокий порог Академии пурпурной розы, поднесла ладонь к глазам, чтобы взглянуть на то, как рассветное солнце пробирается меж ветвей. Как изменилось здесь все за те несколько дней, что я провела в своих страданиях, не видя и не слыша ничего вокруг! Это словно заснуть и проснуться в новом мире. Зеленом первой яркой зеленью, буйно идущей в рост; шумном — перекличкой опьяневших от радости птиц; душистом — запахами весны, что уже не робко выглядывает из-за плеча зимы, а уверенно и властно завоевывает ее бывшие владения.

И если я правильно поняла, кое-кто мне вчера проговорился, что собирается «сбрасывать напряжение» на тренировках в этом самом парке.

Никакого подозрительного шума не слышалось, поэтому я просто пошла вперед наобум, по наитию. Внутреннее чутье вело меня безошибочно, словно в грудь вставили компас.

А может, просто сердце билось все быстрее и быстрее по мере того, как я приближалась к эпицентру своего существования.

Когда это случилось? Как могло произойти так быстро? Как вышло, что каждый день обретает цвета и каждое мгновение дышится вольнее, когда он рядом, — а без него все пусто и серо, и словно выцвели все краски мира? Я не знала. Но судя по тому, как решительно и безжалостно он сам кроил и перекраивал свою собственную жизнь, чтобы быть рядом со мной, наши эпицентры совпадали в одной точке.

Я сбросила туфли и пошла босиком по мокрой траве, чтобы подкрасться незаметно.

За деревьями, в стороне от главной аллеи, Морвин стоял ко мне спиной на небольшой поляне… очень странно стоял. На одной ноге, вторую поджав как цапля. Руки распростерты в стороны под прямым углом, и загорелую кожу на рельефе напряженных мышц золотит рассвет. Сам неподвижный как дерево.

Я осторожно отвела в строну мешающие ветви рододендронов, все в тугих бутонах, вот-вот взорвущихся цветом, и на цыпочках двинулась дальше — медленно-медленно, изо всех сил пытаясь не дышать. Солнце было на моей стороне — тени падали за спину и не должны были обнаружить меня раньше времени. Что там еще? Ага, ветер. Ветер тоже дул правильно — в лицо, относя мой запах так, чтобы не спугнуть дичь…

Мне очень быстро напомнили, кто тут дичь, когда Морвин резко развернулся и одним прыжком пересек мой путь. Тут же сграбастал в охапку, хищно улыбаясь.

— Ай! Уйди! Ты весь мокрый! — взвизгнула я, смеясь.

— Ты теперь тоже. Так что без разницы.

Сердце предательски екнуло в груди и сладко заныло где-то в животе, когда я подумала, что он может захотеть продолжить с того места, где мы остановились вчера — но Морвин только легонько чмокнул меня в губы и выпустил.

— Не отвлекай, Ледышка. Иди лучше, сядь вон на том бревнышке!

Я послушно села, куда было велено, и принялась наблюдать за тренировкой. Цаплей он больше не становился, зато в ход снова пошел меч, что был заботливо прислонен к соседнему дереву.

Молниеносные, резкие, едва заметные глазу движения — и с тихим свистом многострадальное дерево лишалось то веточки, то листка… я подумала — хорошо хоть благоразумные птицы давно с него убрались.

— А ты чего, собственно… приходила? Учти, у меня еще час минимум… по плану, — спросил он между делом, не глядя на меня и как-то по-хитрому поворачивая меч в правой руке, делая круговые движения запястьем.

— Ну… — я поерзала на бревне и бросила на Морвина косой взгляд. — Я подумала, что тоже хочу узнать тебя получше.

— А вообще-то… могу и раньше закончить! — с энтузиазмом ответил огненный маг и меч как-то подозрительно быстро отправился обратно в ножны.

Тяжело дыша, Морвин уселся рядом, бесцеремонно сдвинув меня к краю и прижимаясь плечом, хотя места на бревне было еще предостаточно. Попутно самым наглым образом обследовав глазами содержимое моего декольте, в результате чего я поняла, что, собственно, все мои старания были напрасны, и на свидания с ним я могу надевать что угодно с равным результатом.

— Ваша мода не безнадежна! — вынес вердикт нахал, а потом быстрее, чем я придумала, как возмутиться, подтянул все же взгляд выше и перехватил мой. — Итак? Какие будут мысли — как именно за оставшиеся пару часов ты собираешься узнавать меня получше?

— Ты неисправим! — констатировала я. — Просто расскажи что-нибудь!

— Скучная ты. И что же тебе рассказать? — вздохнул опечаленный маг.

— Что угодно! Я почти ничего не знаю ни о тебе, ни о твоем мире. Ну… расскажи, например… о своем мече! Мой отец может часами рассказывать о любимом оружии. Наверняка тебе тоже есть, что порассказать.

— Ничего особенного, — пожал плечами Морвин. — Правда, уверен, что любое оружие твоего папочки сломается о мой меч, как деревяшка. Как-никак, сталь, закаленная в священном огне Храма Великого Пламени! Ковал его сам, соединял разные сорта стали — более прочные и более вязкие. Брусок после ковки разрезается поперек, снова куется в горне, и снова разрезается. И так слой за слоем, триста раз. В результате узор на клинке неповторим и прихотлив, как рисунок на пальце человека.

— Как сложно. И красиво.

— Не вздумай трогать без меня — порежешься. Что еще тебе интересно?

Я задумалась.

— Ты рассказывал, что учился в Храме. Вас там учили управлять огненным даром?