Академия пурпурной розы

Я неуверенно кивнула.

Но когда он послушно убрал руку и откинулся поудобнее на моей подушке, неожиданно осознала, что уже скучаю по этому прикосновению. Ну вот что мне с собой делать!!

Ладно, раз сказала — значит, сказала. Теперь обратной дороги нет.

— О чем поговорим? — кисло спросила я, поворачиваясь к нему всем телом и обнимая спинку стула. А могла бы сейчас кое-кого другого обнимать, дуреха! Вот сама на себя теперь и пеняй.

— Да о чем угодно! Я думаю, для первого испытания любая информация сгодится. Так что рассказывай о себе все, что хочешь. Что ты любишь, что не любишь, про семью, про детство, любимый цвет, любимая книга, любимое чего там… цветочки-лепесточки… мне все интересно!

— Ты что, правда будешь выслушивать всю эту белиберду? — недоверчиво спросила я.

— Угу! Только если я ненароком засну, растолкаешь. Что не исключено — больно у тебя постель удобная. Ну, или можешь лечь и поспать рядом, я подвинусь.

— Морвин!!

— Что? Спать можно и просто так. А ты о чем опять подумала? Ай-яй-яй, что за развратниц набирают в эту вашу Академию!

Я закрыла лицо ладонями и рассмеялась.

Невыносимый огненный маг! И чем я такое чудо заслужила?

Прочистив горло, я принялась рассказывать.

Рассказывала долго. Он внимательно слушал, иногда задавал уточняющие вопросы — и я поняла с удивлением, что ему и правда интересно. Это было очень странное чувство. И очень приятное.

А потом у меня началась ломка.

Я осознала, что до зуда на кончиках пальцев хочу к нему прикоснуться.

После того, как столько бесконечных, одиноких лет мои руки касались лишь неживых предметов, если не считать Светлячка, у них, кажется, развилось тактильное голодание. Потребность трогать, ощущать на коже тепло, чувствовать жизнь и бьющийся в тебя пульс чужого тела — его тела! — она вдруг обрушилась на меня так, что в глазах потемнело.

Я запнулась и замолчала. Сосредоточиться было совершенно не реально.

Морвин помолчал пару секунд тоже, а потом медленно поднялся и сел ровно на кровати. Посмотрел на меня пристально, слегка прищурясь, и спросил подозрительно:

— Что?

Я судорожно перевела дыхание, не отрывая от него напряженного взгляда. Наверное, чтобы победить в Турнире, нам ведь нужна полная откровенность друг с другом?

— Ты меня сейчас убьешь. Мне хочется несовместимых вещей.

— Та-ак. Я весь внимание! И чего же тебе хочется?

Его вкрадчивый голос отозвался где-то у моего позвоночника и эхом — вниз. Я собралась с мыслями и заговорила, осторожно подбирая слова.

— Я… все-таки тоже ужасно соскучилась по тебе. Умираю, как хочу… к тебе прикоснуться. Просто прикоснуться, ничего такого! Но боюсь, что если это сделаю… ты перестанешь сдерживать тот кипящий огонь, который я вижу в твоих глазах, и который вот-вот выплеснется на меня.

— Правильно боишься, Ледышка.

— И вот что с этим делать, я не знаю, — растерянно призналась я, пряча взгляд под ресницами.

Снова молчание — тягучее и густое, как мед.

— Зато я знаю.

Я выглянула из-под ресниц. У Морвина было очень загадочное лицо, в уголках губ блуждала подозрительная улыбка. На какую очередную авантюру я только что напросилась?

— Давай сделаем так, Ледышка! Я просто посижу неподвижно, и пообещаю тебе клятвенно, что даже не шелохнусь без твоего разрешения. Ну, чтобы ты точно не боялась, что я на тебя наброшусь. А ты можешь трогать меня, сколько тебе заблагорассудится. Против не буду. Скорее наоборот.

Пока я в смятении кусала губы, он поджал под себя скрещенные ноги, а кисти рук расслабленно положил на колени. И закрыл глаза.

Неподвижное каменное изваяние. Воплощенная мужественность и сила. Прекрасная скульптура, по какому-то удивительному капризу судьбы очутившаяся на моей скромной девичей постели.

Я осторожно поднялась с места, отодвинула стул.

— Ты странно как-то сел.

— Это моя любимая поза для медитации. Не приставай! Я же должен как-то… добиться абсолютного спокойствия и невозмутимости. Чтобы не нарушить обещание. Если хочешь, научу тебя потом так же — как только ты решишь, наконец, избавиться от этого недоразумения, которое называешь одеждой. Приступай уже!

Я ничего не ответила, и он тоже замолчал.

По комнате медленно плыли сиреневые тени. Светящиеся искры магии копошились на потолке, как светляки. Умный Замок постепенно делал свет глуше к вечеру.

Осторожно, едва дыша, я подходила ближе и ближе… и наконец, остановилась совсем рядом.

Мое сокровище. Все мое. Осталось решить, что с этим сокровищем делать — чтобы сердце не разорвало от переизбытка чувств.

Я тихонько присела на пол на коленях, робко потянула руку. Коснулась его левой ладони. Морвин даже не шелохнулся — и ритм глубокого дыхания не изменился. Только ресницы плотно закрытых глаз слегка дрогнули. Но я и без того знала, что он сейчас особенно остро ощущает эти осторожные прикосновения — как и я.

Хотелось жмуриться и мурлыкать от удовольствия — так приятно было дотронуться до его большой горячей ладони. Суховатая кожа, мозоли от меча, глубокие линии — линия ума, линия сердца, линия судьбы… Я невесомыми, словно крылья бабочки, прикосновениями очертила их все.

Перебралась чуть выше. На запястье под кожей — вены. Как сильно бьется сердце! Наверное, почти так же, как мое сейчас. Осторожно веду кончиками пальцев выше — по предплечью к локтю и выше, огибая красивый рельеф. Приходится немного приподняться, чтобы коснуться твердой линии плеча, провести по ключицам — все смелее и смелее, с головой бросаясь в пьянящее чувство свободы и… доверия.

В сумерках узор на его груди разгорался все ярче. Тени легли на лицо.

Я положила обе руки ему на грудь и вздрогнула от того, как приятно было ощущение тепла, хлынувшего мне в кожу с пульсирующего огненного узора.

— Эмма, освободи меня от обещания.

Все-таки не выдержал! Процедил сквозь стиснутые зубы, не открывая глаз.

Я улыбнулась торжествующе.

— И не подумаю! Ты довольно надо мной издевался. Знаешь, что я пережила по твоей милости, пока тебя не было? Теперь моя очередь.

Хмелея от собственной смелости, подалась вперед и коснулась носом его шеи, вдохнула запах.

— Эмма!

Провела кончиком носа ниже, едва касаясь… легонько поцеловала ключицу.

— Р-р-р…

Легла щекой ему на грудь и прислушалась к рваному, гулкому ритму, с каким билось его сердце так близко.

Понятия не имею, к чему бы это все привело — но раздались шаги за дверью. Пока еще далеко, в коридоре — и они, без сомнения, приближались.

Я со вздохом сожаления поднялась с колен и отошла на всякий случай подальше. Повернула ручку и немного приоткрыла дверь. Надо заготовить пути к отступлению.

— Морвин! Можешь…

В два прыжка он оказался рядом и обрушился на дверь, припечатав ее ладонями по обе стороны от моего лица. С громким стуком она захлопнулась обратно. Надо мной нависало два метра разъяренного огненного мага. Замок совсем уже погасил свет, намекая, что пора баиньки. Судя по всему, этот самый огненный маг был с ним солидарен.

Я распласталась по двери, тяжело дыша и вцепившись раскрытыми ладонями в доски.

— А теперь моя ответная месть.

Ничего больше не говоря, Морвин опустил голову и зубами расстегнул верхнюю пуговицу на моем платье.

Прямо под моей спиной раздался громкий стук.

— Эй, голубки-и! Там кастелянша пришла, башню закрывать. По приказу ректора делает обход и проверяет, чтоб никого посторонних в комнатах не было. Вы это… открывайте уже, что ли!

Следом за первой пуговицей отправилась вторая, а потом третья.

Снова стук.

— Хм. Я, конечно, могу ее задержать, но вряд ли надолго! Так что… вы бы лучше и правда закруглялись.

Задорный голос Джен, которая едва удерживалась, чтобы не захихикать, все-таки достучался до нашего затуманенного сознания. Морвин застыл и только тяжело дышал мне в ключицу. А потом хриплый шепот обжег мою кожу, покрытую испариной.