Страница 91 из 98
Шрам останавливается подле своего дома, наблюдая Таро. Немой рок-музыкант, по всей видимости, давно поджидает девушку, сидя на своем Харлее недалеко от калитки донны Лусии. Мотоцикл ярко мерцает начищенным хромом в свете фар.
«Увез от одного байкера к другому» — подмечает про себя Шрам. Он взбешен. Не показывая виду, занимает позицию невмешательства и ждет, как же поведет себя девушка.
Стоит ей выйти из машины, Таро заметно оживляется. Ей бы пройти мимо музыканта к себе, пока Шрам не одумался и не уволок на расправу. Однако путь преграждается. Девушка останавливается на полпути и смотрит на приезжего. Шраму нужна ее реакции, но она повернута к нему спиной.
Таро заметно взволнован. Лицо отражает гамму эмоций, не выраженную словами. Девушке посылается осуждение, вопрошание, надежда и раскаяние. Положив шлем на сиденье мотоцикла, Таро направляется к ней.
— Нет! — качает она головой. От узнаваемого желания обнять коробит. — Стой, где стоишь!
Сдерживаясь, он достает блокнот, пишет и протягивает текст. Она не читает. Он пишет еще, настойчиво обращая внимание на текст, взмахивает блокнотом. Она по-прежнему не читает, стоит и обнимает себя руками в попытке отгородиться. Ей не приятен и непонятен этот его поступок.
Таро разводит, трясет руками. Почему она не желает выслушать его? Эмоции слишком бесхитростно вырисовываются на бледном лице.
«Зачем приехал? На что надеешься? Почему ждал столько времени?» — размышляя, девушка взирает на Таро с раздражением. Вспоминаются собственные метания после их разлуки. К старой утрате примешивается грусть потерянных надежд, неприятное созерцание перед собой человека чужого и чуждого, горечь, напоминание о несбыточном. Такой вкус имеет разочарование. Мужские попытки объясниться терпятся тяжелее с каждой секундой. Не хочется вообще видеть Таро. Никогда.
Сжав зубы, Шрам ждет, замирает в напряженной позе, наблюдает за происходящим. Его присутствия будто не замечают. Скулы сводит от предвкушения непростой развязки. Внутри все напрягается. В признание упрямой светловолосой об ушедшем чувстве к рок-музыканту не сразу, но поверилось. Непонятно зачем. А между тем вера в нее нужна Шраму не меньше, чем сама девушка. Теперь ему мерещится, что улучи Таро нужный момент, найди подход, прояви настойчивость — его простят.
Внезапно Шрамом ощущается медленное неуклонное «падение за борт». Пока двое стоят взволнованные совсем рядом друг с другом, внутрь туго вливается мучительное чувство собственной ненужности. Единственно, на что приходится уповать это на случай, чего Шрам делать не привык. Рука тянется за пистолетом.
«Прикончить обеих разом!» — обжигает шальная мысль.
«Невозможно снова потерпеть неудачу!» — подталкивает опыт.
«Она! Это она во всем виновата! Рядом с ней ты стал человеком противоречий, ослабел, позволил себе скатиться», — вскрывает вены ревность.
— Поздно, Таро! Ты опоздал на целую жизнь... — чистый голосок срывает кровавое наваждение. Девушка болезненно морщится и вздыхает. Память сердца освежает безумную тоску посреди серого Питера, напоминает как это больно и страшно сходить с ума по тому, кому не нужна.
Таро сдается. Не удивительно. Он и тогда сдался, предпочел отступить. Руки безвольно опускаются. Наконец доходит — смысла писать, требовать или просить чего-либо нет.
Девушка оборачивается и замечает второго мужчину с пистолетом в руке. Ноги сами стремительно несут навстречу.
«Моя!» — ликует Шрам. Но рассудок призывает установить над собой контроль, возвращает самообладание. Пистолет опускается в кобуру, а в сознание проникает ужас от недавнего намерения. Что вообще с ним такое твориться?
Маленькая и расстроенная, она останавливается рядом, сжимая кулачки.
— А ты собираешься поступить со мной еще хуже! — нервно напоминается ему. — Не правильно! Невыносимо! — почти кричит девушка, толкает его в грудь и, осекшись, тихо добавляет: — Ненавижу вас всех! А тебя особенно!
Взгляд отражает неприятие происходящего меж ними и одновременно таит вкрадчивую мольбу действий, решительно избавляющих от напряженного ожидания неминуемого.
Ее поведение воспринимаются им с угрюмым молчанием. Девушка подается навстречу, Шрам подхватывает ее на руки и уносит в свой дом, в пустой одинокий темный дом уносит живое и теплое.
Дорогой она цепляется за него, льнет, прижимается губами к его распущенным по плечам волосам, судорожно обнимает за шею, ищет спасения и утешения там, где его нет и быть не может, понимает это, напрягается, застывает, сжимаясь в комочек, и ждет расправы.
«Словом можно обмануть — движением обмануть нельзя», — наблюдая, заключает Шрам. Испытывая сильное замешательство, опускаясь вместе с ней на диван в гостиной, он застывает непонятным бездействием.
Все идет кувырком. Нетерпеливо выпрыгивает из груди растревоженное сердце, силится в очередной раз сказать, не растерять, не расплескать, донести... Душа медленно дышит перед прыжком. Ничего не получается. В отчаянных попытках девушка хватает воздух, но ни единого слова не слетает с открытых губ.
— Тшш-ш-ш, — останавливает Шрам, взирая сосредоточенно и мрачно, большим пальцем он медленно оглаживает ей щеку. — Я слышу...
Сраженная, она замирает в беспомощном изумлении, присматривается, сомневается, не верит.