Страница 80 из 98
— Выбор оружия? — спрашивает он.
— Тот же, — откликается она.
Попав в оружейную, первым делом девушка спешит еще раз обойти ряды смертоносного металла. Шрам съедает глазами ее маленькую фигурку. Закрепившаяся в нем неудовлетворенность заставляет его кружить вокруг, следить, изучать, изматывать, приручать, направлять в нужную сторону, осторожно подступать ближе, распаляясь, отказывать себе, снова выжидать, предвкушая миг ее реакции на свое вторжение. Она — слишком ценная игрушка.
— Не возражаешь, если перед стрельбой почистим несколько других ружей. Никак до них не доберусь. Поможешь? — Шраму нужно время успокоить растревоженное тело. Оружие не терпит дрожи рук, и годная причина найдена.
— Угу, — кивает девушка. Пока владелец ночного клуба снимает ружья со стены, укладывая их на стол, она следит за действиями с задумчивым видом. Сегодня он кажется ей каким-то взвинченным.
«Опять заступился за меня? Неужели в его сердце происходит нечто правильное? Нет. Вряд ли. Прошлое не дает покоя. У Карлоса счеты с наркобароном за Камиллу, а я снова подвернулась под руку…» — вздыхает она с печальной мечтательностью. Упрямо хочется верить в обратное.
— Где стрельбе научилась? — доставая наборы для чистки, ветошь, ружейное щелочное и нейтральное масла, интересуется Шрам, чересчур пристально посматривая.
— Дело не хитрое, — скромно отзывается девушка. Подходя к столу, она принимается разбирать одно из двух одноствольных ружей 16-го калибра, откладывает в сторону цевье.
— Уклончиво отвечаешь, — замечает он.
— У знакомых охотников, — сознается она. Встречая улыбку, за которой прячется непонятная ирония, девушка делает жест рукой. — Для чего тебе одному столько? Просто чтобы было?
— Для уничтожения либо подчинения. Оружие — это инструмент силы, — слышится ответ, пока Шрам разбирает другое ружье, наматывает ветошь на шомпол, смачивая щелочным ружейным маслом, чтобы снять нагар и копоть внутри ствола.
— Мужчинам свойственна разрушительная энергия, — подмечает девушка.
— И женщинам, — откликается Шрам. — Просто в меньшей мере. Впрочем, тебе, наверное, совсем нет.
В ответ девушка слабо улыбается. Вспоминается о саморазрушении, латентном и ленивом.
— Но, если задуматься, люди постоянно тем и занимаются, что учатся убивать друг друга, причем с самых ранних лет, — говорит Шрам.
— Игрушки, войнушки, компьютерные игры, — поддерживает разговор она.
— Совершенно верно, — кивает он. — И твое фехтование, и силовые виды спорта, и спортивная стрельба и многое другое. Все играют в смерть. Это совершенно естественный процесс.
Зевая, девушка прикрывается ладошкой. На коже остается грязный отпечаток. Шрам протягивает руку, аккуратно стирая пятно большим пальцем. Она теряется, замирает. Он замечает дрожь ресниц, торопливую попытку спрятать приятные ощущения.
— Сколько раз я пользовалась оружием — ни разу в голову не пришло, что играюсь в убийство. Пока ты не сказал, — поспешно рассуждает девушка, опуская глаза.
— Просто ты не задумывалась, — поясняет Шрам, начищая шомполом ствол. — И так поступают очень многие. Более того, сталкиваясь с единичной угрозой или фактом реального физического уничтожения, многие возмущаются: О, ужас! Это же нельзя! Бесчеловечно! А когда речь идет о вооруженных операциях, войнах, агрессии между нациями, государствами — массовое убийство сразу становится «человечным», поскольку переходит в разряд оправданного только потому, что это выгодно правящим верхам. Народ убеждают, настраивают, разворачивают целую идеологическую компанию по «втиранию» нужного мнения. Людям легко внушается, как и к чему им относиться. Через страх, ненависть, ложное чувство превосходства.
— С помощью политических технологий можно внушить многие вещи, на первый взгляд вызывающие сильное неприятие, — поразмыслив, произносит девушка, одаривая Шрама внимательным теплым взглядом.
— Да. И в этом есть фальшь! Пропагандируемая массам, современная жизнь фальшивая. Большинства социальных ценностей как таковых в природе не существует. Они были придуманы вместе с понятиями греха, нравственности, морали чтобы держать людей в узде. А ведь убийство запрещается в обществе не так давно. Вспомни историю. Это же любимое развлечение — гладиаторские бои в Древнем Риме, казни на площадях средневековой Европы. История учит: убей или будешь убит!
— Сейчас мир поменялся. Выгодней управлять большими массами, поэтому нас и отучают от физического истребления друг друга. Это прерогатива единиц, — говорит девушка. Не привычная выполнять что-либо на половину, она доводит ружье до идеальной чистоты и блеска, наблюдая результат, удовлетворенно любуется.
«Наказание мое! Ты давай определяйся: или к умным, или к красивым», — усмехается про себя Шрам.
— Увы, это неизбежно. Никто не свободен от социальных установок, — тем временем пожимает плечом она. — И не сможет освободиться, пока живет в обществе. Для этого как минимум нужно сначала сбежать в лес и там поселиться.
— И стать зверем, — договаривает Шрам. — У зверей нет ни добра, ни зла, лишь необходимость, основанная на инстинктах выживания и размножения.
— А ты, руководствуясь своим пониманием, сумел бы стать зверем?