Страница 47 из 98
— А можно быстрей? — неожиданно оживляется девушка.
— Нет, — говорит Шрам, хотя сам гоняет и быстрее.
— Жаль, — она вцепляется рукой в подлокотник, облизнув пересохшие губы. Лента дороги гипнотизирует, манит.
— Смерти ищешь? — интересуется Шрам.
— Жить трудно. Умирать легко, — отвечает она с тихой злостью.
Двое быстро переглядываются. Напряженно-тяжелый мужской и неожиданно-вызывающий женский взгляды встречаются. Девушка преображается от скорости. Спокойный взор вспыхивает, разгорается полыхающим огнем. Ей вспоминается стальной Бывалый, запредельный полет на ночной трассе вместе с Ником. Рядом со Шрамом вдвойне захватывающе. Не от скорости, конечно. Хотя и это тоже.
«Эта пагубная страсть рано или поздно доведет меня до обрыва», — мрачно соображает она. Влечение к владельцу ночного клуба постоянно бродит внутри, уводит в пропасть. Остается только прыгнуть и разбиться.
— А вдруг тебе не повезет? Ты можешь стать калекой, утратить свою красоту, здоровье, не сможешь двигаться, лишишься рук или ног? Что если умирать придется долго? — хмуро спрашивает Шрам. Косые солнечные лучи высвечивают длинные безобразные полоски на некогда очень красивом мужском лице.
— Пристрели меня, если такое случится, — просит она, засматриваясь на мужчину. — Такая щедрость с твоей стороны возможна?
Он сдержанно кивает.
— Возможно все, — спокойно отзывается Шрам. Но его спокойствие — видимость обманчивая. Близкое присутствие, перепады ее настроения от полной незащищенности, безвольной готовности уступить, до бунтарской вспышки дикого неприрученного драконят его мощнее, нежели Шрам сам ожидал. Обгоняя впереди идущие машины по встречной полосе, он вдруг ловит себя на мысли: взял бы и опять сделал с девушкой то самое. Только уже без осечки, наверняка, долго и неуклонно вытворяя все, что ему захочется.
Поля испанской провинции пестреют озимыми посевами и пашней, пологая холмистость засажена удивительно ухоженными виноградниками, по обочинам дороги и в перелесках — всюду зеленеет трава. Солнце везде. Во всем есть растворенный свет, теплота, легкость. Природа радуется лету среди зимы. А девушке мешает сияние дня, слепит. Ее тянет в ночь. Под холодные звезды. На берег.
Пролетев неблизкий путь, Шрам сбрасывает скорость на подъезде к поселку, где живет донна Расария. Узнавая знакомые места, девушка впадает в задумчивость. Молча покинув машину, двое поднимаются к уютному коттеджу, с трех сторон окруженному садом. У ворот встречает охрана, у порога тоже. Летом их здесь не было, замечает девушка.
Железная дверь домика, окрашенная темной краской, отворяется его ключом. Никто не хватает за волосы, не пихает, не тащит силой и грубостью понуждая оказаться внутри, а живот все равно нервно скручивает. Помедлив на пороге, девушка входит сама. Следом входит Шрам.
Внутри ничего не изменилось. Верится, время застыло в болезненно-узнаваемой обстановке уютного жилища: в приглушенно-персиковом оттенке стен, спящем воздухе, деревянной мебели, пустых стеклянных вазах разных цветов, старых семейных фотографиях.
Слышаться те же шаркающие шаги. Только Карлос — теперь «Шрам» — без прокушенной ею губы и не в закапанной кровью рубашке мирно стоит рядом, ухаживает, принимая косуху, вешает на вешалку рядом со своим пальто. От воспоминаний девушку передергивает.
В коридоре появляется сухонькая старушка в знакомой вязанной зеленой кофте и цветастом платьице. Неизменный вид. Словно и не переодевалась.
— Ах ты, Боже мой! — всплескивает она руками. Редкие седые кудряшки дрожат на голове. — Деточки, милые! Как я рада видеть вас вместе!
Девушка первая спешит обняться. Две женщины многозначительно переглядываются между собой. Осадок пережитого перемешивается с радостью встречи.
— Все хорошо, милая! Все хорошо! — лепечет старушка. То ли успокаивает, то ли констатирует видимое лишь ей.
— Да! — девушка согласно кивает в ответ, улыбаясь ласково и благодарно. Донна Расария по очереди обнимает гостей, гладит их высохшими руками по щекам, целует и радуется самозабвенно, как умеют это делать только старики да дети.
— О-хо-хо! — вздыхает старушка, осторожно прикасаясь к увечью на лице своего племянника. Скрюченные временем пальцы дрожат. Пышущий здоровьем и силой молодой мужчина сдержанно целует ее в лоб, предлагая пройти в гостиную.
— Да, да, милые, — соглашается Расария рассеянно. Шаркая тапочками по полу, медленно увлекает за собой. — Тебя давно не было, деточка, — замечает она девушке, беря под руку. — А у нас ничего не изменилось. Но если хочешь, можно осмотреть дом.
— Не утруждайте себя, пожалуйста, — мягко отзывается девушка и, оборачиваясь через плечо, смотрит на Шрама. — Я все помню...
Встречаясь взглядами, оба понимают — их обоих одолевают воспоминания.
«Зачем ты меня сюда привез?» — молчаливо вопрошает грусть в ее глазах, и самоуверенному, циничному, много повидавшему Шраму становится немного не по себе.
Пока в гостиной накрывается легкий сладкий стол, девушка чувствует себя подавленно. Их отношения уже не те, и вроде бы впускать в себя прежние переживания бессмысленно, однако упрямо без стука лезет в душу расковыренная обида.