Регент

— Не сглазь, — повторила Уля фразу Олега, которую тот часто произносил в подобных случаях. Что она означала, никто из соратников брата не понимал, но использовали теперь часто, — До Жерова должны успеть раньше, чем туда придёт стройка с севера. Пусть там и людей больше намного и сам регент над ними, но они позже нас начали, намного. Так что, мы должны быть первыми. Своим каторжанам можешь объявить, что и эта декада им зачтена за три. Спасибо, Легой. Я, правда, вами довольна.

Жеров, крупный город в центре Винора, был почти на половине пути из Пскова в Фестал. Олег, то ли в шутку, то ли всерьёз — иногда его не могли понять даже самые близкие люди — сказал, что Жеров он переименует в Бологое. Что это и к чему, Уля тоже не понимала. Но раз брат посчитает, что так нужно, значит нужно. Не ей с ним спорить. Олег ведь ей не просто брат. Это её судьба и её жизнь. Впрочем, она спросила его однажды, почему Бологое? На что он ответил — потому что между Ленинградом и Москвой. И вид у него в тот момент был такой грустный, что Уля не смогла его не обнять.

Старший распорядитель работ делал всё грамотно — рабы и каторжане не толпились на одном участке, а работали сразу на трёх, а иногда и четырёх-пяти, участках. Ближайший к ней, в четыре с лишним лиги длиной, уже был выровнен и готов для Укрепления. Дальше готовили сразу два, примерно таких же. На первом из них работы, наверняка завершат к вечеру, но Уля решила не ждать — Укрепит завтра сразу оба, а может приедет послезавтра и сделает сразу пять или шесть участков — сколько будет готово — она ещё не определилась.

— Госпожа, мы будем очень стараться, — заверил её польщёный её благодарностью распорядитель, — Через четырнадцать лиг вольное поселение Рыжуха и, справа от него, замок барона Хитса. У нас по проекту там должна быть станция рельсовой дороги и опорный узел связи. Там, конечно, у нас будет задержка. Но мы будем очень стараться. Клянусь!

— Я тебе верю, Легой, — улыбнулась Уля, — Только не перестарайся. Падёж рабов и каторжан нам тоже не нужен. Давай людям и отдыхать.

Опорных узлов связи Олег распорядился сделать четыре, между Псковом и Жеровом, и пять, между Жеровом и Фесталом. Там же, где будут пострены и станции рельсовой дороги.

Опорные узлы связи от обычных пунктов отличались бОльшими размерами, большей укреплённостью и были рассчитаны на размещение в них полусотни кавалеристов, готовых выдвинуться на помощь, в случае, если какой-то из пунктов связи будет атакован.

Олег считал, что подобная организация безопасности вполне надёжно защитит семафорный телеграф от действий любых разбойных банд или диверсионных отрядов противника. А с крупными формированиями врага разбираться — это уже задача армии.

Укрепив готовый участок и доброжелательно попрощавшись с Легоем, Уля отправилась на обед.

— Эрса, ты будешь обедать с бригадирами и начальниками команд, — в карете, кроме самой герцогини и её телохранительницы, ехала и Эрса, рабыня, теперь уже бывшая — Уля срезала с неё ошейник пару декад назад, — Оцени качество еды, которую вам подадут, и присмотрись к тому, чем кормят работников. Потом мне доложишь. Поняла?

Обижать кого-то демонстративным недоверием Уля не любила. Предпочитала больше устраивать негласный косвенный контроль — всё так, как научил самый лучший и самый умный из людей в мире. Собственно, она поэтому и напросилась на обед, чтобы проконтролировать питание работников.

В том, что Эрса сделает всё как нужно, Уля была уверена. Её бывшая рабыня была крайне наблюдательна. В своё время, кроме Эрсиного послушания, исполнительности и расторопности, её наблюдательность стала одной из причин, почему, вернувшись со сражения с сааронской армией короля Улинса, Уля оставила девушку при себе. Эрса, получив нежданно-негаданно свободу, осталась при герцогине — податься-то ей всё равно было некуда. Если только в бродяги. Впрочем, Уля намеревалась устроить судьбу девушки, а свои намерения она не забывала и выполняла.

— Всё сделаю, госпожа, — Эрса изобразила поклон, сидя на диване. Бухаться в ноги по любому поводу, хозяйка её отучила ещё во время первых дней её службы.

— Не сомневаюсь.

В Псков Уля возвращалась в целом довольная и результатами проделанной работы, и организацией содержания и питания рабов и каторжан, и поданным ей обедом. Но устала. Не физически, конечно — это, с магией исцеления, ей было не под силу, а морально. Тяжело вот так вот, изо дня в день, постоянно решать наваливающиеся проблемы и заботы. Но по другому никак. Олега подводить ей не хотелось, да и самой, если по-честному, всё же было интересно и увлекательно.

Лолита и Эрса, понимая состояние госпожи, сидели в карете тихо и смотрели в окно на мелькавшие пейзажи и эскорт ниндзей.

Во дворце, несмотря на вечер, её уже ждали. Кто бы мог подумать такое? — мысленно сыронизировала Уля.

Хотя наиболее активно к ней рвалась на приём баронесса Веда Ленер, но при всём уважении к её статусам почти официальной любовницы регента и подруги герцогини ре, Сфорц, всё же против двух генералов одновременно она не тянула.

— Веда, я, как освобожусь, пойду в баню, — обнялась с баронессой Уля, — Если что-то срочное, то приходи туда. Вместе помоемся.

Генералы Торм и Бор наглостью не отличались, относились к Уле с огромным уважением, и не только, как к сестре их главного босса и повелителя, но и как к герцогине ре, Сфорц, сильнейшей магине этого мира, красивой молодой женщине и просто замечательному человеку. Поэтому, поприветствовав её в приёмной, они продолжили дожидаться, пока их сюзерен приведёт себя в порядок с дороги.

Заставлять себя долго ждать она не стала. Уже через четверть склянки секретарь пригласил обоих генералов в кабинет.

— У вас никаких секретов друг от друга нет? А то, может, мне следует вас по отдельности принять?

Те, переглянувшись, синхронно покачали головами.

— Нет, герцогиня, — ответил за обоих Бор, — Ничего секретного.

В отличие от Торма, который сохранил в себе некоторое покровительстаенное отношение к Уле и относился к ней, скорее, как к младшему другу, и потому обращавшийся к ней по имени, генерал Бор, после совместного с Улей похода против сааронцев и после продемонстрированных ею талантов — не только, кстати говоря, магических — смотрел на неё, как на своего могучего сюзерена. Хоть оба генерала были с герцогиней ре, Сфорц на ты, Бор предпочитал по имени к ней не обращаться.

— Ну, тогда располагайтесь на диванчиках, девушки сейчас нас чем-нибудь угостят, — Уля и сама прошла не к тому креслу, которое стояло за её рабочим столом, а к тому, что находилось рядом с сервировочным столиком возле окна, — Меня накормили замечательным обедом, но пока ехала — всё утряслось.

Со старыми и проверенными соратниками Уля вела себя естественно и открыто. Хочется ей кушать — зачем стесняться и думать о каких-то правилах приличия?

Мона и Эрса к таким поворотам событий были готовы всегда, и — герцогиня, сев в кресло ещё только расправляла скдадки платья — почти моментально сервировали стол. Понятно, что горячих блюд на нём не было, но вина, огненная вода различных наименований, колбасы, сыры, нарезанные овощи и фрукты и, естественно, любимые герцогиней орехи и мёд, появились на столе, словно из воздуха.

— Нищенки рожают, — первым начал озвучивать дело, с которым пришёл, главный комендант и протянул руку к бутылке водки Столичная, — Я сегодня чего-нибудь покрепче, — пояснил он.

Уля чуть не подавилась рассмеявшись.

— Все бабы рожают, Бор, — просветила герцогиня своего главного полицейского, как иногда называл его Олег, — Если ты пришёл мне сообщить об этом, так я уже знаю.

— Да я не об этом, — Бор поморщился от своего неудачного вступления, — Я к тому, что они много рожают. Больше, чем обеспеченные женщины.

— И ты предлагаешь их детей топить, что ли? — усмехнулся Торм, последовав примеру своего друга и тоже сам налив себе водки — девушек герцогиня отпустила.

Бор закусил и укоризненно посмотрел на армейского генерала.