Регент

— Тебе хорошо юморить, Торм, а я не успеваю одних лоботрясов из щелей и загашников выгребать, как им на смену подрастают другие, — он посмотрел на Улю, — Многих и к работам не приставить и в армию не забрать, к тому же они, — он кивнул на Торма, — Набор прекратили. Да и задохликов там тьма. Куда их девать? Откармливать? Начинают совершать преступления, чаще — мелкие. Ловить и пороть устали, тюрьма переполнена. Хорошо хоть потоки беженцев прекратились, как Олег стал ещё соправителем. Но, опять же, с Геронии так и продолжают переселяться. Ну, там, ладно, хоть народ семейный. В общем, беда, герцогиня.

В том, что говорил сейчас Бор для Ули не было ничего нового. Эта проблема стоит уже давно, и если раньше они решали её массовыми облавами и отправкой пойманной черни или на стройки или в армию, то сейчас с этим стало проблемно — основную массу на что-то годных людей они уже вычерпали, а остались или малолетки, или, как выразился Бор, задохлики.

— Помнишь, как мой брат говорит? Я не поп, чтобы твои жалобы выслушивать — давай конкретные предложения.

Напомнив слова Олега, она притянула к себе тарелку с орехами, вазочку с мёдом и приготовилась слушать главного коменданта. А тот чего-то мялся и налегал на закуски. Пока не получил ощутимый толчок в бок от Торма.

— Кхм, я вот, что подумал, — наконец начал говорить Бор, — Может, учитывая сложившиеся обстоятельства, временно, так сказать, на особый период, вернуть смертную казнь и за преступления, не связанные с убийствами или насилием? Не надо прежних показательных пыток, а хотя бы простое повешение. Это бы…

— Не обсуждается, — прервала его Уля, — То, что установил Олег, только он имеет право отменить. Это моё решение, и оно тоже не обсуждается.

В этот момент в дверь, постучав, робко заглянул её секретарь. Такое вторжение во время аудиенции было возможным только в экстренных случаях.

— Что случилось? — спросила герцогиня.

— Прибыл гонец, госпожа, с целым сундуком писем и указаний от господина регента.

— Так, — Уля посмотрела на генералов, — Нашу беседу придётся отложить. Подождёте, пока я ознакомлюсь с корреспонденцией или придёте завтра?

— Конечно, подождём.

У генералов на этот счёт было единое мнение. Ещё бы. Их теперь любопытство гложет.

Герцогиня поднялась и попросила на время оставить её в кабинете одну.

— Пусть несут сюда, — нетерпеливо скомандовала она секретарю.

Глава 27

Пока Уля разбирала бумаги, которые гонец привёз от Олега, девушки догадались организовать горячий ужин и для неё и для её гостей.

— Давайте, сначала поедим по-нормальному, а потом я передам вам распоряжения Олега, — она показала на край своего рабочего стола, куда отложила бумаги. Отдельно, предназначенные для одного, и отдельно — для другого.

— А вкратце, пока мы не умерли от любопытства, сказать можешь? — спросил Торм, отклонившись немного от стола, чтобы Мона могла поставить перед ним блюдо с кусками жаренного с овощами цыплёнка, — А то, я чувствую, мы тут долго можем угощаться, — он одобрительно оглядел обновлённый стол.

— И вкратце, и подробней могу, — согласилась Уля, — Впрочем, я думаю, в части вас касающейся, он сам вам всё описал подробно. Прочтёте потом, я в ваши письма не заглядывала. Вернее, написал Клейн под его диктовку. Красивый почерк нашего министра двора ни с чьим не спутаешь.

Герцогиня немного, самую малость, покраснела, потому что до сих пор писала, по выражению Олега, как курица лапой. Да это было и понятно — она грамоту-то начала учить уже в возрасте девушки, пусть и молоденькой. Помощнице посудомойки в захудалом баронском замке знать грамоту, уметь читать и писать было ни к чему.

Конечно, сейчас это всё в прошлом, и даже кажется, что в очень далёком прошлом, почти в другой жизни, хотя всего-то четыре с половиной года прошло, но иногда Уля стеснялась того, что напоминало ей о прошлой жизни.

Она старалась научиться писать красиво. Как тот же Клейн, или Гортензия, или Кара, но у неё так ничего и не получилось. Зато она может теперь красиво писать заглавными буквами.

— Много там нового, относительно того, что нам из сообщений голубиной почты известно? — Торм не торопился браться за цыплёнка и выжидательно смотрел на герцогиню.

Бор же умудрялся одновременно и есть, и выпить ещё рюмку водки, и также изображать взглядом неуёмное любопытство.

Конечно, Олег, уехав из Пскова, в неведении свою сестру и оставшихся в Сфорце соратников не держал. Совсем наоборот. Гонцы и голуби постоянно приносили от него и новости, и указания. Но последние пять декад, когда регент отправился в Вил, от него приходили только сообщения голубиной почтой, а ими много не сообщишь, только основное.

Понятно, что и об успехе регента, и об измене герцога ре, Вила, и о возвращении Олега в Фестал в Пскове были осведомлены, но и только.

— Новостей там не много, — усмехнулась Уля, — Но зато есть кое-какие подробности, и очень-очень много задач. Особенно по твоей части, Торм.

То, что Олег не оставит без ответа нападение сааронцев, было понятно всем, кто его хоть сколько-то успел узнать. Король Улинс нажил себе огромную головную боль, и судя по донесениям агентов Агрия, и по рассказам приезжавших в Псков торговцев, сам об этом догадывался. Во всяком случае, военные приготовления в Саароне шли полным ходом.

Взамен разгромленных Улей и Бором полков Улинс спешно формировал, вооружал и готовил новые. Отряды наёмников не были распущены — им были предложены новые контракты, ну и кроме того, как стало известно совершенно недавно, король Саарона призвал владетелей королевства к исполнению ими своих вассальных обязательств.

— Война с Саароном? — Торм сразу же понял, куда дует ветер, — Когда? Уже завтра?

К скоростям, с которыми брат принимает решения и приступает к их реализации, все уже привыкли. Так что, Торм не сильно-то и шутил про завтра.

— Нет, не завтра, — Уля оценила шутку генерала весёлой улыбкой, — Но мне Олег поручил срочно озадачить Гури и этого жмота, чтобы к концу лета были готовы и наполнены полевые армейские склады на востоке герцогства, у Брога. Из расчёта обеспечения семи полков, из которых четыре будут кавалерийскими, и двух бригад в течение пяти декад. Там ведь у нас кое-какие запасы есть? — уточнила она у Бора, на котором, помимо поддержания порядка, висела ещё и охрана того, что Олег называл энзэ — неприкосновенным запасом. Не в том смысле, что его совсем трогать нельзя, а в том, что трогать можно будет только вот в таких вот случаях — когда война намечается или начинается, — Уточни, пожалуйста, и завтра, к началу разговора с Гури и Армином, я хотела бы эти сведения иметь у себя под рукой.

Уля рассказала генералам те подробности похода в Вилскую провинцию, которые Олег ей расписал в своём длинном письме, и обрадовала тем, что от Фестала, силами захваченных в плен мятежников, уже начинают строить не только трассу и рельсовую дорогу, но и семафорный телеграф. Так что, скоро они будут общаться с регентом весьма оперативно.

— Надеюсь, меня в этот раз в тылу не оставят, — Торм ковырнул свою больную рану, — Опасности я для Сфорца не вижу.

Генерал Бор мог только тяжело вздохнуть — на его намерениях когда-то вернуться в армию, Олег поставил большой и жирный крест.

— Да, а ты по какому поводу приходил? — спросила Уля, когда генералы, забрав предназначенную им корреспонденцию, выходили из кабинета.

— Теперь уже и неважно, — Торм потряс двумя свитками, — Прочту, проанализирую и завтра доложу.

Беседа за ужином и предваряющий её просмотр полученных документов, всё это заняло больше склянки времени, и когда герцогиня отправлялась в баню, то надеялась, что Веда, устав ждать, или удалилась в свои дворцовые апартаменты, или уехала к себе в особняк, или направилась на какую-нибудь вечеринку, мода на которые в последнее время захватила всех благородных и даже просто уважаемых жителей Пскова.

Но надеждам герцогини не суждено было сбыться.