Страница 39 из 66
Вернувшись на главную страницу книги, Полина вскользь заметила, что рейтинг у данного произведения довольно высок. Читатели охотно дарили авторше свои "лайки" и оставляли эмоциональные отзывы после каждой выложенной главы. Полина не собиралась специально их читать, но невольно зацепила взглядом самые верхние:
"Милый автор, ну когда же эта тупая курица Алина прозреет? Ну нельзя же быть такой ду-у-урой…"
"Алина эта никакая. Не заслуживает она ни Александра Марковича, ни даже этого вымышленного Вадима. Мне её даже не жалко…"
"Мне тоже не жалко. Типичная старая дева и заучка, пресная, чопорная, скучная… Пусть уж её поскорее хоть кто-нибудь трахнет!"
И хотя Полина понимала, что все эти обидные слова относятся не к ней лично, а всего лишь к персонажу, пусть и списанному во многом с неё — а всё равно было невыносимо больно… За что Ксения с ней так?.. За что?!
Она закрыла ноутбук, а затем аккуратно вернула на кровать Ксении её драгоценный блокнот, заложив одну из страниц, как закладкой, листочком с паролем и логином Вадима. Если Ксения не дура — а она, разумеется, далеко не дура, в отличие от Полины — то она сразу всё поймёт. Без объяснений.
Конечно, объясниться всё равно придётся. Но не сейчас, не сейчас… Полине необходимо было обдумать этот непростой разговор, понять, что и как она скажет Ксении. Она пока не готова была встретиться с ней лицом к лицу.
Полина быстро оделась, схватила сумку, телефон, ключи — и выскочила за дверь. Уйти куда-нибудь подальше отсюда… подальше от людских глаз… хоть в парк, хоть на берег Волги, только прямо сейчас, немедленно!..
Она сильная. Она справится. И при личной встрече, Полина была уверена, у неё даже хватит сил поднять на смех Ксению с её дурацкими экспериментами. Но это будет позже, а сейчас…
Сейчас-то хочется просто по-детски разреветься.
Весь день Полина провела, бесцельно шатаясь по улицам. Конечно, в её состоянии — она ведь едва-едва оправилась после болезни — это было крайне неразумно, но девушка не могла заставить себя зайти в кафе, торговый центр или кинотеатр. Хотя, может, это было бы и неплохо: увидеть вокруг счастливые улыбающиеся лица, услышать их оживлённые разговоры и понять, что жизнь продолжается… даже несмотря на то, что существует в ней такая подлая штука, как предательство близкой подруги.
Хорошо, что у Полины хватило ума одеться поосновательнее — даже на эмоциях она выбрала самый тёплый свитер и зимнюю куртку. Натянув капюшон практически на глаза, она брела и брела по городу, не оглядываясь по сторонам, погружённая в собственные мысли. И всё-таки, когда ноги уже начали гудеть от усталости, Полина осознала, что потихоньку вечереет.
Немного подумав, она вскочила на подножку первого же подошедшего трамвая — и путешествие продолжилось, только уже не на своих двоих. Полина не задумывалась о том, куда и зачем её несёт. Она просто ехала от первой до последней остановки, затем пересаживалась из одного трамвая в другой — и снова ехала, словно неосознанно заметая следы. Смешно, кто бы стал её преследовать?..
Телефон она заблаговременно отключила, понимая, что как минимум Катя точно обеспокоится её отсутствием и начнёт названивать. Не было сил разговаривать даже с ней. Полина обязательно перезвонит и что-нибудь придумает… позже.
За несколько часов она объехала весь город вдоль и поперёк, даже не отдавая себе в этом отчёта. Легче не становилось, наоборот — на душе с каждой минутой делалось всё горше и горше.
Постепенно совсем стемнело. Полина привалилась лбом к холодному стеклу и равнодушно наблюдала, как мелькают снаружи огни фонарей, ярко освещённые витрины и неоновые рекламы.
На очередной остановке трамвай выпустил наружу практически всех пассажиров. В вагоне остались только сама Полина и какой-то молодой мужчина. Она рассеянно окинула взглядом его высокую худощавую фигуру. Было в нём что-то смутно знакомое — и в самой позе, в этой манере стоять, заложив ладонь за отворот полурасстёгнутой куртки, и в его чуть взлохмаченных тёмных волосах, и в том, как он мельком взглянул на часы на своём запястье…
Поздравляю, Полина, мрачно сказала она мысленно, тебе уже и в общественном транспорте Громов мерещится — дожила!
Однако мужчина, словно почувствовав её взгляд, повернулся… и Полина чуть не закашлялась от неожиданности. Это и в самом деле был Марк Александрович. Судя по всему, он пребывал в таком же шоке, завидев свою больную студентку в пустом трамвае в этот, довольно-таки поздний, час.
— Полина? — нерешительно окликнул он её, будто тоже решил поначалу, что это всего лишь галлюцинация.
Она оторвалась от стекла, к которому прислонялась головой, выпрямила спину, непроизвольно скрестила руки на груди и застыла в сильнейшем внутреннем напряжении. Она просто не была готова к этой встрече. Совершенно. Ну и видок у неё сейчас, должно быть…
Громов сделал несколько шагов по вагону — из одного конца в другой, в Полинином направлении. Она ещё больше оцепенела от волнения и страха. Какими жалкими и смешными сейчас казались ей недавние мысли о том, что нужно записать Громова в телефоне как отца её детей… Шуточки, наивные девчачьи глупости, а ведь он — совершенно чужой, посторонний человек, взрослый и очень серьёзный. Или она просто отвыкла от него за эти дни? Вот сейчас он идёт к ней, а у неё от страха отнялся язык и руки дрожат, тоже мне — мечтательница!..
— Вы что здесь делаете? — с удивлением спросил Громов, присаживаясь рядом. — Я думал, вы всё ещё нездоровы.
— Мне… уже лучше, — хрипловато отозвалась она. Он с недоумением и тревогой всматривался в бледное лицо девушки.
— Что-то случилось?
Она не ответила. Да и что тут можно было сказать?
— Куда вы едете? — спросил Марк Александрович. Вот же дотошный…
— Так… катаюсь, — выдавила Полина из себя. Он изменился в лице.
— Слушайте, ну это не дело… Давайте-ка, я провожу вас до общежития.
— Нет-нет, пожалуйста!!! — она отчаянно замотала головой и зажмурилась, чтобы сдержать рвущиеся наружу слёзы. Поздно: они всё равно хлынули из-под сжатых век…
Она плакала, боясь взглянуть на него, стесняясь вытирать обжигающие мокрые дорожки, остающиеся на её холодных щеках, и не сразу поняла, что Громов что-то ей говорит.
— Вот, возьмите, — услышала она и, открыв наконец глаза, обнаружила, что он протягивает ей носовой платок. Некоторое время Полина растерянно моргала, не сразу сообразив, что от неё требуется. Тогда он приблизил руку и осторожными, бережными движениями сам вытер её заплаканное лицо. Она замерла, забыв в эти мгновения даже то, как дышать… и отмерла, только когда Громов произнёс:
— Сейчас будет конечная. Потом трамвай идёт в депо.
Она машинально поднялась с сиденья. Трамвай плавно остановился, распахивая двери, чтобы выпустить двух последних пассажиров. Боясь, что Громов вздумает подать ей руку при спуске, Полина торопливо спрыгнула с подножки сама, вперёд него. Независимо остановившись в нескольких шагах, она засунула руки в карманы, снова надвинула капюшон на глаза и нахохлилась, как воробей.
- Я правильно понял, — осторожно спросил Громов, — что вам сегодня негде ночевать?
— Есть где, но я туда не пойду, — с вызовом сказала Полина. — И не надо, пожалуйста, Марк Александрович, уговаривать меня, как маленькую, и провожать до общаги! Я взрослый самостоятельный человек. Я не пропаду. Вон… в гостиницу пойду, — отчаянно храбрясь, заявила ему она. Это спонтанное решение и впрямь показалось ей разумным. По крайней мере, перетерпеть одну ночь… а дальше будет легче, ведь утро вечера мудренее, так?.. Правда, денег у неё было не очень много, но на самый скромный номер в обрез должно хватить.
— Понятно… — протянул он задумчиво, не глядя на неё, словно что-то напряжённо обдумывал. Наконец, поднял голову и встретился с Полиной взглядом.