Страница 40 из 66
— Пойдёмте, — решительно заявил Марк Александрович. И, поскольку она не отреагировала, настойчиво повторил:
— Пойдёмте, пойдёмте!..
— Куда? — спросила Полина.
— Ко мне домой.
Поначалу, разумеется, Полина категорически отказывалась, чуть ли не отбивалась. Во многом потому, что, даже приглашая её домой (девушку! к себе! с ночёвкой!), Марк Александрович сохранял на лице странное отстранённое выражение — будто Полина была ему абсолютно безразлична, просто он не мог оставить её одну на улице из банального чувства долга. Ничего общего с тем Марком Александровичем, который ждал её тогда с сияющими глазами на крыльце университета, был искренне рад видеть и привёз из Питера подарок… Перед этим, чужим Громовым, Полина робела так же, как в самый первый день их знакомства, когда он отчитывал её за косяки в дипломной работе. Боже, как давно это было! Кажется, целую вечность назад. "К сожалению, через всю тему проходит лазоревая нить…"
А может быть, это всего лишь маска? Вдруг он просто боится выдать свои истинные эмоции, как отчаянно боится того же она сама, Полина?.. Ну, не стал бы он так настаивать, будь ему на неё совершенно плевать.
Поскольку девушка всё ещё артачилась, приводя какие-то жалкие детские аргументы в пользу того, что ей не нужна его помощь, Громов устало (показалось даже, что с раздражением) вздохнул и внезапно сменил тему.
— Когда вы ели сегодня в последний раз?
Погружённая в свои переживания, Полина напрочь потеряла аппетит и забыла о том, что с самого утра во рту у неё не было ни крошки. Теперь же, когда Марк Александрович напомнил об этом, желудок сжался в болезненном спазме.
— Всё ясно, — прочитав ответ по её лицу, он покачал головой. — Вот уж не думал, Полина, что вы такая… безответственная. Вы ещё не совсем здоровы, но вместо того, чтобы спокойно долечиваться дома, бегаете по морозу и голодаете!
— У меня на это были свои причины, — глухо отозвалась она.
— Да уж понятно, что причины. Но вот так наплевательски относиться к собственному здоровью…
Она съёжилась от его строгого отчитывающего тона, а Громов внезапно взял её за руку и потянул за собой, в сторону светящейся вывески какого-то ресторанчика. Открыл дверь и придержал её, пропуская ошеломлённую Полину вперёд, а затем вошёл следом. Всё это произошло так стремительно, что девушка и опомниться не успела.
— Что это? Куда мы? Зачем? — ошарашенно выговорила она.
— Поужинаем. Я, к сожалению, не слишком привык принимать гостей, поэтому в холодильнике у меня — шаром покати. А здесь найдётся что-нибудь для вас, как минимум горячий суп… вам нужно хорошо питаться, — добавил он с нажимом. — Ну, и заодно, пока мы будем есть, вы немного привыкнете к моему обществу, перестанете бояться и шарахаться от меня. Я надеюсь, — добавил он, искоса взглянув на неё и улыбнувшись самым краешком губ.
Полина побагровела.
— Я от вас не шарахаюсь… — возразила она еле слышно.
К ним подошёл администратор и счёл своим долгом вежливо предупредить, что ресторан через час закрывается.
— Ничего, нам хватит, — заверил его Громов и галантно помог Полине снять куртку.
Всё-таки он оказался прав: в небольшом зале, где было малолюдно, уютно и тепло, Полина оттаяла во всех смыслах слова и впервые за весь этот проклятущий, длинный, жуткий день почувствовала себя почти хорошо.
Громов, едва взглянув в меню, быстро сделал заказ — за себя и за Полину, и она даже не возмутилась такому самоуправству. Ей было просто приятно, что он о ней заботится.
Пока ждали заказанные блюда, Полине удалось, впервые за целый день, посетить туалет. Наверняка в квартире Марка Александровича она будет стесняться это делать… Но неужели она и в самом деле останется у него на ночь?! Ей до сих пор до конца не верилось в происходящее.
Полина тщательно умылась, внимательно глядя на себя в зеркало над раковиной. Глаза, конечно, покрасневшие, как у кролика, но в целом она выглядит вполне ничего. Марку Александровичу, кажется, нравятся её волосы… Полина, собравшая их было в хвост на затылке, передумала и оставила свободно рассыпаться по плечам. Можно, пожалуй, и губы подкрасить… но она остановила себя: вот ещё, глупости! Громов тогда сразу подумает, что она прихорашивалась специально для него. А с другой стороны — чего врать самой себе? Именно для него ведь и прихорашивалась.
Затем она воскресила телефон и торопливо, не обращая внимания на повалившие входящие сообщения, набрала короткое послание для Кати:
"Со мной всё в порядке, не волнуйся и не ругайся, вернусь завтра".
Получив извещение о доставке, она снова отключила мобильный и убрала его в сумку, не желая ничего знать о том, кто и что ей написал. Всё потом. А сегодня, сейчас — она не хочет даже думать об этом.
Полина вернулась в зал как раз к тому моменту, когда ей принесли горячий куриный суп с белыми грибами и зеленью. Она с удовольствием принялась за еду, немного стесняясь смотреть на Марка Александровича и потому почти не поднимая взгляда от своей тарелки. Он, к счастью, дал ей возможность просто спокойно поесть и не приставал с разговорами, иначе она точно не смогла бы проглотить ни ложки.
На второе блюдо её уже не хватило. Склевав пару кусочков мяса с овощами, Полина поняла, что совершенно сыта. Из напитков же Громов заказал для неё безалкогольный глинтвейн, невозмутимо пояснив при этом:
— Я в курсе, что вы не пьёте. Но взамен вам сейчас непременно нужно что-нибудь согревающее…
Она смущённо улыбнулась. Запомнил, ну надо же…
Глинтвейн на основе вишнёвого сока оказался чудесным: ароматным, кисло-сладким, с цитрусовыми нотками. Сам Громов почти ничего не ел, он сидел напротив и задумчиво смотрел на Полину, а когда она вопросительно вздёрнула брови, встрепенулся и пояснил, кажется, немного сконфуженный, что она застала его врасплох:
— Мне нравится, когда вы улыбаетесь, Полина. Вам очень идёт улыбка.
Вот и пойми его! То буквально казнит беспощадным карающим взором, а то улыбка ему, видите ли, нравится… Полина опустила глаза.
— Да, кстати… давно хотела вам сказать. Спасибо за подарок из Питера.
— Не за что. Рад, что угодил.
— Как прошла ваша поездка?
На его лицо набежала тень.
— Ну, в целом… неплохо, хотя могло быть и лучше, — уклончиво отозвался он. Полина видела, что Громов не особо расположен говорить об этом и, решившись, задала другой вопрос — тот, который давно не давал ей покоя:
— И всё-таки, Марк Александрович… только честно — почему вы позвонили мне тогда, едва успев прилететь в город? Это действительно было так важно и так срочно — прочесть новую главу, которую я написала за время вашего отсутствия?
А вот теперь Громов по-настоящему смутился — смутился, как мальчишка. Он откинулся на спинку стула, непроизвольно увеличивая дистанцию между ними, и растерянно запустил руку в волосы.
— А почему вы сразу же помчались в университет после моего звонка? — негромко задал он встречный вопрос. — Можно ведь было просто спросить у меня электронный адрес и скинуть файл на почту.
— Один — один, — Полина не выдержала и засмеялась, не испытывая, в отличие от него, больше никакого смущения. Интересно, глинтвейн действительно безалкогольный? С чего это она так расхрабрилась…
А он вдруг снова подался вперёд и в порыве внезапной откровенности произнёс:
— У меня в тот день было жуткое, просто отвратительное настроение. Вы даже не представляете, Полина, насколько всё вокруг казалось омерзительным и тошнотворным. И ваш голос, пусть даже в телефонной трубке… был единственным шансом это исправить. Я не знаю, почему, но мне отчаянно захотелось вас услышать. Вот и всё.
Она перестала улыбаться и серьёзно ответила:
— А мне так же отчаянно захотелось вас увидеть.
Что-то дрогнуло в его лице… но всего лишь на короткое мгновение. Их уединение нарушила официантка, которая принесла счёт и деликатно напомнила, что ресторан вот-вот закроется.