Страница 24 из 31
4.3. Монетизация страха и его влияние на правовое поведение
В авторитарном обществе любой незащищенный человек без достаточных юридических обоснований может быть лишен таких базовых ценностей как жизнь, здоровье, достоинство, свобода, имущество. Силовые ведомства с древних времен научились монетизировать человеческий страх перед утратой имущества и свободы, но особенно часто эксплуатируется стремление человека избежать физической боли и смерти. Система пыток при проведении опросов и допросов основана на сложившемся в правопорядке допущении применения произвольного насилия, несмотря на его запрет нормами законов. Психологический страх перед будущей болью становится мощным стимулом для испытуемых. Люди нередко готовы выполнить требования (оперативных сотрудников и следователей) признать вину, подписать протоколы процессуальных действий, составленные вопреки фактам и интересам допрашиваемого лица, – лишь бы к ним не применяли насилие. Стандартные угрозы силовиков, как правило, связаны с возможными истязаниями, которым будет подвергаться человек немедленно сейчас, либо в будущем – в изоляторе временного содержания, следственном изоляторе, исправительном учреждении, – если откажется сотрудничать со следствием.
При прогнозе правовых ситуаций, связанных с общественной активностью, следует учитывать «историческую память народа» – неослабевающий страх перед репрессиями со стороны силовых ведомств. Ощущение страха приводит, с одной стороны, к отказу здравомыслящих людей от предъявления претензий в связи с нарушением их прав и к сокрытию своих юридически значимых симпатий, а с другой стороны, к увеличению провокаций со стороны правоохранительных органов. Публичные избиения силовиками вышедшей на улицы больших городов молодежи214, давление на студентов со стороны руководства некоторых ВУЗов, запугивание школьников и их родителей в школах, – выполнили функции «профилактической порки» населения, что привело к уходу протестных настроений «на кухни» (в том числе в сеть Интернет), в замкнутые и «незримые» сообщества. Эти и другие юридические закономерности следует принимать во внимание в ходе исследования юридического мышления. Силовые ведомства многочисленными административными и уголовными делами, связанными с обвинениями в экстремизме и «оскорблением власти» (в том числе в сети Интернет) продемонстрировали обществу опасность публичного обсуждения не только политических, но даже юридических, социальных, бытовых проблем. Работу силовиков и судов с протестными сообществами иллюстрируют уголовные дела (запрещенной в России) «Сети»215 и «Нового величия»216. Задержанный по делу «Сети»217 Илья Капустин сообщил журналистам: «Когда у меня был обыск, мне тоже сказали, что “могут найти гранату, если буду плохо себя вести”»218.
По уголовным делам, содержащим документооборот в сфере предпринимательской деятельности, обычной практикой стали не только подбросы документов в ходе обысков, но, что имеет важное значение применительно к нашей теме, – угрозы подброса наркотических средств. Причем оперативные уполномоченные могут потребовать как сотрудничества со следствием, так и выплаты денег, – обещая в этом случае не подбрасывать улики и наркотики. Российский уголовный процесс сегодня не содержит юридических инструментов защиты от подброса наркотических средств и других запрещенных предметов со стороны сотрудников силовых ведомств. Надо понимать максимальную степень латентности таких правоотношений, поскольку лица, обвиняемые в экономических составах преступлений, боятся сообщать о незаконных требованиях силовиков, ибо не верят в справедливость российского суда и в реальную возможность наказания коррумпированных сотрудников правоохранительных органов.
История с «делом Голунова»219, в ходе развития которого были разоблачены должностные лица, подбросившие журналисту наркотики, теперь используется оперативными сотрудниками и следователями в неожиданном ракурсе. Силовики демонстрируют этот кейс как единичный пример торжества закона и справедливости, что по их мнению подтверждает сложившуюся за 20 лет устойчивую практику экстра-легального воздействия на несговорчивых фигурантов. Оперативные уполномоченные и следователи прямо говорят: «ты же не известный журналист Голунов, за которого все впряглись! Не выполнишь наши требования, – найдем у тебя дозу и никто не заступится». И это – убедительный довод в сложившемся правопорядке.
Даже огосударствленные средства массовой информации пишут, что «дело Голунова объединило многих как раз из-за массовых дел о подбросе наркотиков, ведь это такое распространенное преступление среди полицейских…»220. Каждый день приносит новые примеры использования наркотических средств для фальсификации уголовных дел силовыми ведомствами. Например в Кабардино-Балкарии расследуют уголовное дело в отношении двух полицейских из Эльбрусского района. По словам сотрудников следственного управления СКР по республике, двое полицейских заставили задержанного мужчину подбросить наркотики своему знакомому, потом изъяли их и завели дело, чтобы “повысить результативность” своей работы. Причастных к преступлению быстро установили: ими оказались заместитель начальника ОУР ОМВД России по Эльбрусскому району и оперуполномоченный этого подразделения. Сейчас они оба находятся под домашним арестом. Обоих полицейских подозревают по части 1 статьи 256 УК РФ («Совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий») и части 4 статьи 303 УК РФ («Фальсификация результатов оперативно-розыскной деятельности»)221.
В Санкт-Петербурге полицейские в ходе патрулирования задержали пьяного мужчину, надели на него наручники, усадили в машину и потребовали взятку. «Полицейские заявили, что подбросят задержанному наркотики и отвезут в отдел, если не получат денег. На следующий день задержанный передал вымогателям 4 тыс. рублей и карту с пин-кодом, с которой те сняли 19,9 тыс. рублей»222.
Судебная практика демонстрирует чрезвычайную мягкость в отношении «правоохранителей», подбрасывающих наркотики. Подброс наркотиков сотрудниками правоохранительных органов обычно обусловлен ложно понимаемыми интересами службы, желанием получить деньги от случайно подвернувшихся незащищенных людей, участием в корпоративных конфликтах, стремлением устранить конкурентов «крышуемых» коммерсантов, задачей компрометации лиц, критикующих субъектов публичной власти.
Содержанием юридического мышления, помимо знаний и поведенческих навыков, являются алгоритмы поведения, способные увеличить объем прав и минимизировать обязанности. Юридическое мышление имманентно всем участникам правового общения, – не только акторам «процессуального произвола», но и жертвам репрессивных практик. Причем слабой стороной в диалоге «государство – человек» оказывается лицо, не имеющее статуса субъекта публичной власти. Особенности правопорядка в социальной среде зависят от ее общей правовой культуры и от субкультурных качеств конкретных страт населения. Под культурой подразумевается результат и способ жизнедеятельности людей. В содержание культуры включаются как одобряемые статистическим большинством результаты и способы человеческой деятельности, так и негативно оцениваемые паттерны (система ГУЛАГ, коррупционные способы решения юридических задач, политические убийства, пытки в уголовном судопроизводстве, обвинительный уклон судей и т. п.).
Необходимо фиксировать новое, по существу – «неосталинистское» религиозное направление мышления российских правоприменителей, в котором наличествуют все признаки религии: вера; трансцендентальная доктрина; божественный пантеон; обрядовые правила, традиции, культы; иерархия и кастовость; система передачи религиозных знаний. В судейском поведении актуализируется тенденция принципиального отторжения оправдательных приговоров и боязнь отказа в удовлетворении требования следственных органов. Судьи уже не скрывают своего страха перед вынесением решений не в пользу стороны обвинения, сталинская идея «органы не ошибаются» становится доминирующей в судопроизводстве. Извращенная юридическая практика последних двадцати лет породила эрзацы оправданий, когда судья при отсутствии события или состава преступления вместо вынесения оправдательного приговора ограничивает наказание уже отбытым сроком, или применяет условное наказание, или переквалифицирует на менее тяжкий состав и прекращает уголовное преследование в связи с истечением срока давности, и т. п.
214
В Москве на мирных акциях были избиты десятки человек (28 июля 2019 г.) // URL: https://www.svoboda.org/a/30078890.html (дата обращения: 06.07.2020).
215
Дело о запрещенной в России организации под названием «Сеть», ячейки которой, по версии ФСБ, поддержанной судебными инстанциями, существовали в Москве, Санкт-Петербурге, Пензе, Омске и Белоруссии. По версии обвинения, не позднее мая 2015 года у Дмитрия Пчелинцева и неустановленного лица с позывным «Тимофей» – дело в отношении него было выделено в отдельное производство – возник «умысел на создание межрегионального террористического сообщества под условным наименованием “Сеть”», которое должно было объединить российских анархистов в «боевые группы, ставящие своей целью насильственное изменение конституционного строя» и вооруженный захват власти посредством нападений на правоохранительные органы, захвата оружейных складов, атак на органы власти, военкоматы и отделения «Единой России». В январе-феврале 2018 года после ареста Филинкова и Шишкина члены петербургской ОНК Яна Теплицкая и Екатерина Косаревская провели «проверки факта и обстоятельств пыток в отношении Виктора Филинкова и Игоря Шишкина», посетив обвиняемых в следственном изоляторе. Правозащитники заявили о наличии ожогов от электрошокеров и следов от избиений у заключённых. У Игоря Шишкина врачи диагностировали перелом нижней стенки глазницы, многочисленные гематомы и ссадины. 10.02.2020 г. обвиняемые были приговорены к наказаниям от 6 до 18 лет лишения свободы. 12.02.2020 г. российские учёные опубликовали открытое письмо в поддержку осуждённых по делу «Сети». 14.02.2020 г. правозащитники Лев Пономарев, Валерий Борщев и Светлана Ганнушкина обратились к Владимиру Путину с просьбой о встрече, чтобы рассказать о деле «Сети». По их мнению, дело «Сети» указывает на возрождение в России «практик Большого террора»… См.: Дело «Сети» // URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Дело_«Сети» (дата обращения: 06.07.2020).
216
Дело «Нового величия» – резонансный процесс о создании организации в декабре 2017 года, члены которой обвиняются следствием в организации экстремистского сообщества и планировании захватить власть в России путём государственного переворота. По мнению некоторых правозащитников и журналистов, организация была создана в результате провокации российских спецслужб. См.: Дело «Нового величия» // URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/ Дело_«Нового_величия» (дата обращения: 06.07.2020).
217
Сообщество признано террористическим и запрещено в России.
218
«Мне снилось, что я ворона на электропроводах». Свидетель по делу «Сети» Илья Капустин – о побеге в Финляндию, пытках и поддержке других фигурантов (5 марта 2020 г., Евгений Антонов) // URL: https://paperpaper.ru/mne-snilos-chto-ya-vorona-na-elektropr/?utm_source=mediazona&utm_medium=partners&utm_campaign=friends (дата обращения: 06.07.2020).
219
Дело Ивана Голунова // URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Дело_Ивана_Голунова (дата обращения: 06.07.2020).
220
«Люди проявляют агрессию, когда видят угрозу» // URL: https://news.mail.ru/society/42214379/?frommail=1 (дата обращения: 06.07.2020).
221
СК: Полицейские в КБР заставили мужчину подбросить наркотики (31 января 2020 г., Михаил Сухарев) // URL: https://rg.ru/2020/01/31/reg-skfo/sk-policejskie-v-kbr-zastavili-muzhchinu-podbrosit-narkotiki.html (дата обращения: 06.07.2020).
222
В Петербурге полицейским дали условный срок за угрозы подбросить наркотики и вымогательство (29 октября 2018 г.) // URL: https://neva.today/news/v-peterburge-policejskim-dali-uslovnyj-srok-za-ugrozy-podbrosit-narkotiki-i-vymogatelstvo-160793/ (дата обращения: 06.07.2020).