Помрачённый Свет: Финал

Вилбера они нашли действительно очень быстро. Командир гатляурской гвардии сидел в тени огромного трухлявого пня и машинально водил тесаком по точильному ремню, думая о чем-то своем. Рядом – прямо на земле – лежали два бойца и дремали. Очевидно, они давно уже заметили отправленного к Фероту разведчика и эмиссара, так что даже не пошевелились, когда те приблизились, предпочтя полностью использовать возможности небольшого привала.

– Посыльный не возвращался слишком долго, – коротко пояснил Вилбер, не отвлекаясь от заточки. – Мы остановились.

Эберн посмотрел по сторонам.

– А где Консалия и остальные?

Тесак замер. В тигриных глазах командира гвардии промелькнули тревога и растерянность, но они так быстро сгорели в янтарном пламени бесконечной борьбы свирепого хищника и хладнокровного воина, что эмиссар почти поверил, что ему лишь показалось. Почти, потому что он знал – ему не показалось.

– Двоих я отправил в дозор, – негромко прорычал Вилбер и, несколько раз проведя лезвием по ремню, еще тише добавил: – А Консалия сама ушла.

– Сама? – недовольно поморщился Эберн. – И ты позволил?

– Так вышло.

– Почему ты не отдал ей приказ остановиться?

– Не мог.

– Но ты же ее непосредственный командир!

Вилбер убрал тесак и скрутил ремень, стянув его с такой силой, что тот жалобно скрипнул.

– Уже нет, – коротко рыкнул он. Янтарь в его глазах потускнел. – Она стала свободной.

Издав нервный смешок, Эберн прошелся вокруг пня, дыша так глубоко, как только позволяли легкие. Дело принимало крайне неприятный оборот, и решение проблемы ускользало даже из-под когтей находчивого гатляура.

– Итак, Консалия ушла, – эмиссар резко остановился напротив Вилбера. – Далеко?

– Нет. Я ее чую. Прячется.

– Ясно… – протянул Эберн. Шерсть на его загривке вздыбилась. Ему стало как-то не по себе от того, что прямо сейчас за ним может наблюдать одурманенная дикой природой фра-гатляур. – Чего она хочет?

– Не знаю. Ушла утром. Но все время была рядом. Хотела бы сбежать – уже сбежала бы.

– Так, – эмиссар помассировал виски и еще раз обошел пень, настороженно озираясь. – И что ты теперь собираешься делать?

Вилбер неопределенно повел плечом и как-то без особого энтузиазма, которого у него, откровенно говоря, никогда и не было, ответил:

– У нас есть задание от Абелара. Его надо выполнить.

– А Консалия? – опешил Эберн.

– Появится – вразумим, – командир по привычке задумчиво почесал рыжий подбородок. – Мы смогли пережить это помутнение, поддерживая друг друга. И она сможет.

– А тебе не кажется, что с ней все намного серьезнее? Ты что, не видишь разницы? – возмутился эмиссар. – И раз уж ты заговорил о задании Абелара, то подумай и о том, как поведение Консалии скажется на нашей первостепенной задаче! Ты хотя бы помнишь нашу задачу?

– Помню.

– Мы участвуем в этой карательной экспедиции только для того, чтобы расширить влияние гатляурской общины в Атланской империи и приобщиться к управлению страной! Только так наши сородичи получат гарантии безопасности и достойного существования! Мы здесь ради будущего блага нашей общины!

– Я помню, – повторил Вилбер и взглянул эмиссару прямо в глаза, заставив его вздрогнуть от взрыва янтарных искр. – Но теперь не уверен, что это правильно.

– Ты не уверен, что мы должны трудиться на благо нашей общины? – не веря своим ушам, просипел Эберн. – Но благополучие…

– Благополучие общины – прежде всего, – прорычал командир гвардии, явно раздосадованный недопониманием. – Я не уверен в том, что наше будущее связано с Атланской империей.

Эмиссар замер. Тревога, злоба и растерянность Вилбера обрели форму и смысл. Впервые этот огромный и решительный гатляур столкнулся с чем-то, о чем у него никак не получалось сформировать хоть сколько-нибудь внятное мнение. Все, чего он добился и к чему еще только стремился, стало казаться не совсем правильным, потому что община на протяжении очень долгого времени жила не так, как должна была. Но как это исправить, он не знал.

– Я понимаю, – негромко произнес Эберн, печально усмехнувшись. – Понял, когда почувствовал… когда почувствовал. И я тоже сомневаюсь. Мне даже страшно. Страшно снова провалиться в ту пучину первобытной дикости… Но вместе с тем я осознаю, что городская жизнь завела гатляуров в тупик. Надо что-то менять.

– Тогда побыстрее закончим миссию и вернемся в общину. Нам есть что обсудить. С Абеларом и остальными. Такие вопросы не решаются в одиночку.

– Да плевать на одержимого, – отмахнулся эмиссар. – Пусть бледнорожие сами с ним разбираются. Нам этот фарс больше не нужен.

– А что, если община нас не поддержит? Что, если мы спешим с выводами? Что, если атланы затаят на нас обиду? Они так просто не отстанут, – рыжий гатляур подпер потяжелевшую голову кулаком. – Нет. Проблемы настоящего надо решать в настоящем. А проблемы будущего мы будем решать, когда оно станет настоящим.

Вилбер сильно изменился. В его словах не чувствовалось уверенности, но он изо всех сил старался не поддаваться сомнениям. Командир гатляурской гвардии не сдался и не впал в отчаяние, даже столкнувшись с пугающей неопределенностью. Но отчего тогда эти редкие порывы воздуха, лениво снующие меж стволов и просачивающиеся сквозь паутину ветвей, так упрямо раздувают едва тлеющие угольки беспокойства?..

– Может, ты и прав, – нехотя согласился Эберн. – Правда, я почему-то уверен, что теперь не смогу жить по-прежнему. Осознав, кто я есть на самом деле, сложно стать кем-то иным…

В кронах деревьев вновь прошелестел ветер, утягивая за собой тревожный порыв. Черная с подпалинами шкура эмиссара на мгновение встала дыбом, странное ощущение заставило его содрогнуться и обернуться. Но позади никого не было. Или лучше сказать, что там уже никого не было?..

Однако все повторилось. Разведчик, приведший Эберна к командиру, пригнулся и прислушался к окружающим звукам, задержав дыхание. Дремлющие гатляуры открыли глаза и одним плавным движением встали на ноги, озираясь по сторонам.

Сам Вилбер продолжил сидеть, но янтарные искорки его взгляда плясали по всему лесу, цепляясь за малейшие движения.

– Так или иначе, мы должны помочь Фероту поймать одержимого, – подвел он итог, медленно разматывая до сих пор не убранный ремень. – Но сперва нужно привести в чувство Консалию.

В кроне деревьев мелькнула тень. Эберн резко отскочил назад, не успев ничего осознать – его тело двигалось само, подчиняясь инстинктам, а не разуму. И в следующее мгновение в место, где только что стоял эмиссар, ударила черная молния.

Раздался свист когтей, рассекших воздух рядом с лицом Вилбера, и практически сразу ему вторило смертоносное эхо, однако командир удивительным образом успел отскочить в сторону прямо из положения сидя. Следом за ним полетели вырванные ошметки трухлявого пня – страшно даже представить, что произошло бы, если бы удар пришелся точно в цель.

– Консалия! – прорычал Вилбер, оказавшись на безопасном расстоянии. – Стой! Это я!

«Консалия?» – Эберн только сейчас узнал в представшим перед ним свирепом хищнике черную фра-гатляур. В ее внешнем виде, движениях и даже запахе стало слишком много звериного. Эмиссар не мог знать наверняка, но он чуял, что в ней не осталось почти ничего от лейтенанта гатляурской гвардии. Так как же помочь ей, дикому зверю, если она больше не внемлет голосу разума?

Пантера с угрожающим шипением бросилась в сторону, в три стремительных рывка взобралась на верхушку дерева и растворилась в кронах. При следующем порыве ветра она ударит вновь, внезапно вынырнув из шелестящих теней.

Гатляуры заняли круговую оборону, схватившись за тесаки.

– Нет, – твердо рыкнул Вилбер, поудобнее перехватывая ремень. Оружие вернулось в ножны. – Не навредите ей. Она – одна из нас.

Движение воздуха подняло зеленую волну листвы, и, словно вторя невидимому потоку, один из гатляуров упал на землю, опрокинутый появившейся из ниоткуда Консалией. Второй боец тут же кинулся к ней, но у него не было ни единого шанса поймать лейтенанта – в своем животном рвении она слишком быстра даже для сородичей. Однако, увернувшись от его захвата, фра-гатляур на мгновение потеряла равновесие и потому снова не смогла нанести смертельный удар Вилберу, стоявшему к ней спиной. Командир успел обернуться и отшатнуться назад, но когти черной пантеры вонзились ему в бока, насквозь прошив кожаную броню.