Познавший правила

— Как они там? — спросил я Га-мари.

— Снова почти мёртвые, — подтвердил разведчик. — Но не настолько мёртвые, как днём. Так что тихо!

— А мы сможем люк без шума снять? — спросил я.

— А зачем? — удивился Пузо.

— А ты хочешь оставить столько серебра здесь? — удивился я, указывая на тонкие сколы по краю, которые заметил ещё днем. — Нам и так не заплатят. Надо же как-то восполнить.

Весу в люке было килограммов сорок. Конечно, много за него мы не выручим — тысяч восемьдесят. Но даже эта находка была как глоток воды в пустыне. Люк аккуратно сняли и расколотили на несколько частей. Каждый раз, когда твари начинали просыпаться, Га-мари предупреждал — и мы останавливали работы.

В предрассветных сумерках мы покинули храм и отправились к выходу из комплекса. По пути я проверил разговорчивого. На удивление крепкий воин — когда я приблизился, он был ещё жив. У него даже хватило сил дёрнуться в мою сторону.

— Ты… сука…

Слова эти дались ему с немалым трудом. После каждого он закашливался и харкал кровью.

— О, да это же наш трусишка, наложивший в штанишки! — обрадовался, подходя ко мне со спины Злобный. — Ну что, поединок?

Глаза разговорчивого полыхнули яростью. Он дёрнулся и скривился от боли. Когда ску снова смог говорить, то смотрел уже только на меня.

— У… бей!..

— Я предупреждал, — сказал я, опускаясь рядом. — И я напоминал. Не слушаете предупреждений — не просите помощи.

Похлопав разговорчивого по плечу и сорвав амулет, я поднялся, так и не подарив ему последнего милосердия. Сначала хотел — всё-таки воин был смелый, что бы ни говорил Злобный, но такой дурак! Может, пока умирает, успеет признать свои глупости и раскается? Зачем лишать человека последнего шанса избежать Земель Боли…

— Сто…ой!…

Мы оставили харкающего кровью ску на земле и пошли прочь из храмового комплекса.

Глава 7

По пути от храмового комплекса до реки мы нашли ещё один труп ску. Те явно усвоили основы передвижения по Диким Землям — старались не приближаться к зарослям, обходили опасные места. Но про внезапную смену погоды знали мало. Когда мы подошли, ску всё ещё оттаивал. Заморозившая его тучка уходила вглубь континента, а мы и так задержались, обходя её стороной. Но пришлось ждать, когда оттает ещё и амулет, чтобы его можно было отодрать от погибшего без куска кожи.

Оставленные в лодках припасы ску разграбили. Да и лодку оставили только одну — пропоров кожу на днище. Видимо, надеялись, что если мы с ними плыли по реке, то и назад только по воде добраться сможем. Забыли, видно, что порча к порче не пристаёт. Река в этих местах была с песчаным дном, и мы свободно шли по мелководью в сторону города, срезая особо большие изгибы русла. К вечеру нам удалось выбраться из «неспокойной области», и лагерь отряд разбил уже в обычных джунглях.

Воспользовавшись подвернувшейся возможностью, нас атаковали полчища местных кровососущих насекомых. Они вились над нами сплошным облаком, прокусывая даже через ткань — и спасал нас только запах «тошнилки», которой мы щедро обмазали все уязвимые места на одежде. Однако к утру меня мутило, как от небольшой потери крови, а некоторые участки кожи нещадно чесались — пришлось даже использовать заживляющую мазь.

Мне шагать вообще было тяжело. Пробитая стрелой ягодица не воспалилась каким-то чудом. Хотя её трижды в день мазали, всё равно, по словам бойцов, выглядела рана неприятно. Из-за неё я прихрамывал, но старался идти наравне со всеми. В середине дня нам повезло. На мелководье мы обнаружили брошенный лагерь ску и одну из лодок.

Причина, по которой её оставили, была понятна — три трупа копейщиков вокруг костра, который гордые воины с удалённого острова снова развели ночью в лесу. Это привлекло каких-то хищников, которые и растерзали пришельцев. Потроха несчастных были разбросаны по всему лагерю. Ску явно уходили отсюда с боем — даже лодку попортить не успели. Поиски амулетов увенчались успехом только частично. Один был разрушен, а ещё два мы всё же нашли.

Конечно, лодка не была рассчитана на десять человек с поклажей, но смысла выходить в ней в море нам пока не было — а спокойная река позволяла плыть даже с хорошим перегрузом. Я с блаженством развалился на корме, вытянув больную ногу, и принялся прислушиваться к себе. Однажды именно так я сумел вырваться из лап смерти — и сейчас пытался избавить себя от последствий ранения. Спустя час я всё-таки снял боль, выведя какой-то яд из организма.

Но стоило мне разобраться с одной проблемой, как немедленно навалилась другая — переживания по поводу наших бойцов и команды «Сагламада». Судя по сосредоточенным лицам, не одного меня одолевали такие мысли.

— Всё в порядке? — поинтересовался Пузо, увидев, что я открыл глаза.

— Да, — я провёл рукой по лицу. — У гадов яд какой-то был в стрелах. Где мы?

— Скоро город, — ответил Нож. — Будем останавливаться на ночь?

— Не будем, — покачал я головой после секундного раздумья. — Поплывём ночью. Гребём посменно. Остальные — спят. К берегу причаливаем у бастионов со стороны моря.

— Перегруз, Шрам, — заметил Суч. — А если бултыхнёмся?

— Я же сказал: медленно, по самой середине реки и с огоньками впереди, — отмахнулся я. — Ничего не должно случиться. Главное — в море не выходить.

— Ну ладно, — нехотя согласился боец.

Впереди показались первые руины До-ро. Почти сразу ведомые любопытством местные обитатели заняли берега реки, наблюдая за нами. А уж когда в темноте мы засветили несколько искорок перед лодкой, у местных, похоже, начался какой-то праздник. Они что-то кричали, радостно махали руками и улыбались. Кто их разберёт — что им так понравилось в огоньках?

В темноте мы причалили к берегу залива, где море переходило в реку. В густых зарослях тростника удалось скрыть и нашу лодку, и всех бойцов. На разведку отправился Га-мари. Разведчик быстро обернулся и выложил ворох новостей.

— Ску здесь. Устроились на берегу лагерем, — сказал он. — Лодки стоят в заливе, неподалёку. Статуя в лодках.

— А корабли видны? — спросил я. — «Сагламад» и их катамаран?

— Нет, в заливе пусто. Кстати, костёр эти придурки уже палили сегодня ночью. Ещё дымится.

— Дозорные есть? — спросил Нож.

— Один спит у лодок, — кивнул Га-мари. — Шрам, если хотите спереть лодки, надо сейчас действовать. Время отличное — рассвет скоро. Нас почти не видно, ску спят крепким сном. Тихо подплываем, пересаживаемся и отчаливаем.

— Согласен, — кивнул Нож.

— Я тоже, — хмуро согласился Пузо.

— Тогда быстро в лодку, — приказал я. — И двигаемся к лагерю. Га-мари, указывай.

Лодка неслышно отчалила от берега и так же тихо заскользила по наводкам Га-мари. Ску устроились на небольшом пляже. Лодки вытаскивать не стали, просто привязали к лежащей на берегу коряге. Оно и понятно — при повторном нападении терять людей Харато не желал. Их и так осталось всего четверо. И если темнота меня не обманывала, все четверо в той или иной мере пострадали.

Как и сказал Га-мари, дозорный спал. Я его помнил — этого ску всегда ставили на самые сложные дежурства. Он был самым молодым, по меркам воинов ску, и его постоянно шпыняли. Вот и нет ничего удивительного в том, что молодняк вырубился на посту. Тем более, судя по грязным повязкам, ему в том ночном бою тоже неслабо досталось. Трогать его мы не стали. Я только приказал Втыку стоять над ним с копьём на случай, если проснётся, пока мы будем лодки отвязывать.

Применять оружие не пришлось. Уставшие ску спали крепко. Скорее всего, переход через город дался им тяжело. Три лодки отчалили от берега. В одной продолжала лежать накрепко привязанная статуя Большой Богини ску. Там же обнаружились оставленные нами луки и стрелы. Преодолев полосу прибоя, мы вышли в море и направились к острову, забирая чуть в сторону — чтобы причалить к берегу на искусственной насыпи гавани.

Ранним утром на берегу яростно вспыхнул огромный костёр. До острова нам было плыть ещё часа два — не меньше. И мы ничем не могли помочь нашим товарищам и команде «Сагламада». Но… ничего не происходило. И только когда мы подплыли ещё ближе — стало понятно почему. Невидимый с берега и с моря, вокруг острова стоял густой туман, через который невозможно было разглядеть костёр. А дозорный ску не стал подниматься на стену — то ли заленился, то ли не додумался. Наши лодки беспрепятственно причалили в стороне, так и не обнаруженные ни своими, ни чужими.