Звёздный капитан

Я демонстративно рукой поправил шлем на Джанет, слегка надавив на него сверху, пока не раздался приятный сухой щелчок. Это была распространённая ошибка, но не смертельная: механизм был сконструирован так, что при перепаде давления защёлкивался сам, но по ушам перед этим било сильно, вплоть до крови.

Великий Пророк повертел свой шлем, осматривая его горловину, но надевать не стал ― судя по тяжёлому дыханию ему и без него не слишком легко дышалось.

Следующую фразу я сказал совсем тихо, так, чтобы нас случайно не услышал кто-нибудь из окружающих:

― В шлюзе на стенах есть специальные рукоятки ― постарайтесь ухватиться хотя бы за одну из них.

***

Лететь нам было долго, поэтому я порекомендовал своим спутникам отдохнуть. Великий Пророк уснул едва ли не сразу, Джанет долго металась, но тоже уснула. Мне же, увы, не спалось. Мысли о том, что будет далее, не давали покоя. Я твердил себе, что это был всего лишь животный страх, зашитый в подсознание тысячи лет назад. И в то же самое время понимал, что неконтролируемый выход в открытый космос ― совсем не шутка.

Однажды, ещё будучи лейтенантом, я видел, как матрос, выполнявший какую-то рутинную операцию снаружи крейсера, не удержался и отправился в полёт. На этот случай его скафандр был закреплён специальным тросом, который в случае чего сматывался автоматически. Автоматика сработала безупречно: она начала втягивать матроса обратно в шлюз практически сразу, но трос зацепился и обмотался за небольшой выступ на корпусе. В результате несчастного раскрутило с невероятной скоростью, словно на взбесившейся центрифуге, да вдобавок ещё и пару раз приложило об корпус. Парень выжил, но на всю жизнь остался трясущимся инвалидом.

Нам предстояло нечто похожее, только в абсолютно неконтролируемой обстановке. Моя рекомендация держаться за поручни никаким образом удержать нас в шлюзе не могла — при декомпрессии сил не хватит, чтобы, ухватившись за поручень, удержать себя внутри. Сказал я это, рассчитывая, чтобы нас всех выкинуло примерно в одном направлении, а не абы как раскидало по округе. Кроме того, так снижался риск попасть в ту самую безумную центрифугу.

До точки встречи с быстроходным кораблём летели мы долго: шесть с лишним часов. За это время не произошло ничего интересного: пару раз заходил Токато Ёши с ехидной улыбочкой да произошёл небольшой конфликт между несколькими его людьми. В отличие от своего лидера, они явно не были так уверены в грядущем успехе, тогда как бывший администратор просто упивался своей победой и заодно вином.

С его точки зрения свобода уже была у него в руках. Сейчас он состыкуется с другим кораблём, и задача по его поимке мгновенно усложнится в несколько раз. Ему даже пересаживаться необязательно: достаточно просто полететь в разных направлениях. Своеобразная игра в напёрстки. Единственное условие, которое было у Токато Ёши ― это необходимость сохранности заложников, а значит, нас он точно бы пересадил на более скоростной корабль. Мы трое ― гарант того, что по нему не будут стрелять на поражение как только увидят, а значит и увезти нас из системы задача первоочерёдная.

В момент, когда к нам подошли двое охранников и потребовали идти за ними, я едва сдержался, чтобы не выдохнуть с облегчением. Остался финальный рывок.

Прежде чем войти в шлюз, я осторожно убедился, что Джанет и Великий Пророк правильно надели шлемы, перепроверил свой и, вздохнув поглубже, сделал шаг вовнутрь.

Старое, проржавевшее помещение, в котором мы оказались, не вызывало доверия даже у наших конвоиров. С пренебрежем оглядевшись, они боязливо натянули на головы шлемы и принялись изучать инструкцию, как открыть шлюз, что висел рядом с терминалом.

Когда они заблокировали двери и начали выравнивать давление, я покрепче схватился за поручень, попутно гадая, как всё произойдёт. Мне представлялась тряска, свист, мигающий свет и всё в таком духе, но реальность оказалась куда скучнее и неожиданнее.

Раздался громкий хлопок и меня дёрнуло в сторону одной из стен, где зияла дыра. Рывок был таким, что я тысячу раз пожалел о том, что вообще коснулся поручня ― ещё чуть-чуть и моя кисть так бы и осталась на нём. К счастью, моя рука соскользнула и благодаря этому осталась со мной. Меня хорошенько приложило об что-то металлическое, а затем куда-то понесло. Мелькнуло два корабля, один стреловидный, а другой более классический, квадратно-прямоугольный, которые пронеслись мимо меня и быстро остались где-то позади.

Идея с поручнем не сработала дважды: мне не удалось предотвратить начавшееся вращение, поэтому вселенная крутилась с приличной скоростью. Где-то неподалёку, крутились и остальные. Джанет в трёх метрах, Великий Пророк в двух. Конвоиров же унесло в другую сторону, поэтому с ними нас разделяло аж полсотни метров.

Зрелище, конечно, было завораживающим: бесконечная пустота космоса и миллиарды звёзд, туманностей и далёких галактик вокруг. Никогда прежде я не ощущал себя столь ничтожным на их фоне. Песчинка в бесконечной пустыне была в тысячи раз больше в тот момент, нежели я на фоне вселенной. Меня захлестнуло волной самых разнообразных эмоций, но постепенно они начали меркнуть и, пузырясь, из недр разума поднимался животный страх.

Окружающая пустота больше не восхищала меня, а только давила своей колоссальностью. Это состояние называлось «космической клаустрофобией», и я знал, что подвержен ей с первого выхода в открытый космос, когда меня обуял такой страх, что я даже пошевелиться не мог. С тем пор минуло много лет, и я куда лучше мог держать себя в руках, но всё равно не мог пошевелить даже рукой.

Джанет, в отличие от меня, явно чувствовала себя куда лучше. Сначала она попыталась побарахтаться, словно оказалась в воде, без какого-либо результата. С нескрываемым восторгом девушка сказала, слегка охрипшим голосом:

― Какая красотища! Вот бы это запечатлеть!

Великий Пророк, тяжело дыша, сиплым голосом поддержал беседу:

― Вселенная невероятна! Однажды это всё будет принадлежать нашим потомкам.

Им потребовалось ещё несколько минут, прежде чем Великий Пророк заметил моё молчание и задал вопрос:

― Генри, с вами всё в порядке?

В ответ мне удалось лишь невнятно промычать ― страх держал крепко. Мой разум остался при мне, как и глаза, но всё остальное было не в его власти. Я-то знал, что остаётся ждать подлёта «Своенравного» ― он должен был прибыть в течение часа, но сообщить об этом остальным никакой возможности не было.

Время тянулось невыносимо медленно, секунда длилась час, а час ― год. Страх и не думал отступать, напротив, постепенно он продвигался всё дальше и дальше. Дошло до того, что даже каждый вздох приходилось делать под принуждением. Джанет и Великий Пророк в это время обсуждали моё состояние, но мысли их двигались абсолютно в неверном направлении. Страх же продвигался всё дальше — каждый вдох делался усилием воли.

«Может оно и к лучшему? Провалюсь в обморок, а там и спасение» — подумалось мне.

«Отставить пораженчество!» — рявкнула воля, голосом из прошлого, принадлежавшем Лидии.

Я моргнул и увидел, что уже не болтаюсь неизвестно где, а сижу в крохотной каюте за простым металлическим столиком. В руках у меня небольшая, обитая бархатом коробочка, внутри которой самый важный предмет в моей жизни. Мельком я приоткрыл её, чтобы, наверное, раз в сотый убедиться, что кольцо на месте.

В этот момент двери каюты открываются, и воспоминание оборачивается кошмаром. Вместо Лидии вошёл искорёженный, слегка обгоревший труп, и лишь по протезу, заменявшему ногу, было понятно, что это существо ― моя возлюбленная.

— Почему ты, а не я? — спросил труп мягким голосом Лидии, хотя во рту у него зияла обугленная дыра.

Ответа у меня не было, а если бы и был, то язык всё равно не слушался меня.

Завыла серена и наваждение исчезло. Я снова был на «Небуле», сидел в своём кресле и разглядывал карту. Кроме меня на мостике не было никого, даже штурмана. Но меня это нисколько не беспокоило, всё моё внимание поглощала карта. Это был маршрут между системами. Возле каждой системы, которую предстояло посетить, была небольшая табличка, по виду напоминавшая бухгалтерскую, столбцы который назывались: «неизбежные потери», «разумные жертвы», «естественная убыль экипажа», «общие потери», «из них, представленные к медалиповышению посмертно».