Страница 3 из 7
- Наконец-то, Джо. Ты-то мне и нужен.
Холодный Джо сидел в кресле и лениво распускал шарф с обратной стороны.
- Ты же знаешь, Джо, меня этим не сбить со следа.
Джо улыбнулся, прищурив жёлтые глаза. То же самое говорил дружище Арабес. Он много чего говорил в ту ночь:
- Этот город, Джо, он сгнил. Его нет на картах. Если ты выйдешь за город, то не найдёшь ни одного указателя, ведущего к нему. Живых осталось совсем немного. А те, кто себя ими считает, давно мертвы. Надо убираться отсюда.
Мышиный дух вызывал брезгливость. Старая дама совсем потеряла нюх.
- Не забудьте, мисс Хьюз, - сказал он ей, уже прощаясь, - я перегрыз глотку дружище Арабесу только один раз, к тому же по его просьбе, так всегда бывает, когда у тебя сломан хребет. Тебе совсем не хочется жить.
- Что ты говоришь. Это любопытно. Да. Совсем забыла, Джо. Хотела сообщить тебе. Миссис Брукс сказала вчера в лавке у мистера Петерса. Я заходила туда, чтобы купить моточек лилового мохера. Так вот Тиу недавно появлялась там. Я помню ещё, как встретила тебя с ней на лестнице. Нет-нет, я ничего не видела. Вы были такие счастливые. Уже тогда я поняла, что эта молодая леди сведёт тебя с ума...
"Тиу. Миссис Брукс совсем потеряла голову. Не могла появиться моя Тиу".
Уже было далеко за полночь, когда Холодный Джо ушёл от мисс Хьюз. Он вспрыгнул на подножку проезжающего мимо кэба. Кэб понёсся по мосту. Кто-то долбил надоедливо в его стенку. Там кричали:
- Какого чёрта мы едем по мосту?! Я вас спрашиваю!
- Говорю вам, заткнитесь, сэр, - шёпотом огрызался кэбмен, косясь на Холодного Джо, перезарядившего у него перед носом кольт.
Но перед домом Джо никого не встретил. Поднялся на чердак.
Шёл дождь. Дождь в этом городе шёл всегда. С тех пор, как город превратился в гнилой орех и треснул, а холодные коты объявили войну тёплым. Никто из них, из только известных им принципов, не желал отремонтировать кран. И он всё течёт и течёт.
Щенку повезло. Сначала не сорваться с крыши, потом не застрять в дымоходе. Выпав в кучу золы, он забыл, что по пути сюда ему попался дохлый голубь. Щенок наткнулся на него рукой и долго ощупывал. Пока не добрался до головы, судорожно раскрытого клюва и засохшего острого языка. Щенок испугался и отбросил голубя от себя. Вверх. Потому что руки не проходили вниз. Голубь упал на него. Щенок судорожно вякнул, выпрямил ноги, упиравшиеся в стенки дымохода, и стал быстро падать. Голубь так и лежал всё это время у него на плече, потому что у мальчишки не хватило духу опять его взять в руки. Он и сейчас старался не смотреть на него, воткнувшегося клювом в золу.
Бродяга сказал, что в этом доме никого нет с самого утра. Надо только взять, что плохо лежит. Или то, что можно съесть. Или продать. Бродяга назвал это удачей. Ещё удачей он назвал ложки, вилки и часы, цепочки, брошки, серёжки, булавки...
Щенок прошлёпал босо, оставляя чёрные следы. Кинул в мешок часы на цепочке с комода, долго стоял перед огромными часами с боем, глядя на своё отражение в них. Отступил и подпрыгнул. Сзади что-то зажужжало. Он обернулся. Деревянный пони лежал на спине, жужжал и перебирал ногами. Как жук. Щенок встал на четвереньки. Потом опёрся на локти. Осторожно поставил коричневого пони на ноги. Пони пошёл. За ним тащилась повозка на боку. Щенок лёг, вытянув руку и положив на неё голову. Поправил повозку. Пони маршировал к его руке. Остановился. Уткнулся носом в ладонь. Щенок заглянул ему в глаза. Погладил по голове пальцем.
Шаги подобрались к нему неслышно. Щенок повис в воздухе на своём пиджаке. Пуговицы намертво сидели в петлях и не хотели расстёгиваться. А пиджак вознамерился удушить своего ненавистного непредставительного хозяина собственным воротником. Пони смотрел на Щенка снизу вверх.
- Тебе не повезло, Щенок.
- Это точно, - прохрипел мальчишка.
Шаги его стукнули больно кулаками в рёбра. Дали по зубам. В голове зазвенело. Тряхнули. Клацнули зубы, и Щенок прикусил язык. Шаги крикнули про полицию, каторгу и работный дом. Это было страшнее, чем кулаки бродяги Вилли. Потом швырнули в угол. Заперли в комнате и удалились.
Угол был с бронзовыми часами с боем. Часы - это удача, говорил бродяга Вилли. Сначала стало больно. Потом прошло. Пони ему сказал:
- Садись, довезу, Щенок.
Щенок взобрался на пони.
И они поехали.
Часы с боем, кровью и волосами Щенка, прилипшими к пятну, пробормотали им вслед:
- Прошу извинить меня, мистер Щенок. Рад знакомству.
Армия Пятой Авеню уже была в сборе. Каждую ночь тёплые коты стекались сюда со всего города. Ехали, шли, прогуливались, отправляясь в другую часть города, и делали вид, что оказались здесь случайно.
Нет-нет, я шёл, прогулять своего спаниеля Деша. А вы? А, да... Я бы тоже не прочь пропустить по стаканчику виски. Здесь на углу можно неплохо посидеть... Вы слышали, вчера нашли труп аптекаря Баркли. На набережной. Говорят, сидел в своём кресле как живой. Нда... Это что-нибудь, да значит, говорю вам, это всё они... Почему-почему... Когда такое было... Умирают и умирают...
Вместе было не так тоскливо. Они собирались на площади. Жгли костры. Курили трубки. Несло страхом, навозом и потом. Площадь Восстания забита до отказа кэбами, фургонами, телегами. Ржали и всхрапывали лошади. Щёлкали затворы, чистилось оружие. Горели костры, и чёрные тени ходили по стенам окрестных домов.
Тёплые Коты нервничали. Холодных Котов не видать, но они чувствовались повсюду. В холодном воздухе, в изливающемся монотонно с чёрных небес дожде, в гаснущих то и дело фонарях. В толпе шныряли крысы и мыши, будто сбежавшиеся сюда со всей округи.