Чужой жизнью

В столовой меня уже ожидал граф, хоть он и улыбался мне, по его лицу сразу было заметно, что разговор с герцогом был серьезным. Что ж, о репутации своего противника я была хорошо наслышана от Йогана, поэтому не сомневаюсь, что Альберт не церемонился в своем «разговоре наедине».

Стол был накрыт на три персоны. Я было уже вздохнула с облегчением, пока не поняла, что третьим будет Бас. И тут герцог успел подсуетиться.

– А графиня не присоединится к нам? – с ускользающей надеждой спросила я, присаживаясь за стол.

– Графиня? – переспросил Эртран, но затем, сообразив, о чем я, весело махнул рукой. – Брат, видимо, забыл вас предупредить. Я не женат, – и мне тут же была послана очередная обольстительная улыбка. Вот же ж, блин.

Мой план окончательно рухнул – слишком уж часто этот красавец мне улыбается. Впрочем, немного пообщавшись с графом, я несколько воспряла духом. Он оказался довольно веселым, милым малым, излишние знаки внимания не проявлял и вел себя в целом достойно. Так что к концу ужина я попросила его обращаться ко мне просто Яна, чем вызвала немалую радость и ответную просьбу. На мой вопрос, почему же столь достойный молодой человек до сих пор не окольцован, Эртран ответил просто – не готов расстаться со свободой, на что я ответила «так держать». На этой милой ноте мы и распрощались у дверей моей новой жилплощади.

Утром мне доставили новое платье. Темно-бардовое, до пола, на подол которого я без конца умудрялась наступать. Как они в этом ужасе ходят? Впрочем, это объясняет, почему местные дамы двигаются как улитки.

Вчера, когда мне собирали, именно собирали, а не шили, платье для ужина, я схитрила. Мерили-то меня на босу ногу, а на ужин я пошла в сапогах, у которых хоть небольшой, но каблук все-таки был. И мои модистки это заметили, поэтому сегодняшнее платье было не точно в пол, оно было ниже.

Завтрак я еще пережила, в экипаж, присланный герцогом, кое-как, задрав подол Бог весть куда, влезла. А вот когда вылезала, умудрилась запутаться и приземлиться точно герцогу в руки.

– Ненавижу, – прорычала я сквозь зубы.

– Меня? – улыбнулся Альберт.

– Платье, – пояснила я, совершенно забыв, что нужно слезть с чужих рук. – Ненавижу платья вообще, а длинные в особенности, а длинные, пышные, с кучей юбок и рюшечек ненавижу отдельным пунктом.

– А как же красота, женственность, грация? – совершенно не собираясь ставить меня на землю, продолжил Альберт.

– Красоту, женственность и грацию создает женщина, а не платье. И в брюках можно быть непревзойденной. Может быть, уже поставишь меня?

– А если опять упадешь?

– Не дождешься, – коварно прошипела я, спрыгивая на землю.

Подобрав юбку, я без приглашения направилась прямо к дому герцога, но невольно затормозила перед ступеньками.

– Не дойдешь, – тут же раздалось у меня над ухом.

– Спорим?

– На что? – герцог понизил голос до шепота. Коварного такого шепота.

– Да на что хочешь, кроме изменения нашей договоренности.

– Тогда ты меня поцелуешь.

Я чуть не закашлялась от неожиданности.

– Аль, тебе сколько лет-то, что за подростковые желания?

– Ну если ты готова спорить на большее… – игнорируя мой тон, продолжил герцог.

– Ой, умора, – рассмеялась я. – Хорошо, будет тебе поцелуй. Но если выиграю я, ты переделаешь свой экипаж так, чтобы внутри можно было ездить с Басом.

– Договорились, – улыбнулся Альберт.

Я осторожно приподняла подол, гордо задрала подбородок и поползла по ступеням, словно королева гусениц – медленно, чинно, местами даже величественно. И я бы дошла, если бы эта сволочь-герцог, с усмешкой следующий за мной по пятам, на последней ступеньке не наступил бы мне на подол. Подобной подлости я не ожидала и рухнула бы снова, но он меня опять поймал.

– Это не честно, – прошипела я, готовая придушить его здесь и сейчас.

– Почему? Мы не оговаривали, что мешать нельзя. Ну, и где мой поцелуй?

– А мы не оговаривали, что ты его получишь прямо сейчас, – передразнила я герцога.

Подожди, козлик не целованный, я тебе это припомню. И в долгий ящик откладывать не стану.

На лестнице у дома герцога Сандра.

Альберт смотрел на коварную улыбку Яны и понимал: как бы это ни казалось странным, но у него получилось. Любая другая женщина разревелась бы или влепила пощечину, а эта приняла его игру. Жестокую, задевающую гордость и честь, игру, требующую умения балансировать на самом кончике ножа, и от этого еще более увлекательную.

Сандр давно уже понял, что удержать Источник силой у него не получится. И дело даже не в том, что он не сможет запереть Яну в каком-нибудь подвале. Именно это сделать проще всего – у него достаточно сил, средств и полномочий. Просто оказалось, что сила, которую дает Источник, слишком зависит от отношения Яны к берущему. Еще в первый день он обратил внимание на ее взаимоотношения с котом и магической наполненностью последнего. Вначале он предположил, что чувства Источника открывают более сильный поток, но потом, когда Яна, будучи пьяной, перепутала его с котом, он все понял. Сила, полученная от простого прикосновения, была очень жесткой – она быстро наполняла физически, одновременно калеча тело, но также быстро уходила. А сила, подаренная через чувства, была мягкой – она расширяла внутренний резерв, словно сливалась с сущностью того, кому была послана. Тот, кого полюбит эта девушка, станет чуть ли не Богом.

Несколько дней, проведенные в обществе Яны, показали Альберту, насколько сильно она отличается от других. Ее не заботят наряды и драгоценности, ей неинтересна власть и титулы, даже элементарные знаки внимания она воспринимает с усмешкой. Зато она любит подраться, выпить и припечатать крепким словцом. Если бы она была мужчиной, они бы уже давно могли стать самыми закадычными друзьями… Можно было предположить, что у Яны просто таков характер и он отражает особенности ее мира, однако, увидев, как изменилась Янино поведение при знакомстве с младшим графом Форнски, герцог понял, в чем проблема – Яна не воспринимала его как мужчину. Она не стеснялась ходить перед ним голой, она не протестовала, оказавшись с ним в одной постели, даже ее реакция на спор о поцелуе говорила о том, что она относится к нему как к равнополому. С подобным отношением к себе герцог еще не сталкивался, что подогревало уже не просто азарт, а потребность обладать этой женщиной.