Академия егерей

От моего движения где-то далеко что-то звякнуло. Я сначала даже не поверил своим ушам. Слух! У меня по-прежнему был слух. Вот только грохот моего сердца заглушал любые звуки вокруг.

Успокоиться, мне нужно успокоиться. Выдох-вдох, еще раз и еще раз — и паника постепенно стала уменьшаться. Мне нужно понять ситуацию, в которой я оказался. Нужно узнать, что происходило. Нужно выжить. Я вернулся домой через десять лет, а значит, и отсюда выберусь. Просто я что-то пропустил, что-то недосмотрел. Надо прислушаться, раз все остальное мне по силам.

Сначала мне показалось, что вокруг только тишина, потом я стал различать бульканье и звуки кипения. Запах маски мешал мне принюхаться, но я был уверен, что именно так кипят колбы в алхимических лабораториях. В помещении было влажно, я чувствовал испарения, оседающие на ладонь.

Хлопнула дверь, этот звук гулом разнесло эхо. Я сразу же отметил, что нахожусь в помещении с высокими потолками и скорее всего это подвал. Вошедший спускался по ступеням. Тихо шлепали по камню ботинки на тонкой подошве. Ни набоек, ни жестких каблуков, которые бы глухо били по ступеням.

Вошедший мужчина напевал простенькую дурацкую мелодию слегка дребезжащим голосом, был скорее всего грузен, судя по неспешности шагов. Впрочем, чего ему было спешить. Он явно был у себя дома или в месте, где все принадлежало ему. Даже я, прикрепленный посреди лаборатории к столу, не вызвал у вошедшего никакого трепета или беспокойства. Как будто так и надо!

На мгновение я возмутился. Я же принц! Да как он смел меня держать вот так, как ингредиент?! Но я почти сразу же почувствовал горечь из-за своих мыслей. Да, фактически я принц, но то, как ко мне относились, как смотрели, говорило о другом. Я был принцем, которого и искать не станут. Разве что ради моей невесты. Отцу же нужны дополнительные соглашения, которые следовали за этим браком? Смешно, что эта свадьба, мне не нужная, давала сейчас надежду.

— Запись номер сто сорок восемь, — продребезжал голос. — Кровь гидры — реакция отрицательная. Кровь мантикоры — условно положительная. Уровень мета-фактора упал на три процента… Вариант интересный, но до совершенства еще далеко…

Это значило, что я не ошибся. Я в лаборатории, и мне откровенно не нравилось, как развивались события. Я еще раз дернулся, мотнул головой, не надеясь всерьез освободиться, но все-таки лежать просто так я не мог.

— А… Запись номер сто сорок девять. Объект исследования — человек. Подозрение на неизвестный способ морфирования, — шарканье тапочек стало ближе, и голос меня обнадежил. — Ваше высочество, вы не волнуйтесь. Все на благо науки. На благо человечества! При дворе одни идиоты… Я как увидел вас, так все понял. Это прорыв! Это известность! Это вечная слава!..

Что-то острое кольнуло сгиб локтя, я дернулся от боли. Сильнее сжал зубы на кляпе. Пытка продолжалась. Как будто что-то из меня вытекало… Наверное, он брал мою кровь. Но это было не страшно, меня больше беспокоило, что алхимик вводил мне что-то вместо крови. Давление в руке то ослабевало, то нарастало.

Я снова дернулся, рука будто огнем горела. Пламя становилось все сильнее, кожу пекло. Я не мог закричать, только застонал. На глазах скопились слезы, они же скатились к вискам. Поверхность, на которой я лежал, больше не казалась мне холодной. Я задыхался. Боль простреливала от локтевой впадины вверх к плечу, потом вонзила свои клыки в шею…

— Конечно! — закричал алхимик. — Я был прав! Ну конечно…

Мне некогда было его слушать. Я корчился, растянутый на лабораторном столе. Казалось, моя магия, то, чему я привык доверять, то, что жило со мной с рождения, сходила с ума. Жар не перетекал и не собирался как обычно, он все усиливался и усиливался, не требуя выхода. Еще никогда раньше мне так не хотелось создать заклинание. Убрать то, что сжигало меня изнутри. Я даже не заметил, как дверь в подземелье хлопнула еще раз. Только когда алхимик что-то заверещал, я смог сосредоточиться и прислушаться к тому, что происходило.

— …Договаривались! Здесь двести скро! Где еще пятьдесят? — этот голос был мне знаком. Оддвар. Мой верный некогда Оддвар. Правда, услышать, о чем эти двое спорят, было почти невозможно. Меня так трясло, почти било о лабораторный стол, что услышанные слова двоились.

— Я указывал — без увечий! А это что?

Чужие бесцеремонные пальцы неприятно дернули за крепежи, снимая с меня маску. Но мои глаза видели только огни наверху и темные пятна вместо людей.

— У него скула разбита!

— Ну не кишки же выпущены, — фыркнул Оддвар. — Давай, скляночник, тряси кошелем. Иначе твое лицо тоже пострадает. Я уверен, успею ударить первым, прежде чем ты схватишься за какую-нибудь колбу.

— Тупой меченосец, — пробормотал, едва раскрывая рот, алхимик и куда-то пошел.

Мое зрение немного восстановилось, так что я увидел мужчину в мантии — высокого, лысого и очень широкого там, где должна была быть талия. А потом видимость заслонило лицо Оддвара. Он ухмылялся.

Я попытался достучаться до него, простонал сквозь кляп. Но все было бесполезно. Оддвар скривился и коснулся пальцами моего лица, шрамов. Правда, быстро одернул руку и гадливо обтер пальцы об куртку.

— Надо же, действительно настоящий… был, — он хохотнул. — Мастер Тейтюр очень забавный, считает, что тебя надо распилить на части. Тогда мы узнаем тайну альвов… Я думаю, он двинулся, но платит хорошо. Настоящие скро. Так что…

Я вытаращился на Оддвара. Да что произошло, когда меня не было? Он же был таким вежливым мальчишкой, таким любознательным, прилежным и тихим. Хотя прилежным он и сейчас остался. По крайней мере, изображать из себя невинность у него был дар. Сколько я ни сталкивался с ним в коридорах Гнезда последний месяц, ни за что бы ни подумал, что Оддвар стал другим. Вырос — да, закончил обучение — да. Но внутри, мне казалось, он остался прежний. Видимо, в моих глазах стоял вопрос. Поэтому Оддвар хмыкнул и наклонившись ниже прошептал:

— Почему ты не мог быть, как все? Зачем было так высоко поднимать мою веру в людей? Ты хоть понимаешь, через что мне пришлось пройти, когда ты исчез, мой принц! Из-за тебя такого… из-за того, что ты вечно был не от мира сего. Бла-а-агородство, честь и прочая чушь — я хорошо это от тебя усвоил, — почти шипел он. — Настолько хорошо, что адептам из Бардарина пришлось из меня это выбивать!

Бардарин? Это он об Академии? Но Оддвару по происхождению и воинскому уровню не полагалось поступать в Бардарин! Его бы не приняли туда. Я непонимающе всхлипнул.

— Пошел по твоим стопам, — ответил мне кривой усмешкой мой бывший оруженосец. — Добился зачисления. Лучше бы не добивался. Мне даже интересно, как бы они топтали тебя теперь, когда ты больше не защитник короны? Но ладно, Тейтюр идет…

Я хотел закричать на него, поговорить с ним. Может, я должен был извиниться, может, наоборот, попытаться изменить этого Оддвара, вернуть того наивного великодушного парня, который ходил за мной хвостом. Как бы я хотел исправить все! Но он ушел, как только получил остаток своих денег.

Внутри меня все оборвалось. Я не заметил, как вернулся к столу алхимик. Он не стал надевать мне маску, и я видел, как он возится с пилами и тонкими ножами, щипцами и острыми спицами. Арсенал пыточных дел мастера, не иначе. Но то, что сказал Оддвар, так сильно задело меня изнутри, что заставило мое сердце буквально кровоточить. Внутренняя боль была не сравнима с телесной. Так что я не заметил даже, как алхимик склонился надо мной, бормоча что-то о шрамах, и сделал первый надрез.

13. Астер

Время очень быстро приближалось к полуночи. Через множество коридоров и залов от меня все еще бродили гости. Скорее всего, искали свободную комнату, чтобы уединиться. Закономерный итог подобных сборищ — адюльтер и браки по залету.

Я сидела в кресле в своей гостиной и гипнотизировала вяло шевелящиеся в камине языки пламени. Еще час, максимум два — и моя жизнь изменится. Башня останется в прошлом.