Ясный Огонь

***

После приземления на аэродром Ясоньки, Жешувского аэроузла, три транспортника, несущих на своих крыльях двенадцатилучевые белые звезды в ультрамариновых кругах, были поспешно утащены на стоянку мощными трехосными грузовиками. А нацеленные ручные пулеметы аэродромной охраны и три развернутых в боевое положение 37-мм зенитных 'Бофорса' сразу расставили акценты, кто тут, кем является. Намек был более чем прозрачный. Правда, кроме одного польского переводчика с китайского, заглянувшего в кабину 'Дугласа', и сделавшего на свою 'Лейку' пару фотоснимков, внутрь самолетов польские солдаты и офицеры не лезли, но и никого не выпускали наружу. Было заметно, что поляки ждут кого-то облеченного властью. Майор ободряюще похлопал первого пилота по плечу. Здесь от них уже мало что зависело, и никакой вины за экипажами не было. Приходилось ждать и надеяться, что даже если их миссия окончательно сорвется, то им хотя бы удастся вернуться в Нихон. А еще была надежда на то, что все западные гайдзины не отличают между собой китайцев и японцев, которые для них на одно лицо. Транспортники-то имели китайские опознавательные, а пассажиры были в китайской военной форме, и с китайскими документами. На соседней полосе в это время приземлялась отлично сыгравшая свою роль шестерка трофейных двухмоторных 'мессершмиттов'. Недолгое ожидание вскоре завершилось. Минут через пятнадцать после посадки к стоянке подрулили четыре легковых машины. Появившийся из остановившегося вторым 'Пежо', генерал тут же потребовал к себе для разговора старшего китайского офицера, и остался ждать под навесом вместе с несколькими гражданскими лицами, двое из которых имели фотоаппараты, а один кинокамеру. Беседовали по-английски...

-- Господин майор, представьтесь!

-- Имею честь. Майор Шин Джао, Китайская армия. Простите генерал, могу ли я узнать, с кем я имею честь встретиться? И в чем причины задержания наших самолетов? - в эту миссию всем японским пилотам были выданы китайские документы на другие фамилии, и майор выбрал себе новый псевдоним, вместо старого псевдонима 'Огита', которым год с лишним назад назвался в плену в Монголии.

-- Главнокомандующий Сил Поветжных генерал брони Стахон. Честь имею. Что же до вашего, майор, интереса к причинам нынешнего задержания, то...

Генерал неспешно цедил слова, но от взгляда его веяло смертельным холодом. А присутствующие при беседе гражданские внимательно слушали, торопливо строчили в блокноты, и ослепляли майора магниевыми вспышками своих фотоаппаратов. Да и вообще, вели себя поляки крайне бесцеремонно. Японец терпеливо ждал продолжения. Если тут присутствуют журналисты, значит, вполне вероятно их скоро отпустят...

-- Для начала, ответьте, майор! Для чего сотня опытных и отлично обученных ЯПОНСКИХ... Да-да, именно пилотов истребительной специальности из нейтральной нам Японии(!!!), прибывают в страну, с которой наша Польша ведет непримиримую войну?! И, насколько мне известно, это не последняя сотня японских пилотов, которую ждут в Германии. Причем не только для обмена опытом...

-- Вероятно, вы ошибаетесь, господин генерал. Мы не имеем отношения к япон...

-- А, что если нам снять ваших пилотов и вас на фотографии в нескольких ракурсах, и заодно получить ваши отпечатки пальцев? Ммм?

-- Но для чего все это, господин генерал?! Разве наши документы...

-- Например, для того, чтобы ваше правительство узнало, что японские офицеры собираются воевать против союзной Польши, частным образом. И для газет, разумеется.

-- Но...

-- Кстати, ваши вылетевшие из Сингапура самолеты, хоть и несут опознавательные знаки китайской республики, но собраны в Японии, и даже имеют соответствующие иероглифы на приборных панелях. Через несколько минут мне пришлют фотографии одного из кокпитов, разумеется, с переводом...

Молчать было нельзя. Репортеры уже строчили в свои блокноты, хотя майор был уверен, что прикажи им польский генерал, и они тут же забыли бы об интересном материале. Как ни крути, огласка не выгодна и этой мятежной Польше. И все же...

-- Вам столь нравится молчать в беседе? Послушайте майор, я ведь могу просто интернировать всех вас, как китайских наемников, и про вас очень скоро забудут. Я даже думаю, что кто-то в Токио очень обрадуется такому повороту.

-- 'Но', господин генерал? Пожалуйста, договаривайте. Вы не завели бы этот разговор, если бы, не хотели что-то мне предложить... Я прав?

-- Да, я готов дать вам шанс, майор. И даже два. Если вы сейчас подробно, честно... Без малейшей лжи, ответите о цели вашей миссии, в присутствии вот этих корреспондентов, то все три ваши самолета будут, без задержки, отпущены... Правда, отпущены они будут не в Вену и Берлин, а домой, в Японию. И только, через территорию соседнего нам СССР, с которым Польша не воюет. Да и отпустить ваших людей мы можем, лишь под личные гарантии дальнейшего неучастия в этой войне. Подумайте. Это погубит вашу карьеру, но спасет ваших молодых пилотов.

-- Хм.

-- Впрочем, есть и второй благоприятный для вас вариант развития этой истории. Третий я не озвучиваю. Он вам и так понятен, без длинных комментариев...

Майор никогда не боялся поединка взглядов, но сейчас первым опустил глаза.

'Они все знают. Более того, у них точно есть доказательства германо-японского соглашения против Польши. Где-то в штабе в Токио сидит предатель! Обидно. А за провал этой миссии кто-то должен ответить. И отвечать теперь придется ему. Никто не будет слушать оправданий. Дважды попасться в плен! Сорвать договор на поставку новой германской авиатехники! Такое в Токио не прощают. Умереть? Умереть легко... Но, что станется здесь с сотней, подчиненных ему пилотов? А с теми, кто остался дома? А с выстраданным им Центром в Саяме?'.

Однако услышав третье предложение, майор долго не думал. Этот вариант был единственным приемлемым. Хотя последствия для его карьеры могли быть столь же печальными. Как тогда в Монголии каждому из японских пилотов было предложено высказаться в отношении полученного предложения, смахивающем скорее на ультиматум. Гостеприимные хозяева, выделили для этого зал большой армейской столовой, где для сотни 'гостей из Японии' был даже накрыт стол. Несмотря на скепсис, относительно кулинарных способностей хозяев, от дегустации всех поданных блюд никто не отказался. Суп 'Журек' с копченостями скорее понравился, несмотря на непривычный вкус. От бигуса все дружно отказались, заказав себе по две порции рыбы под польским соусом. Яблочная шарлотка, тоже понравилась пилотам. Как высказался поручик Мицудо - 'С такой кормежкой можно посидеть и в плену'. Впрочем, никто его шутки не принял. Майор честно объяснил, что поляки предложили сделать несколько вылетов против немцев. За это обещана им свобода, и даже переучивание на трофейную германскую технику. Однако связаться сейчас с командованием не выйдет, решение принимать придется самим. Если поляки не обманут, то вскоре они смогут продолжить свою миссию, правда, уже на Западном фронте. Вот только, как именно оценят их задержку и действия в Токио? Командующий авиацией Тодзё их без сомнений поддержит, как и значительная часть его подчиненных. Но, что решат при дворе, заранее не скажет никто. Этот непростой выбор может оказаться трагической ошибкой, ведущей к позору для офицера и его семьи. И поэтому каждый должен сделать свой выбор осознанно. Глаза молодых офицеров глядели на командира и учителя удивленно. Мол, отдайте приказ и мы все сделаем, но если все так плохо, зачем эти вопросы?

Майор помедлил полминуты, но затем рассказал свою историю. Полтора года назад русский поручик предлагал попавшему в плен капитану и пятерым другим пилотам-тошибу похожий выбор. Им предложили летать на учебных машинах и участвовать в учебных схватках с врагом. Тогда, они могли отказаться, и вероятно попали бы в лагерь, хотя звучали и пугающие намеки о неучастии России в конвенциях по военнопленным. Но им в тот раз обещали очень хитрые условия. Первый вариант не снимал с них позора плена, но сохранял чистоту их служения императору. Зато вторым вариантом было продолжение воздушных боев, пусть и с безопасными учебными пулями. Что есть трусость, а что мудрость и доблесть, никто заранее не знал. Решение было весьма непростым, но не согласись они тогда летать на учебном аэродроме, Нихон бы не получила угнанный ими русский секретный пушечный самолет 'Нагинату', и в Саяме никогда не появился бы их Центр подготовки летного резерва. Причем, заметил майор, русские тогда выполнили часть своих обещаний - за десять победных вылетов подряд, они временно выдали поручику Амано кинжал кусунгобу и катану для его секунданта. Но тогда сам капитан запретил поручику совершение сёпуку. И теперь майор спрашивал подчиненных - не хочет ли кто-нибудь из них отказаться? Несколько минут прошли в напряженном молчании, но потом один за другим пилоты приняли непростое решение. И майор порадовался, что не отказался никто.