Бегство

Спокойно поднявшись на койке, Брэзен встал, натянул сапоги и направился к выходу. Он принял решение, осталось его воплотить. Выйдя из палатки, он медленным шагом направился вдоль тропинки, ведущей к остальной части лагеря. Все должно было выглядеть так, будто он прогуливается перед сном.

Ближе к вечеру по всему лагерю зажигали огни. У каждой палатки и вдоль основных тропинок были установлены специальные факелы. Конструкция была проста, как и изготовление: палки обматывались паклей и пропитывались горючим, после чего вставлялись в кронштейны. Их поджигали вечером, и горючего как раз хватало до самого утра. Света они давали немного — лагерь все еще тонул в полутьме, но факелы источали тепло, которое хоть немного согревало продрогших солдат. Местами дозорные разжигали целые костры. Около тех всегда было многолюдно. Столпившись вокруг, размытые тени тянули свои руки к огню, переминались с ноги на ногу в попытках согреться. Если бы религия не была запрещена, то Брэзен сказал бы, что это похоже на ритуальный танец. Было в этом что-то мистическое.

Ночью работа в лагере не останавливалась. Многие были на своих постах, кто-то нес караул. Неясные тени одиноких прохожих скользили по палаткам. Пройдя мимо пары, Брэзен оказался у госпиталя. Внутри горел свет. Во избежание пожара внутри зажигали газовые горелки. Света от них было больше, но тепла они почти не давали. Люди были и здесь. Никто не знал, когда прибудут пострадавшие, поэтому даже ночью здесь всегда были дежурные.

Тент, служивший кабинетом Книра, примыкал к остальным палаткам. Брэзен знал, как к нему пройти, но сделать это было нужно незаметно. Конечно, он мог бы сказать, что забыл здесь что-то или ему нужно какое-то лекарство, но его присутствие здесь было бы подозрительным. Поэтому, прождав какое-то время недалеко на улице, Брэзен улучил момент, когда дежурный отлучится с поста, и проникнул внутрь. Он уже много времени работал здесь, но еще никогда ему не приходилось проходить тайно. Адреналин зашкаливал, нервы сдавали. Участившееся дыхание казалось громче шагов. Тело бросило в дрожь.

Пройдя мимо поста дежурного, он нырнул в коридор. Невдалеке слышались голоса: несколько врачей, видимо, дежурные, собрались вместе в небольшой комнатке, служившей комнатой отдыха персонала. О чем они говорили, было непонятно, но, судя по интонациям, они шутили. Это был отличный шанс. Минуя несколько палаток и коридоров, Брэзен оказался перед кабинетом Книра. Внутри темно. Осторожно придвинувшись, Брэзен просунул внутрь голову. Прислушался. В палатке стояла тишина — видимо, хозяин отсутствовал. Обуреваемый страхом, Брэзен проскользнул внутрь.

Здесь было так же мало мебели, как и везде. Прямо напротив входа располагался стол, за которым Книр любил вальяжно посиживать, закинув ногу на ногу. Подойдя к нему, Брэзен осмотрелся. Сделать это было сложно: лампы у него не было, да и брать ее было нельзя — его бы точно с ней заметили. Единственным освещением служили уличные факелы, чей свет едва ли проникал внутрь, разгоняя плотную тьму. Но даже так было видно, что на столе нет никаких бумаг. Начать поиски Брэзен решил с ящиков стола. К его удивлению, они не были заперты. Внутри лежали документы и некоторые личные вещи, в числе которых были часы на цепочке, расческа и фото, с которого на него смотрели высокая статная женщина со строгим лицом и маленькая девочка, беспечно сияющая своей беззубой улыбкой. Остановив на фото внимание всего на секунду, Брэзен продолжил рыться в документах. Отчеты о поступивших пациентах, сводки врачей, старые приказы, распоряжения начальства. Брэзен не знал, что именно он ищет, но это было точно не оно. Сложив все обратно, он суетливо двинулся дальше. Осмотрелся. Кроме стола, в палатке были стул, деревянный шкафчик и небольшой деревянный стеллаж, заполненный всевозможными книгами, папками и бумагами. Двинулся к шкафу, стараясь ступать бесшумно. Шкаф был небольшим и узким. Брэзен осторожно дернул за ручку: не заперто. Тогда он потянул сильнее. Дверца предательски скрипнула. От резкого звука рука дрогнула, а сердце упало, но уже через мгновение по телу начал расползаться жар ужаса. Брэзен стоял, прислушиваясь, но, к его удивлению, разговоры врачей, доносившиеся из соседней палатки, не прекратились. Казалось, шума никто даже не заметил. Прислушиваясь, Брэзен простоял так еще немного. Его никто не хватился. Он продолжил свое дело.

В шкафу были только одежда и халат, но, присмотревшись, Брэзен заметил внизу какой-то ящик. Присев, он приблизил к нему лицо — сейф. Довольно простой, железный, но заперт на замок. Нужен ключ, а уж его-то Книр наверняка носит с собой. Видимо, в сейфе хранились особо важные распоряжения. Больше в шкафу ничего не было. Осторожно, стараясь не шуметь, Брэзен закрыл дверцу. На этот раз все прошло беззвучно.

Остался только стеллаж. В спешке Брэзен стал рыскать по полкам. В темноте почти ничего не было видно, но, поднося бумаги к свету факелов, Брэзен пролистывал папки одну за другой. Документы, оставленные в стеллаже, уже подходили к концу, и Брэзен стал отчаиваться, пока в одной из папок он не натолкнулся на заветное слово — «пленные». То, что он искал! Папка была увесистой и содержала много бумаг: осмотр пленных, медицинские заключения, данные о состоянии здоровья. Много документов за разные даты, но Брэзена привлек только один. Вверху стопки листов, скрепленных между собой, значилось слово «Эксперимент».

========== Глава 24 ==========

Он не заметил, как оказался на улице. Придя в сознание, Брэзен был уже далеко от госпиталя. Вокруг никого. Тихий гомон засыпающего лагеря остался далеко позади. Только потом он заметил, как быстро дышит — видимо, сюда он бежал. Легкие надрывались в разгоряченном теле. В попытках успокоиться Брэзен жадно хватал ртом воздух, но это причиняло боль — морозный, тот, словно стекло, царапал горло. Вновь попытавшись отойти от бега, Брэзен сделал еще несколько болезненных вдохов, однако всколыхнувшаяся ярость свела эти попытки на нет.

Как они могли? Этот вопрос, подобно бегу крови, стучал у него в голове. Какими ублюдками нужно быть, чтобы творить такое? Кокаин? Они же врачи, они знают, что это! Кокаин известен издревле, еще много лет назад люди жевали листья коки, это придавало сил и делало человека более выносливым. Впоследствии был синтезирован и сам кокаин, который стали применять как местный анестетик. Но уже многие годы назад было доказано, что кокаин вызывает привыкание, а в высоких дозах — множество побочных симптомов, отравления, и может даже привести к летальному исходу. Конечно, некоторые ученые применяют его и по сей день за неимением альтернатив, но это опасно, и к этому прибегают только в самых крайних случаях.

Брэзен знал о последних разработках в этой области, коих было немного, но все они были нацелены на одно. Кокаин обладает как положительными эффектами, в том числе анестезия, так и отрицательными, поэтому ученые стремились синтезировать новое вещество на основе кокаина, обладающее исключительно полезными, с точки зрения медицины, аспектами, и при этом не вызывающее побочных эффектов и привыкания.

Исследования в этой области велись и продвигались медленно. Лучшие умы уже не один десяток лет бились над решением задачи, но так и не приблизились к удовлетворительному результату. Выдвигались различные теории, синтезировались новые вещества, которые опробовались на добровольцах. При каждой медицинской лаборатории время от времени проводились клинические исследования, к которым привлекали добровольцев из числа граждан. Им давали подписывать согласие после детальной консультации, иногда даже предлагали плату. Но проводить эксперименты на ничего не подозревающих и беспомощных людях, находящихся в плену без возможности отказаться… Это было бесчеловечно.

Брэзен никогда не позволял себе такого. Без отца о нем заботилась лишь мать. Каждый день она, уставшая, приходила поздно с завода, готовила ужин и обязательно уделяла время ему. Но несмотря на ее нежность и заботу, он знал, как ей тяжело. Взвалив на себя заботу о нем, Ода работала не покладая рук, и он не хотел быть обузой. Отличные оценки, идеальная дисциплина — все, чтобы хоть немного облегчить матери жизнь. Поэтому он зачастую скрывал переживания внутри, не позволяя отрицательным чувствам брать над ним верх и создавать неприятности. Теперь его мать мертва, а его единственного друга, оставшегося в живых, медленно и бесшумно убивают. Укол за уколом.