Бегство

В это было действительно сложно поверить. Вероятно, что долгое отсутствие солнца и недостаточное питание сказались на внешнем виде. Пухлые доселе щёки, выдававшие юный возраст, исчезли. На их место пришли впалые скулы, поросшие плохо растущей бородкой. Розовая кожа тоже поменяла свой цвет, теперь она была зеленоватой и выглядела необычно сухой. Под карими глазами залегли синие мешки, сильно добавлявшие возраста. Каштановые волосы отросли и теперь, зачесанные назад, висели паклями. Сложно было поверить, что энергичный юноша превратился за несколько месяцев в худого старика.

Выйдя из замешательства, Брэзен позвал Традьютриза. Тот и головой не повел, казалось, он совсем не слышит. Даже когда Брэзен потянул его за плечо и Традьютриз обернулся, движение было механическим, а взгляд словно смотрел вдаль, не концентрируясь ни на чем. Такая реакция была неестественной и даже страшной. Брэзен снова позвал его, аккуратно тряся за плечо. Только после этого взгляд стал более обдуманным, сознательным.

— Брэ… зен.

Имя с трудом сорвалось с обветренных губ. Традьютриз их тут же облизнул. Было видно, что для разговора ему необходимо приложить усилия. Брэзен терпеливо ждал, пока друг найдет в себе силы.

— Брэзен, это ты?

— Да, я. Пришел тебя навестить.

— Вот как…

— Прости, что так долго, меня сначала допрашивали. Выпытывали все подробности, поэтому видеться с Вами было опасно. Потом встретиться оказалось не так просто, как я думал.

— Ты всё-таки пришел.

— И у меня есть новости.

— Новости?

— Да. Сразу после допросов я всё думал, как бы тебя освободить. Писал во многие инстанции. Кое-кто был недоволен. Я получил кучу отказов, но не сдавался. Всё писал. И вот не так давно пришло письмо, в котором пишут, что, если ты согласишься работать на Червену в качестве переводчика, тебя освободят. Понимаешь? Освободят! Правда, нужно дождаться официальных бумаг, но я уверен, они скоро придут. Осталось подождать совсем чуть-чуть. Понимаешь?

Выражение на лице Традьютриза не изменилось. Ещё несколько мгновений оно оставалось безучастным. И только потом в глазах появилось осознание.

— Понимаю. А что… что с остальными?

Традьютриз хотел мотнуть головой в сторону остальных пленных, но сил не хватило.

— Мне жаль, но вряд ли получится их освободить. Тебя выпускают во многом потому, что ты переводчик. Ты сможешь быть полезен Червене. Поэтому-то было решено тебя освободить. И то, это далось большим трудом. Для обычных солдат такого исключения не сделают. Мне действительно жаль.

Собеседник обессиленно понурил голову. Несмотря на безэмоциональное выражение лица, было очевидным — он расстроен, однако понимал, что это действительно невозможно.

— Значит, меня освободят?

— Да. Совсем скоро.

— И я буду работать на Червену?

— Это обязательное условие.

— Вернуться домой мне не дадут?

— Думаю… это невозможно.

— Значит, с женой я уже не увижусь.

— Мне жаль…

— Нет, я все понимаю. Ты не виноват.

На минуту воцарилось тягостное молчание. Брэзен не знал, что сказать в такой ситуации. Он, как никто, понимал, каково это — не иметь возможности встретиться с тем, кого любишь.

Первым заговорил Традьютриз.

— Брэзен, это сейчас не самое важное.

— О чем ты?

— Я всё хотел связаться с тобой, но слушать меня не стали.

— Неудивительно. Но теперь всё хорошо, тебя выпустят.

— Нет, послушай.

Традьютриз заглянул Брэзену в глаза. На секунду его взгляд стал осмысленным и тяжелым, но было в нем ещё что-то — не просьба — мольба.

— Дело не только в плохой пище и заключении здесь.

— О чем ты?

— После того, как ты ушёл, к нам направили доктора. Он нас осматривал, делал записи. Потом он снова приходил, но не один, с ним были и другие. Они принесли какие-то лекарства. Сказали, что это для поддержания сил и для профилактики после отравления. Я не медик, мне сложно сказать, что это были за лекарства. Нам делали уколы. Сначала всё было хорошо, но потом я стал замечать, что после них становилось плохо. Я не могу описать, но сил словно нет. Иногда тошнило.

— Я даже не знаю… Может, это действительно были какие-то витамины. А плохо тебе было от побочных эффектов.

— Я тоже так думал сначала. Сам знаешь, еда и остальные условия здесь не очень. Я их спросил. Они мне сказали то же самое. Но если бы дело было только во мне. Я поспрашивал других, им тоже нехорошо. Некоторым было и хуже. Боюсь, что-то не так. Я уверен! Брэзен!

С этими словами заключённый вцепился Брэзену в рукав, больно сжав предплечье. Хоть на Брэзене и была плотная шинель, но даже она не спасала от резкой боли.

— Постой, успокойся.

— Нет, ты не понимаешь. Они наверняка хотят нас убить!

— Не думаю, что они замешаны в чём-то таком.

— Да как ты не понимаешь! …

— …Но я согласен, что это странно. Зачем пленным делали бы инъекции? Да еще и курсом. Это выглядит подозрительно. Я проверю. Слышишь? Так что успокойся. Я помогу.

Традьютриз все еще держал его за руку, но постепенно хватка стала ослабевать.

— Ты мне веришь?

— Да.

— Хорошо. Что за врач к вам приходил?

— Я не помню, как его звали. Но он высокий, довольно крупный, и у него пышные усы.

— Усы, говоришь… Возможно, это Книр. Помнишь что-то ещё?

— Нет. Нам не показывали, что кололи. Вещество было уже в шприце. Никаких ампул и названий.

— Хорошо. Я посмотрю в документах. Снова навещу тебя. Не могу остаться дольше. Меня предупредили не задерживаться. Но я помогу.

Даже без высокопарных обещаний Традьютриз знал, это не просто слова, Брэзен не подведет, поэтому только кивнул.

Попрощавшись, друзья расстались.

========== Глава 23 ==========

Обратно до госпиталя Брэзен шел в задумчивости.

Рассказанное Традьютризом не укладывалось в голове. Зачем делать пленным инъекции? Он вспоминал время, проведенное в этом бараке. Едой служили почти что помои, зачастую — остатки еды. Держали их не в лучших условиях: спали на шинелях, нужду справляли там же. Даже окно было заколочено. Выходить тоже было запрещено. Для Червены они были не более, чем скот. И что же? При всем при этом им выделили бы врачей? Тогда, когда их не хватало на своих? Осмотр врача еще можно было понять, но чтобы врачей посылали несколько раз и с медикаментами. Кроме того, для чего вообще были эти лекарства? Для минимизации последствий отравления? Это глупо. Они были в противогазах, и начальство, как никто, было осведомлено об этом. Газом они не дышали. А если и дышали, то были бы уже мертвы. После вдыхания фосгена не выживают. Последствия отравления необратимы, и никакие лекарства тут не помогут. Тогда что это было? Витамины? Тоже странно. Давать витамины, которые могли бы быть потрачены на своих граждан? Нонсенс! Поэтому в голове и не укладывалось.

За размышлениями он не заметил, как дошел до склада. Брэзен намеревался пойти к Книру сразу же, однако пропускать работу он не мог: чтобы навестить друга, он занял обеденное время, которое уже подошло к концу. Отлынивать было нельзя, к тому же у Книра наверняка бы возникли вопросы по поводу отсутствия Брэзена на рабочем месте. Поэтому разговор он решил отложить до вечера.

Но и сидеть без дела Брэзен не мог. Раз уж он занимался инвентаризацией, то у него на руках были бумаги о расходах препаратов. Достав из ветхого ящика массивную папку, он водрузил ее на захламленный стол. Во все стороны тут же полетела пыль, играя в тусклом свете зимнего солнца. Внутри папки покоилась стопка разносортной бумаги. Каждый лист был испещрен столбцами слов и дат, написанных разными почерками. В конце смены врачи обязаны вносить в документы все данные об использованных ими материалах. Данные оформляются в отчеты, чтобы впоследствии отметить, в каких лекарствах или оборудовании имеется дефицит. На основании отчетов заполняются запросы на новые поставки. Это позволяет врачам всегда иметь при себе все необходимое для оказания квалифицированной помощи.