Страница 13 из 51
Давайте заглянем себе в душу и признаемся, хоть что и страшно: пока мы такие, мы не сможем построить свободного общества, какие бы замечательные законы сегодня мы ни принимали. Но, более того, мы и законов не примем, и будем с надеждой оглядывайся назад, ища там, а не впереди спасение для себя.
И это хорошо понимают большевики. Для нашего успокоения они, конечно, будут утверждать, что всё в прошлом, и ребята из КГБ занялись устройством музеев, а в свободное время с радостью выезжают за город копать картошку, а классовой и идеологической, и всякой прочей борьбе, то бишь террору, пришел полный конец... (Комиссары, даже французские, тут нашли бы иное, покрепче, словцо).
Но это неправда.
Наш красный террор вечно живой, подобно вечно живому ленинскому учению. Да они между собой родня.
Никак не пойму, отчего в недавние времена не догадались они создать институт, ну, такой, скажем: "Марксизма-терроризма". Или что-то подобное.
Вот где для науки непаханое поле!
Я даже темку подброшу, такую, например: "Терроризм как высшая стадия социализма". Да, может, еще и создадут. И на практике воплотят. Партия на месте, армия тоже, и органы безопас-ности там, где были всегда: на Лубянке! И щиты, и мечи не сданы в организованный ими музей. Чуть подзастоялись, но рвутся, рвутся к настоящему делу, борьба с картошкой не может их устроить.
И комиссар Робеспьер, как бы он сегодня ни именовался, вспоенный со времен райкома идеологическим молоком этой партии, все тот же, что и полтора века назад. Но, если и отличается, то тем лишь, что объявил перестройку...
Перестройку своего аппарата.
А как аппарат, очень, кстати, смахивающий на бывшую гильотину, перестроят, переналадят, очистят от ржавчины, соскребут старую кровь, то можно будет и запустить в работу.
Да уж, кажется, и запустили... В Вильнюсе, в Риге... Пора и в России начинать. Комитеты общественного спасения наготове, ждут своего часа...
Впрочем, снова перепутал, это у них так звалось, а у нас они свои, доморощенные, и зовутся комитетами "национального спасения". Да хрен редьки не слаще! Пальцем ткнешь, все - или Швед, или Рубикс, или еще какой цековский или обкомовский деятель.
Есть препятствие, правда: Борис Ельцин. И не поставишь пока к стенке, как в прежние времена комиссары ставили... Хоть страсть как хочется... Шуму много будет.
Да и Собчак или Попов тоже пока невозможны.
Но можно ведь и с малого начать, со священников, например. Tyт не Польша, не станут уж так шибко о них убиваться. Это еще Ильич сообразил, на заре советской власти именно с них и начал.
Да он нам во многих начинаниях опять голова.
Небось, не кто-нибудь, а именно он в те смутные времена "приостановил" закон о печати... Не нынешним крикунам чета: девятьсот субъективно разгулявшихся газет, а заодно тысячу триста журналов и пятьсот издательств, да так "приостановил", что больше о них никто и не слышал до сих пор.
И еще одно завещал нам Ильич, это холить да лелеять нашу родную защитницу армию...
И я скажу: армия нам нужна, хотя никто не станет добиваться, особенно сами военачальни-ки, чтобы была она у нас профессиональной, и все по причине, что держат ее не для защиты oт врагов, а для той самой войны, которую в 17 году объявили большевики своему народу. Армия занимает в государственном терроре особое место, потому что способна пропустить через себя и обработать миллионы молодых подростков с их неокрепшими душами. При помощи особой системы подготовки можно этих ребят сформировать, чтобы, послушно оседлав танки, могли они в нужный момент выйти на улицы и стрелять, в кого им прикажут...
А в кого они стреляли в Тбилиси или в Баку, или в Вильнюсе, мы хорошо помним.
Тут главную роль играет политическая подготовка, которая в армии (нашей армии) всегда ставилась выше боевой, так же, как политработники поднимались выше боевого командира.
Ну, а создание в подразделениях особого настроя и "дедовщины" необходимо для устрашения непокорных, непослушных и слишком думающих. Или из них навсегда вышибут "мерзость личного "я"", или пришибут насмерть. А сколько уже пришибли, не сосчитать.
Вот и выходит, что участие воинских частей в подавлении национальных движений - вовсе не случайный эпизод, а законные для системы большевистского террора функции армии.
Так же как патрулирование на бронемашинах в мирное время по центральным улицам столицы и маневры десантников, и набеги омоновцсв, и тому подобное.
Но мы и тут не оригинальны, у французов в отличие от кадровой, тоже была "особая революционная армия", созданная для насильственного исполнения законов центральной власти.
Были у них и свои денисовы-олейниковы, то есть, особые эмиссары, не отличавшиеся, скажем так, чистоплотностью, но имевшие большую власть, они посылались на места, в провинции, для выяснения каких-либо обстоятельств, скажем, кровавых столкновений с десантниками или омоновцамн где-нибудь в Провансе...
"Ни добродетель наша, ни умеренность, ни философия идеи нашей ничему не научили, так будем разбойниками для блага народа".
Так заявляли французские лидеры.
Бесценная мысль, пусть давняя, подкиньте ее Алкснису или его дружкам-полковникам. Она им созвучна.
А вот следующую цитату из французов я дарю лично президенту: "При обыкновенном правлении народу принадлежит право избрания, при чрезвычайном же правлении все импульсы должны исходить от центра..."
Чрезвычайное или президентское... Как ни называй, смысл один.
Ну, а поскольку мы все ходим-бродим рядом с французами, хотелось бы вспомнить один, но уже литературный вполне случай.
В дом к Бальзаку однажды пришла молодая женщина и заявила, что, подобно известной героине писателя, она приехала из провинции в Париж, пережила всякие приключения, но далее не знает, как ей жить...
- Читайте роман, там же все о вас написано! - воскликнул с досадой классик.
В истории все про нас написано.
Там есть и про конвент, который в какой-то момент народной стихии передал власть "комитету общественного спасения", а в результате полетели головы послушных членов конвента, а потом и самого "комитета"...