Страница 11 из 16
Из-за характера письменной литературы, значительную часть которой составляли не одобряемые государством «вольные» (политически, морально и т. д.) произведения, оценить масштабы ее распространения довольно трудно. Более того, мемуаристы нередко из моральных или политических соображений не упоминали о фактах знакомства с такого рода литературой. Поэтому у большинства историков русской печати и русской литературы неявно существует представление, что с конца XVIII в. основу читаемого составляла печатная продукция. Однако это далеко не так. Причем если рукописная традиция XVIII в. неплохо описана84, то ее судьба в XIX в. изучена гораздо хуже.
Тем не менее как мемуарных свидетельств, так и сохранившихся в архивах списков достаточно для вывода, что степень распространения рукописных текстов была высока и они были неотъемлемым компонентом чтения любого читателя того времени.
Поэтому есть смысл описать, хотя бы кратко, разновидности рукописной литературы и охарактеризовать практики ее чтения в XIX в., особенно в первой его половине. Основным источником информации послужат в данной работе воспоминания, использованы будут также письма того времени.
Следует остановиться на характере данных источников. В воспоминаниях нередки утверждения, что списки того или иного произведения можно было «встретить всюду», что их «читали все», «читала вся Россия» и т. п. Подобные утверждения характеризуют, разумеется, среду, к которой принадлежал автор, причем он нередко преувеличивает, чтобы достичь большей убедительности. Поэтому сообщения такого рода нужно принимать к сведению с определенной корректировкой. Информация, которую автор сообщает в мемуарах и переписке о себе, с нашей точки зрения, гораздо более достоверна. Но она весьма отрывочна. Поэтому только при наличии ряда сообщений мы можем полагать, что эти данные свидетельствуют не о единичном факте, а о тенденции.
Как уже было сказано, важнейшая причина функционирования текстов только в письменной форме заключается в их неофициальности.
Рукописная литература в XVIII в. существовала в значительной степени как «домашняя», предназначенная для семьи, родственников и друзей. В своей блестящей статье «“Домашняя” литература и истоки классической литературы в России» (1934) П. М. Бицилли показал, как в рамках этой литературы (воспоминания, дневники, письма), сыгравшей в России ту роль, которую в Европе сыграла литература салонов и «академий», формировался русский литературный язык, который способен «выразить любую мысль, любое переживание». По его словам, «состояние пространственного рассредоточения, в котором оказалась русская духовная аристократия, отсутствие общественной жизни, сила цензуры, запрещающей печатное слово, с другой стороны, способствуют тому, чтобы обмен между образованными людьми шел преимущественно письменно»85.
В XIX в. в рукописной форме тоже распространялись тексты, адресованные узкому дружескому или семейному кругу.
Основными их разновидностями были альбомы, письма и воспоминания. Альбомы получили широкое распространение в дворянской среде в первом десятилетии XIX в. Автор середины XIX в. вспоминал, что «во время оно в альбомы писали или рисовали только самые близкие друзья; альбом служил как бы предосторожностью от влияния времени и прихотей судьбы. Молодые девушки, несколько лет сряду твердившие за одним столом историю греков и римлян, выходили из института или пансиона с альбомом, полным рифмованных вздохов и незабудок»86. Колоритную зарисовку ситуации заполнения и чтения альбомов на семейном вечере в помещичьем доме в дальнем уезде дал в одном из своих романов А. Чуровский: «Альбомы открываются: девизы, эмблемы, шарады рассыпаются по листочкам как капли вдохновенной росы. Мадригалы хозяйкам альбомов, эпиграммы на знакомых оригиналов; целые французские романы с грамматическими ошибками и коротенькие, слишком общие, полуфранцузские стишки <…> Вокруг этих цветков поэзии разбросаны сердца, колчаны, луки, стрелы и амуровы головки. – Барышни в простоте сердечной радуются, благодарят услужливых кавалеров и подруг, которые начертили им свои фантазии. Восхищаются тем, что для них прекрасно, смеются над тем, что смешно, – и так время проходит очень весело»87.
Письма (обычно из провинции или из-за рубежа) были нередко довольно обширными, писались как литературные произведения, а адресат давал их читать общим знакомым88.
Воспоминания нередко создавались для семьи или узкого круга знакомых, а автор читал их вслух или давал для прочтения близким друзьям. В XVIII – первой половине XIX в. считалось проявлением самохвальства самому публиковать воспоминания об обстоятельствах своей частной жизни. Ф. В. Булгарин, первым сделавший это, издав подобные «Воспоминания» (СПб., 1846–1849), подвергся резкой критике.
Дневник в большей степени осуществлял автокоммуникативную функцию89. Например, в 1838 г. художник А. Н. Мокрицкий писал в дневнике: «[Строки, внесенные в дневник,] по прошествии нескольких лет оживят в памяти моей прошедшее, испещренное в памяти моей приятными и неприятными впечатлениями. Канва, по которой игла времени и обстоятельств вышивала узор нашей жизни»90. Но нередко, особенно после смерти автора, с дневником знакомились и другие лица.
Но более широко циркулировали тексты иного характера.
Речь идет прежде всего о «вольнолюбивых» литературных произведениях (антиправительственными или антирелигиозными они, как правило, не были, так как это могло привести в Сибирь или к заключению в крепость).
Характерна история распространения «Горя от ума».
Грибоедов, завершив в 1824 г. комедию «Горе от ума», сделал попытку провести ее через цензуру, но это ему не удалось; были опубликованы лишь фрагменты (с цензурными сокращениями) в альманахе Ф. В. Булгарина «Русская Талия» (1824). Тогда пьесу стали распространять в рукописи. Приятель Грибоедова, довольно крупный чиновник Госконтроля, вспоминал: «У меня была под руками целая канцелярия: она списала “Горе от ума” и обогатилась, потому что требовали множество списков»91. Другой мемуарист писал, что в 1825 г. в Петербурге «литературные деятели захотели воспользоваться предстоящими отпусками офицеров для распространения в рукописи комедии Грибоедова “Горе от ума”, не надеясь никоим образом на дозволение напечатать ее. Несколько дней сряду собирались у [А. И.] Одоевского, у которого жил Грибоедов, чтоб в несколько рук списывать комедию под диктовку»92.
И в Москве эту пьесу «списывали нарасхват, поручая эту работу наемным, малограмотным писцам, почему в копиях было такое множество нелепейших ошибок. Молодежь читала эти копии с восторгом и заучивала наизусть многие стихи <…>»93. Галахов, учась в Московском университете (1822–1826), восхищался «Горем от ума», ходившим в рукописи. Он упоминает, что «математики и медики не хуже словесников знали наизусть почти всю пьесу Грибоедова <…>»94. Иногда по эпистолярным источникам можно проследить путь распространения пьесы. Так, Н. Языков, который тогда учился в Дерптском университете, узнав о появлении «Горя от ума», попросил своих столичных корреспондентов прислать пьесу. В феврале 1825 г. он просил знакомого поторопить «ему подручных переписчиков», в марте просил ее у брата, а в мае наконец получил ее95. После этого он стал сам снабжать списками знакомых. Д. Н. Свербеев вспоминал, что получил комедию от него96.
84
См., например: Кузьмина В. Д. Рукописная книга и лубок во второй половине XVIII века // История русской литературы: В 10 т. М.; Л., 1947. Т. IV, ч. 2. С. 39–46; Сперанский М. Н. Рукописный сборник XVIII века. М., 1963.
85
Бицилли П. «Домашняя» литература и истоки классической литературы в России // Toronto Slavic Quarterly. 2019. № 69. Режим доступа: http://sites.utoronto.ca/tsq/69/Bicilli69.pdf. С. 23.
86
Н. Р. Е. Альбомы // Листок для светских людей. 1844. № 45/46.
87
Чуровский А. Примадонна, или Дивные случаи в жизни коллежского регистратора. М., 1836. Ч. 2. С. 78–80.
88
См.: Степанов Н. Л. Дружеское письмо начала XIX века; Письма Пушкина как литературный жанр // Степанов Н. Л. Поэты и прозаики. М., 1966. С. 66–100; Тодд У. М. Дружеское письмо как литературный жанр в пушкинскую эпоху. М., 1994; Лаппо-Данилевский К. Ю. Дружеское литературное письмо: специфика, истоки // XVIII век. СПБ., 2013. Сб. 27. С. 131–153.
89
См.: Петровская Е. В. Дневник пушкинской поры (авторское «я» в отношениях с художественной литературой) // Пушкинский сборник. Л., 1979. С. 145–154.
90
Дневник художника А. Н. Мокрицкого. М., 1975. С. 135.
91
Цит. по: А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1929. С. 274.
92
Завалишин Д. И. Записки декабриста. 2-е изд. СПб., [1910]. С. 100. См. также: Каратыгин П. А. Записки. Л., 1929. Т. 1. С. 216.
93
Петербургский старожил В. Б. [Бурнашев В. П.] Забавный случай из жизни А. С. Грибоедова // Русский мир. 1872. № 82. 30 марта.
94
Галахов А. Д. Записки человека. М., 1999. С. 87.
95
Письма Н. М. Языкова к родным за дерптский период его жизни (1822–1829). СПб., 1913. С. 156, 164, 183.
96
См.: Свербеев Д. Н. Записки (1799–1826). М., 1899. С. 227.