Страница 1 из 16

Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы

Рейтблат Абрам Ильич

А. И. Рейтблат

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемый читательскому вниманию сборник включает работы 2014–2020 гг. На первый взгляд он довольно разнороден: тут представлены обобщающие исследования по исторической социологии русской литературы, статьи, характеризующие взгляды Ф. В. Булгарина и различные аспекты его жизни и деятельности, работы о связях Н. И. Греча и Н. А. Полевого с III отделением, биографии Е. А. Шабельской и Ф. А. Улегова. Однако состав его не случаен, он отражает три основных сюжета, которыми я занимаюсь много лет: внутренние механизмы русской литературы как социального института и ее связи с другими социальными институтами (верховная власть, органы политического надзора, цензура, книжная торговля и т. д.)1; жизнь и творчество Булгарина (как деятеля, выполнявшего многие социальные роли в период формирования русской литературы: писателя, журналиста, издателя, редактора, литературного критика; он тесно взаимодействовал с III отделением, цензурой, книжной торговлей, читателями и т. д.)2; биографии русских писателей, которых «нормальное» отечественное литературоведение чурается, выводя их за рамки литературы: сотрудников «низовой» прессы, «бульварных» писателей, лубочных литераторов и т. п.3

Во всех включенных в сборник работах в той или иной степени присутствует единая социологическая перспектива, для которой характерно рассмотрение литературы «как специфического социального института, основывающегося на сложном взаимодействии ролей внутри него (автор, читатель, издатель, книготорговец, критик, педагог и т. д.) и находящегося в постоянном взаимодействии с другими социальными институтами (государство, экономика, мораль, религия и т. д.)». «В моей практической историко-социологической и историко-литературной работе это нашло выражение в следующем:

во-первых, подход к литературе и печатному делу, предполагающий комплексное рассмотрение различных их элементов или в их комплексе или, если непосредственно изучается один из них, с учетом перспективы других;

во-вторых, привлечение по возможности более широкого круга источников по изучаемой теме;

в-третьих, обращение к таким предметным сферам и проблемам, которые не изучаются или почти не изучаются, поскольку не вписываются в рамки существующего дисциплинарного подразделения либо табуированы в силу устоявшихся идеологических и эстетических иерархий и предпочтений» (чтобы не повторяться, цитирую свое предисловие к сборнику «Писать поперек»).

Большая часть вошедших в сборник статей были доложены в форме докладов на научных конференциях, а потом печатались в сборниках по результатам конференций, что указано в сносках по каждой статье. Лишь аннотированная роспись булгаринских фельетонов в рубрике «Журнальная всякая всячина» печатается впервые.

Социология литературы

КТО, КАК, КОГДА И С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ СДЕЛАЛ РУССКУЮ КЛАССИКУ4

Литературная классика играла чрезвычайно важную роль в русской культуре (как, впрочем, и в немецкой и во французской, в отличие, например, от американской). Однако изучение того, как она была создана и в дальнейшем пополнялась и трансформировалась, еще только начинается. Можно указать лишь несколько (впрочем, весьма ценных) работ по частным вопросам этой проблемы5.

Если верить большинству российских литературоведов, классика возникает ниоткуда, сразу, сама собой. Происходит это просто потому, что авторы создают «произведения высоких художественный достоинств»6. Как правило, исследователи пишут о классике, совершенно не проблематизируя это понятие7, и получается, что Пушкин и Гоголь родились классиками. Даже если делались попытки как-то специфицировать понятие «классика», они сводились к общим словам и никак не проясняли реальный механизм возникновения классики, как, например, в этом случае: «Классика – это не просто “образцовые” произведения художественной культуры (сама эта эталонность есть существенный и неотъемлемый признак классичности, хотя и не исчерпывающий ее). Классика – это те из них, которые наиболее полно отразили прогрессивные идеи и тенденции своего времени, наиболее точно воплотили особенности и, выражаясь корректнее, высшие достижения художественной практики своей эпохи, а в силу этой экстремальности (наибольшая полнота, точность и высота ценностной квалификации явлений данного исторического периода) – вышли за пределы своего времени, эпохи, культуры и тем самым обрели всеобщее (общечеловеческое) и до известных пределов вневременное (обобщенно-историческое) значение»8. Более того, этот механизм всячески затушевывался: «Субъект оценки литературных явлений как классических или неклассических – это не отдельные группы ценителей искусства с их пристрастиями, а сменяющие друг друга поколения читающей публики»9.

С этим трудно согласиться. Если рассматривать классику с социологической точки, то нельзя не прийти к выводу, что она возникает на определенной стадии развития литературы и формирует ее первоначально часть литературных деятелей этой стадии.

Но начнем с определения классики. По формулировке М. Л. Гаспарова в научном литературоведческом справочнике, «классики <…> – писатели, признаваемые лучшими, образцовыми»10. В таком безличном определении неясно, а кто, собственно, признает их лучшими. Если сейчас, скажем, сотни тысяч людей в России признают сочинения Александры Марининой или Бориса Акунина лучшими, значит ли это, что они классики или станут таковыми? На наш взгляд, в научной литературе термин «классика» можно использовать, только если дополнить его определение указанием на тех, кто считает соответствующих авторов и произведения лучшими. С социологической точки зрения классика – это согласованные представления критиков, литературоведов, педагогов и читателей о том, кто являются ключевыми фигурами отечественной литературы.

К изучению классики существуют самые различные подходы11. В своем понимании классики мы исходим из разработок российских социологов литературы Б. В. Дубина и Л. Д. Гудкова, которые учитывали, в свою очередь, исследования феномена классики, проведенные Дж. Ф. Кермоудом, Г. Э. Грюнебаумом, Дж. Гиллори и др. В их понимании классика – основа института литературы вообще:

Через отсылку к «прошлому» как «высокому» и «образцовому» устанавливаются пространственно-временные границы истории, культуры и собственно литературы в их конечности и даже окончательности как целого, упорядоченного тем самым в своем единстве и поступательном, преемственном «развитии». Классическая словесность выступает основой ориентации для возникающей как самостоятельная сфера литературы, для ищущего социальной независимости и культурной авторитетности писателя, делается мерилом его собственной продукции, источником тем, правил построения текста, норм его восприятия, интерпретации и оценки. Тем самым формирование и усвоение идеи «классики» фактически является первым имманентным, «внутренним» механизмом интеграции автономизирующейся литературной культуры, а стало быть и самостоятельной социальной системы, института литературы в его «внутренней» сложности и связности, общественной значимости и «внешней» культурной влиятельности12.

См. книги «От Бовы к Бальмонту: Очерки по истории чтения в России во второй половине XIX в.» (1991), «От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы» (2009), «Как Пушкин вышел в гении: Историко-социологические очерки о книжной культуре Пушкинской эпохи» (2001), а также ряд статей в книге «Писать поперек: Статьи по биографике, социологии и истории литературы» (2014).

См. книгу «Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции» (2016), а также составленный мной сборник «Видок Фиглярин: Письма и записки Ф. В. Булгарина в III отделение» (1998).

См. более сотни статей в словаре: Русские писатели: Биографический словарь. 1800–1917» (М., 1989–2019. Т. 1–6), а также биографические статьи в книге «Писать поперек».

Впервые опубликовано в переводе на английский: The Making of the Russian Classic // Publishing in Tsarist Russia: A History of Print Media from Enlightenment to Revolution / Ed. Y. Tatsumi and T. Tsurumi. L.; N. Y.: Bloomsbury Academic, 2020. P. 37–68.

См.: Brooks J. Russian Nationalism and Russian Literature: The Canonization of the Classics // Nation and Ideology: Essays in Honor of Wayne S. Vucinich / Ed. I. Banac, J. G. Ackerman and R. Szporluk. Boulder, Colorado, 1981. P. 315–334; Levitt M. C. Russian Literary Politics and the Pushkin Celebration of 1880. Ithaca; L., 1989 (рус. перевод: Литература и политика: Пушкинский праздник 1880 года. СПб., 1994); Debreczeny P. Social Functions of Literature: Alexander Pushkin and Russian Culture. Stanford, 1997; Moeller-Sally S. Gogol’s Afterlife: The Evolution of a Classic in Imperial and Soviet Russia. Evanston, 2002; Acta Slavica Estonica IV: Хрестоматийные тексты: русская педагогическая практика XIX в. и поэтический литературный канон / Под ред. А. Вдовина, Р. Лейбова. Тарту, 2013; Вдовин А., Лейбов Р. Пушкин в школе: curriculum и литературный канон в XIX веке // Лотмановский сборник. М., 2014. Вып. 4. С. 249–261; Vdovin A. Dmitry Tolstoy’s Classicism and the Formation of the Russian Literary Canon in the High School Curriculum // Ab Imperio. 2017. № 4. P. 108–138.

Ср. у И. Н. Сухих: «…великого писателя <…> создают <…> особенные, выдающиеся качества его произведений…» (Сухих И. Н. Русский литературный канон XX века: формирование и функции // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2016. Т. 17. Вып. 3. С. 334).

См., например: Катаев В. Б. Игра в осколки: судьбы русской классики в эпоху постмодернизма. М., 2002; Хализев В. Е. Ценностные ориентации русской классики. М., 2005; Толстая Е. Д. Игра в классики: русская проза XIX–XX веков. М., 2017.

Кондаков Б. В., Кондаков И. В. Классика в свете ее современной интерпретации // Классика и современность. М., 1991. С. 21–22.

Хализев В. Е. Классика как феномен исторического функционирования литературы // Там же. С. 68.

Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001. С. 362.

См., например: Kermode J. F. The Classic: Literary Images of Permanence and Change. N. Y., 1975; Gorak J. The Making of the Modern Canon: Genesis and Crisis of a Literary Idea. L., 1991; Guillory J. Cultural Capital: The Problem of Literary Canon Formation. Chicago, 1993; The Canonical Debate Today: Crossing Disciplinary and Cultural Boundaries / Ed. Th. D’Haen, D. Damrosch, L. Papadima. Rodopi, 2011.

Гудков Л. Д., Дубин Б. В., Страда В. Литература и общество: Введение в социологию литературы. М., 1998. С. 38.