Альманах мистических историй

- Пресвятая Богородица, заступница наша, - преклонив колени и одаряя икону поцелуями, шептала дама, - Защити и сохрани дом наш, людей наших от окаянных извергов. Дай знать моему драгоценному мужу о постигшей нас беде и поторопи его возвращение. Пошли нам спасение от врагов. Видит Бог не для себя прошу. Во имя детей малых и стариков беззащитных взываю к тебе!

По комнате пробежал холодный ветер, всколыхнув воздушные оборки платья и задув свечи, стоящие по бокам от святого образа. Решив, что оставленная открытой дверь в покои является виной прохладе, герцогиня обернулась и в ужасе отпрянула. Перед ней стоял переливающийся легким свечением полупрозрачный облик горячо любимого мужа. Немой страх сковал хозяйку замка.

- Здравствуй, моя возлюбленная Аделаида, - заговорил призрак, не смея приблизиться к любимой, - Не думал, что наша встреча будет столь печальна. Прости, свет моих очей, что не вернулся к тебе живой и невредимый. Ведомый нашим благочестивым королём и долгом перед милосердным Господом под Смирной принял я смерть вместе с моим отрядом, полностью уничтоженным османской конницей, как гром среди ясного неба налетевшей на наши ряды.

Боль утраты пронзила сердце герцогини. Бросилась она к возлюбленному, потянулась нежными руками к фантому, но лишь воздух наполненный хладом рассекли они. Горько зарыдала юная вдова, осознав, что не суждено более прильнуть к груди супруга, поцеловать его горячие губы, ощутить жар объятий. Безутешные слёзы хлынули из голубых глаз, окропляя атласное платье.

- Тише, тише, - склонившись над плачущей супругой, прошептал Раймонд, - Разбудишь детей, отрада души моей. Со времени скоропостижной гибели я приходил ночами в спальню и разговаривал с тобой, когда сон сковывал твои прекрасные очи, боясь предстать наяву в таком обличии. Знаю о постигших нашу землю испытаниях и сделаю всё, чтобы уберечь от злодеев тебя и детей.

- Как? – сквозь слёзы молвила герцогиня, не сводя глаз с дорогого сердцу облика, - Как благоверный муж ты сможешь в оном обличии помочь нам?

- Рано отчаиваться, мой ангел, - решительно заявил герцог, воздев руки к небесам, - Не всё потеряно, покуда есть на земле обязанные мне по долгу чести. Пусть моя плоть и покоится на святой земле, мой дух будет защищать вас и наследные земли от притязаний врагов. Верь мне, как прежде. Не успеет солнце показаться на горизонте, как вернусь я к тебе с благостными вестями.

Произнеся последние слова, призрак тотчас же растаял, погрузив покои во тьму. Герцогиня встала с колен, потёрла озябшие руки, осенила себя и детей крестным знамением и направилась в личные покои, ожидать возвращения благоверного. Силясь не уснуть, благородная дама разожгла свечи, уселась в обитое бархатом кресло и заняла всё свое внимание вышиванием гобелена по мотивам античных мифов. Но не минуло и получаса, как накопившаяся усталость прикрыла её веки и герцогиня погрузилась в сон, опустив на колени руки, сжимающиеся пяльцы и золотые нити.

Глава

треть

я.

Под светом серпастого месяца по ухабистой горной дороге покрытой мелким гравием запряженная двумя породистыми вороными жеребцами катилась карета могущественного короля гномов Гвинода. Пошёл пятый день, как властитель горных копий покинул дворец и сопровождаемый грумами вооруженными секирами, чеканами и панцербрехерами принялся объезжать свои обширные владения, намереваясь посетить каждую из многочисленных гномьих копий. По обыкновению объезд, устраиваемый королём ежегодно, занимал около месяца, но в этот раз мучимый подагрой властитель с трудом представлял, как он сможет выдержать до конца такое долгое путешествие.

- Старею, - думал гном, кутаясь в меховое манто и вспоминая прошедшие года, когда, обладая недюжинной силой, он с легкостью перерубал врагов с головы до пят, а болезни, казались чем-то чуждым его могучей натуре. Нынче всё изменилось. Старость никого не жалеет: ни людей, ни эльфов, ни гномов. Подкрадываясь день за днём, год за годом она, как паук, высасывает жизненную силу, приближая к неизбежной кончине. Одолеваемый грустными мыслями, король не заметил, как под мерный скрип колес и стук копыт задремал.

Карета резко остановилась. Заспанный Гвинод клюнул головой и чуть не расшиб нос об скамью. Послышалось испуганное ржание лошадей и грозные выкрики всадников.

- Судрик, ты совсем ополоумел? – в сердцах выкрикнул король кучеру и высунул голову в окно кареты, пытаясь выяснить причину внезапной остановки.

Перекосившееся от страха лицо и трясущиеся руки подбежавшего к государю кучера красноречиво свидетельствовали о чрезвычайных обстоятельствах, послуживших виной вынужденной стоянке.

- Там, там, - путано пробормотал Судрик, тыча пальцем в темноту.

- Ну что там, дурья твоя бошка? – прикрикнул полусонный Гвинод на бледного от страха слугу, хлопающему глазами и молча разводящему руки в стороны, - Неужто мертвецы встали с могил и выстроились рядами, перегородив нам путь!

- Можно и так сказать, - пролепетал кучер и, оборотив взгляд на дорогу, снова затрясся как осиновый лист, - Посмотрите сами, ваше величество.

Король нехотя выбрался из кареты и, пройдя вперёд несколько шагов, столкнулся нос к носу с виновником переполоха. Сонное состояние гнома сняло как рукой. Первым естественным желанием Гвинода впервые за свою долгую жизнь, встретившегося с призраком, было скорейшее бегство подальше от этого места. Но сжав волю в кулак, король замер и вперился взором в таинственную фигуру.

- Герцог Раймонд? – с удивлением вымолвил гном, опознав в пришельце с того света давнего друга, - Святые угодники, да что с тобой стряслось?

- Долгая история, Гвинод, - скупо ответил герцог, - Мне нужна твоя помощь.

- Пойдем в мою карету, - предложил король, ёжившись от холодного ветра, налетевшего с севера, - Не на дороге же нам вести разговор.

Охваченные страхом кучер и всадники с изумлением наблюдали, как следом за их королём в карету забрался призрак. Из ступора их вывел грозный окрик властителя: - Судрик, чёрт бы тебя побрал, мы еще долго стоять будем!

Кучер опрометью бросился на козлы, дёрнул поводья, жеребцы недовольно фыркнули и карета продолжила путь. Гвинод в полном молчании смотрел на сидевшего напротив герцога, пытаясь разобраться - каким образом он может быть полезен мертвецу.

- Рад тебя видеть живым и невредимым, - заговорил Раймонд, оглядев роскошно инкрустированное драгоценными камнями внутреннее убранство кареты.

- К сожалению, не могу ответить тебе аналогичной любезностью, - гном достал из-под скамьи бутылку с можжевеловой настойкой, откупорил её и отхлебнул прямо из горла, - Хотя впрочем, ты и в этом виде неплохо смотришься. Рад бы предложить выпить, но предвижу отказ. Так чем же я могу быть тебе полезен, друг мой?

- Помнишь Гильома виконта Безье?

- А то, - на скулах гнома заходили желваки и глаза налились кровью об одном упоминании этого имени, - Эту мерзкую тварь, разорившую сотню наших копий и выгнавших моих гномов с земель, где они обосновались с давних времён, я не забуду до последнего вздоха. Чтоб его понос прохватил и вся его вонючая требуха вывалилась из поганого нутра. Надеюсь, он уже подох, как бешеная собака?

- Увы, нет. Хуже того, он взял в осаду мой замок и грозится взять его штурмом на рассвете субботы. Я пожаловал, чтобы просить оказать мне услугу взамен моей помощи предоставленной твоему народу в прошлом.

- Если ты о защите дарованной нам на твоих землях, то я помню и благодарен за это. У меня самого чешутся руки ускорить свидание виконта со святым Петром. Но согласись, повести своих воинов на верную гибель против армии виконта несопоставимо с герцогским указом о пожалованном покровительстве. Ad impossibilia nemo obligatur.2

Гвинод был одним из редких представителей горных жителей, которые не замыкались в границах гномьего королевства, и живо интересовались всем происходящем во внешнем мире, не применуя любой возможностью завести полезное знакомство или научиться новому. Одолеваемый жаждой познания король с молодости обучился нескольким языкам людей и с тех пор мог легко изъясняться как на окситанском и испанском, так и на латыни, чем частенько любил щегольнуть.