Страница 37 из 185
— Эй, — одернула его искательница. — У неё сейчас истерика, она за себя не очень отвечает, а ты только ухудшаешь ситуацию. Это скоро пройдёт.
— Ну, извини, не каждый день имею дела с довоенными леди. Видимо, они отличаются неуравновешенностью, судя по этой, — он зло кивнул в её сторону. — Выдвигаемся завтра утром. Доведу её до Сэнкчуари, и пусть делает, что хочет. Спасибо за окончательно испорченный день, миссис Джексон.
Он развернулся на каблуках и стремительно покинул комнату, лишь захлопали полы его плаща.
— Молодец, сумела вывести такого добропорядочного джентльмена. Ох уж эти леди… — запричитала Литрис, помогая женщине встать. В ответ та лишь всхлипнула и прикрыла рот ладонью, сдерживая рыдания. Собственные злые слова легли на душу чёрным пятном, постоянно прокручиваясь, как плёнка синематографа, в голове, не желая исчезать. Ведь она не думала так, а просто сорвала свою злость на роботе, что лишь хотел помочь, и задела за живое*. «Какое же ты ничтожество, Джоанна!» — подумала она. Вдобавок, Выжившая всё никак не могла успокоиться, накручивая себя всё сильнее и сильнее.
Список лучших фраз Литрис, которые ей пришлось применить в отношении
застывшей в уголке Джоанны, упрямо не хотевшей никуда идти:
1. «Миссис Джексон, если ты сейчас не угомонишься, я устрою тебе душ с холодной водой. Это мигом бодрит»;
2. «Если ты сейчас не пойдешь в душевую, я свяжу тебя и оставлю под водой на полчаса»;
3. «Или вызову злого Ника и попрошу помочь мне в этом деле»;
4. «А ты знала, что уже десять лет считается самой модной прическа „вымытые волосы“?»;
5. «Слушай, остывшая вода меня не остановит, и ты сегодня грязной не ляжешь. Гарриет потом стирать это, пожалей её. Или меня, ведь угадай, кто будет перестирывать после неё».
Наконец-то упрямица сдалась. В душе, под теплыми струями воды она мокла около получаса; облокотившись о стену, ждала, пока с неё стечёт вся грязь, чужая кровь и копоть, накопившиеся за время этого злоключения. Слёзы давно кончились, осталось лишь всепоглощающее чувство вины: за свое ужасное поведение, за слова, брошенные так несдержанно, за реакцию на происходящее… Разве благовоспитанные леди так себя ведут? И что бы сказала матушка на это? Джоанне даже страшно было представить, какова была бы её реакция. «Её уже нет. Её уже двести двадцать лет нет…» — повторяла одними губами женщина, но прогнать настырное привидение матери не предоставлялось возможности. Оно приходило всегда, в самые неподходящие моменты: когда Джоанне было плохо, что только усиливало чувство вины, когда же ей было хорошо, оно заглушало её радость, заставляя вспомнить о нравоучениях родительницы. Кажется, женщина догадывалась, кого в эту ночь будут терроризировать кошмары…
Вечер прошел очень смазанно. Кто-то накормил её безвкусным супом (Литрис? Гарриет?). Мелани о чём-то расспрашивала и расспрашивала без умолку, а она отвечала односложными предложениями. А Мизери, молча стоявшая в сторонке и слушавшая болтовню сестры, просто тихо подошла к ней и обняла, и долго не разжимала объятия, пока леди, наконец, не выплакала последние слёзы и почувствовала хоть какое-то облегчение. Затем к ним присоединилась и Мелани, и они просто молча сидели, не желая нарушать вязкую тишину. Когда же девочки оставили её, Джоанна успела заметить подтёки от машинного масла на щеках грустной робо-девочки. «Мизери всегда плачет по всем погибшим от взрывов людям, — сказала Литрис, которая ранее молчаливо чинила оружие в углу гостиной. — Её спроектировал Энтони. Он меланхолик, поэтому она и вышла такой. Правда, с чересчур выраженными чертами, но править это изобретатели не решились. Я никогда не понимала этого в них. Они решили сделать одну страдалицу, которая оплакивает погибших во время катастрофы, и одну жизнелюбицу, которая идёт навстречу будущему».
Затем Джоанну уложили спать. Как и ожидалось, желанный сон, а с ним — и забвение, не приходили. Безуспешно проворочавшись на кровати, женщина оставила попытки заснуть и села на подоконник комнаты, стараясь думать о чём-нибудь хорошем или же просто отвлекающем: моменты, проведённые с дедушкой и бабушкой, игру на рояле, тексты популярных когда-то песен…
***
Где-то в это время Литрис подсела к сидящему на крыльце дома Валентайну, который, не зная, чем ещё себя занять, решил просто покурить трубку, попутно размышляя о том да сём.
— Мучишься? — спросила у него искательница.
— Ты об этом инциденте? Да, возможно. Мы с леди с пылу-жару наговорили много обидного друг на друга, горький осадок остается до сих пор. Хотя, что же я вообще могу «чувствовать», — на последних словах он изобразил пальцами кавычки, и Литрис закатила глаза.
— Вы двое — такие идиоты.
— Не буду оспаривать этот факт.
От его слов на её лице заиграла легкая улыбка, а затем она достала из-под полы целую, всё ещё запечатанную бутылку довоенного красного вина.
— Иди, возобновляй прежние отношения.
— Это что — вино? — не поверил он. — Где ты его выдрала?
— Беннеты купили у какого-то торговца и думали, что я не замечу. Ну уж нет, гениальные мозги алкоголем портить нельзя, тем более те, что уже и так съехали набекрень из-за гулификации. Пришлось конфисковать, отчитать их и спрятать.
— Она ведь спит.
— Не-а, очень в этом сомневаюсь.
Отложив в сторону трубку, детектив взял в руки бутылку и начал вертеть в руках, критически осматривая:
— Но ведь алкоголь служит катализатором благоприятных отношений между людьми. Людьми, — подчеркнул последнее слово тот ещё раз.
Литрис дёрнула одним плечом:
— Ну так сотри эту границу, отделяющую нас от них. Опьянеть от него у тебя уж точно получится. Ты же у нас экспериментальный.
— Ты же знаешь, что мне не очень приятно, когда об этом вспоминают.
— Знаю. Поэтому и напоминаю, — ещё раз ухмыльнулась Литрис.
— Ну тебя… — так же усмехнулся Ник. — И да. Спасибо, что печешься о нас.
— Кто же, как не старая добрая Литрис? — пожала плечами та. — Иди уже, а то уснёт.
Провожая его взглядом, искательница вспомнила о том, как они первый раз встретились. И стычка эта была не из самых приятных.
Лет сто назад, пробираясь по обломкам города, некогда именованного Бостоном, Литрис возвращалась к своим попечителям и решила попутно исследовать незнакомый район столицы штата Массачусетс, ибо в этот день везение отвернулось от неё: найденные припасы были скудны. Но если госпожа Удача пожелала, чтобы сегодня у робо-девушки всё пошло наперекосяк, дела лучше не станут. Район оказался занят агрессивными супермутантами, которые, завидев её, погнались с криками: «Жестянка! Люблю жестянкам ноги отрывать!» Сражаться с такими — себе дороже, тем более, что преимущество явно не на её стороне. Бегала Литрис быстро, так что успела скрыться в тёмном переулке возле полицейского участка, спрятавшись за мусорным контейнером. Гнавшиеся за ней пробежали мимо, заставив улицу содрогаться. От нечего делать она решила проверить содержимое бачка, как вдруг заметила что-то (кого-то?) совсем неподалёку. В конце закутка лежал робот антропоморфной модели, деактивированный. Искательница подошла поближе и наклонилась, чтобы разглядеть поближе. Похоже, выключился он от взрывов, или механизмы не выдержали от отсутствия ремонта. Веки были смежены, как будто тот просто заснул, словно человек. «Стальной корпус, выемки на щеках — один из последних моделей. Но как он сюда забрёл?..» — подумала Литрис. До войны тот был, видимо, полисменом: это выдавала чёрная строгая форма с высоким воротником, фуражка, сапоги, темный плащ. «В любом случае — на детали сгодится. А уж Беннеты как будут рады…»
Но случилось непредвиденное. Стоило ей только наклониться и потянуться рукой к нему, его механизмы неожиданно ожили. Распахнулись веки, обнажая янтарные глаза, а её рука была мгновенно перехвачена. Он было попытался потянуть её на себя и перекинуть, но системы ещё не активировались полностью, так что Литрис мгновенно вырвалась из его хватки, пригвоздила носком сапога к поверхности и достала из кобуры револьвер, целясь прямо в голову.