Страница 70 из 83
- Силантьеве. По хозяину новому, человеку служилому. А что?
- Да так, - Олег Иваныч поднялся на лавке, пристально взглянул на отрока: - Скажи-ка, Степа, хочешь ли отстать от татей?
- Хочу, - с надеждой прошептал отрок. - Да только некуда. Ни родных у меня не осталось, ни знакомых каких...
- Найдем знакомых. Слушай...
До утра почти прошептался Олег Иваныч с отроком, на спящих татей косясь. Воспрянул духом Степанко, про Силантия Ржу услышав. И так-то по округе про Силантия молва хорошая шла. Справедливым показал себя хозяином, мужичков зазря не обижал, наоборот - привечал всячески. Да и у государя в чести - сунься кто! Охотиться страсть как любил - то Степанке любо, сам охотник. Эх, хорошо бы к Силантию...
- В холопы обельные не пойду, - качал головой отрок. - А в служки пожалуйста! Да по охотницкому делу...
- Кто ж тебя вяжет в холопы-то? К чему приучен, тако и там будешь. Чай, знаешь зверье-то всякое?
- А как же! И берлоги, и тропинки звериные. Вот только... - отрок смутился, - ведун я, хоть и крещен был когда-то.
Замолк Олег Иваныч. Сказал, подумав:
- Ничего, что ведун... был. То не главное. Молись чаще Господу, Степа! Он простит. Да в монастырь какой сходишь, покаешься...
Решили вдвоем уходить, сразу. Сперва-то Олег Иваныч планировал Степана в Силантьеве отправить, обсказать, что да как. Да, вишь, в последнее время не отпускал от себя отрока волхв Кодимир, не доверял, видно.
Целый день притворялся Олег Иваныч - словно зубами маялся. К вечеру заснул вроде. К тому времени Степанко тут же, на острове, рябчика запромыс-лил жирного. Разделал, побросал в котел, сыпанул вместо соли (не было соли-то, кончилась) приправ разных поболе. Столько сыпанул, что, как поели, сморил шильников сон. И волхва, и слугу его, Ограя, и двух парней-разбойничков. Храп стоял - святых выноси, хоть и не простая изба то была, а капище поганое.
На дворе тьма-тьмущая, хоть глаз коли. То беглецам на руку - Степанко болотные тропы - глаза завяжи - знал, а кто прочий... поди-ка, пошастай! Сгинешь в трясине холодной, не ходи к бабке! Правда, насчет Терентия опасение было - болото не хуже Степанки знал волхв - как бы не проснулся не вовремя. Потому - поспешать надо было.
Одетые в высокие сапоги из лошадиной кожи (позаимствованные у разбойников), Олег Иваныч и Степанко осторожно выбрались из избы и скрылись в еловых зарослях. Быстро пройдя лесом, они спустились к болоту, покрытому желтоватым туманом. Закачалась, зачавкала под ногами холодная жижа. Где-то впереди черной стеной стоял лес. Ветер развеял тучи, и теперь на фоне звездного неба выделялись угловатые вершины елей. Тишина стояла... Нет!
Тишину ночи внезапно нарушил истошный волчий вой! Не тоска слышалась в нем, а жуткая лютая злоба. Словно не волк то был, а отвратительный богомерзкий демон. Олег Иваныч поежился, крепче сжав рукоять прихваченного в капище ножа. Шедший впереди Степан обернулся.
- Ишь, развылся-то, - со страхом прошептал он, и шепот его разнесся далеко по болоту, отражаясь от высоких холмов Черного леса. Вой вдруг резко оборвался, словно дикое ночное чудовище услыхало шепот мальчишки.
Олег Иваныч перекрестился. Где-то впереди послышалось утробное ворчанье.
- Постой-ка, - предостерегающе поднял руку Степанко. - Вон на той кочке постоим чуть... Не нравится мне этот вой... да и ворчанье тоже. Заговор честь буду...
Олег Иваныч согласно кивнул. Он и сам чувствовал себя не вполне в своей тарелке - то воет вокруг кто-то, то рычит - поди-ка пойми кто, обычный волк или оборотень? Потому - с заговором Степа хорошо придумал. Может, и поможет заговор-то, отпугнет волкодлака.
- На море Окияне, на острове на Буяне, - вполголоса, вполне традиционно, начал отрок, отнюдь не баловавший слушателей разнообразием вступлений. - На полой поляне светит месяц, в зелен лес, во широкий дол, на осинов пень. Вкруг пня ходит волк мохнатый, на зубах его весь скот рогатый. А в лес волк не заходит, и в дом волк не забродит... Месяц-месяц, золотые рожки, притупи ножи-рогатицы, измочаль дубины, напусти страх на зверя, человека и гада, чтобы они серого волка не брали, теплой с него шкуры не драли. Слово мое крепко, крепче сна и силы богатырской!
- Пропади, сгинь, нечистая сила! - вытащив из-под рубахи нательный крест, как смог, завершил заговор Олег Иваныч.
Смолкло рычанье. Не слышен был и вой мерзопакостный. Только где-то сбоку затрещали кусты да вспыхнули на миг чьи-то глаза желтыми искрами. Вспыхнули - и пропали.
- А ведь, похоже, прогнали волка-то! - покачал головой Олег Иваныч. Пойдем, что ли? Иль так и будем в болоте сидеть?
- Пошли, - согласился Степанко. - Только осторожно. Мало ли...
Вышли на твердую землю, к плесу. Затрещал под ногами лед в мелких лужицах, по лицу хлестнули мохнатые еловые ветки. Олег обернулся: на востоке, за островом, небо окрасилось алым. Однако не мешало б прибавить шагу.
Подмораживало - хоть и в полушубках овчинных были путники, а все ж сырые-то ноги о себе знать давали. Эх, костерок бы... Да нельзя! Спешить надобно - до Силантьева, чай, недалече. Вон, уж слыхать, как собаки лают! Ну так чего ждать? А ну, ноги в руки... Размахнулся Олег Иваныч через распадок перепрыгнуть... Разбежался, распадок-то уже хорошо был виден... Не слушал, что там кричал Степанко... Прыгнул...
Словно острые акульи зубы сдавили правую ногу!
Адская боль пронзила тело, разнеслась по жилам электрическим током. В глазах потемнело... нет, сознанья не потерял Олег Иваныч, стон сдержав, сел на земле удрученно. На большого зверя капкан насторожили охотнички. Туда прямиком и ухнул... как Юрий Деточкин в чужой "Волге". Улыбнулся Олег Иваныч, фильм старый вспомнив, - надо же, угораздило...
Попытавшись створки разнять, вздохнул тяжко Степанко. Двум мужикам бугаистым та работа по силам, не ему. Пытались вместе - нет, не идет капка-нище, не поддается. Ну, что ты будешь делать? Да и в ноге боль жуткая - не перелом ли, часом? Ну, освободятся, а дальше? На Степанке верхом ехать? Нет, не обойтись, видно, без мужиков-то...
- Степан, до села далеко ли?
- Не очень. Хочешь, чтоб сбегал? Кивнул Олег Иваныч, от боли поморщился:
- Сам-то хозяин, Силантий Ржа, вряд ли в деревне. На Москве должен быть. Харлама сыщешь либо Онисима, церковного старосту. От меня поклон передашь, дальше путь покажешь. Не заплутаешь?