Страница 1 из 83
Андрей Посняков
Посол Господина Великого
Новгородская сага - 2
Продолжение цикла "Новгородская сага".
Поединки и детективные загадки, любовь и утраты, зарубежные миссии и противостояние с опасным маньяком и его приспешниками - все это выпало на долю нашего современника, который, не имея ни связей, ни богатства, только благодаря своим личным качествам становится начальником тайной службы Господина Великого Новгорода.
Глава 1
Новгород. Март 1471 г.
Знал ли ты, что свобода существует
Лишь в школьном учебнике,
Знал ли ты, что сумасшедшие правят нами,
Нашими тюрьмами, застенками...
Ажим Моррисон, "Американская молитва"
- Имай, яво, шильника, имай!
- Сбоку, сбоку заходи!
- Да что ж вы творите, ироды?! Весь товар-от перевернули!
- Молчи, тетка, не до товару твово - вишь, обманника имаем!
- Сбоку, сбоку давай, Ярема! Эх, уйдет, шильник...
Молодой востроглазый парень в нагольном полушубке и треухе перемахнул через ограду и скрылся где-то на Пробойной. Преследовавший его Ярема грузный сорокалетний дядька, торговец рыбой - поскользнувшись на собачьем дерьме, ткнулся носом в ноздреватый мартовский снег.
- Эх, ты, Ярема, - подбежав, укоризненно покачал головой его сосед по рядной лавке Парфен-селедочник. Сам-то Парфен хоть и тоже немолод, но и не так грузен, как Ярема, худ, увертлив, ловок - вполне мог бы схватить жулика, ежели б вот не Пелагея-пирожница. Товар, вишь, у ней опрокинули...
- Почто шумим, мужики? - полюбопытствовал, проходя мимо, Олексаха-сбитешцик... вернее, бывший сбитенщик, ныне - Олександр, человек служилый.
Олексаху на Торгу всякий знал, доверяли.
- А ты глянь-ко!
С сопением выбравшись из сугроба, Ярема-рыбник, разжав кулак, протянул Олександру серебряную монету с изображением двух сидящих человеческих фигурок. Монета как монета. Обычная деньга новгородская.
- Обычная? Да ты зубом кусни, человече!
Олексаха так и сделал. С двух сторон монеты остался четкий отпечаток зубов. Фальшивка!
- И вон, ишо такая же! И там...
Олексаха задумался, сдвинув на затылок круглую, отороченную бобровым мехом, шапку.
- Вот что, мужи славные новгородские, давайте-ка сюда деньгу нехорошую. Обманника-то запомнили?
- Ага, запомнишь тут. Парень как парень. Полушубок нагольный - в таких пол-Новгорода - треух на глаза надвинут. Непонятного цвета глаза... волос тоже не виден. Сам, обманник-то, ни высокий, ни низкий, ни худой, ни толстый... средний, в общем... как все.
- Это плохо, что как все, - покачал головой Олексаха. - Еще буде увидите шильника - ловите, иль хоть запомните.
Мартовское солнышко плыло в облаках по высокому небу, пригревало, с каждым днем все сильней, ласковей, топило понемножку снега, разгоняло ночную стужу. Все обильнее капало с крыш, все синее становилось небо, а раз, поговаривали, грохотал уж как-то под утро первый весенний гром. Был ли гром, нет ли - может, и врали. Но что весной все сильнее пахло - все вокруг замечали. Орали на деревьях вороны, пищали синицы, воробьи да прочие мелкие птахи - теплу радовались. Даже Волхов седой заворочался подо льдом, забурчал, затрещал, заругался, чувствуя близкий конец своей зимней спячки.
Стоял Великий пост перед Пасхой, люд православный мяса не покупал, постился, кой-когда перебиваясь рыбкой, да кашей, да огурчиками солеными, да мочеными яблоками - тем сейчас и торговали, да еще рыбьим зубом, да рухлядью мягкой - мехами, издалече ушкуйниками привезенными. Оптом продавали, редко кто шкурками покупал. Торопились купцы - чуть-чуть и растопит весна-красна дороги зимние, по болотам, по рекам проложенные, потянулись уже в родные края гости заморские, свеи да немцы ливонские - кому ж охота в распутицу зазря прозябать, а до лодейных-то путей еще месяца полтора-два - не меньше. Потому и снижались цены. Быстро шла торговлишка-то, уж и не торговались почти, сбыть лишь бы. А быстрота - она в торговле помеха! Мало, что выгоду не соблюсти никак, так новая напасть - то тут, то там фальшивые деньги серебряные обнаруживались - с виду деньга как деньга - а мягка, легковесна! Забили тревогу купцы-ивановцы, многими жалобами посадничьих людей завалили. Да и как не жаловаться-то, коли такая напасть? В колокол ударили, вече собрав. Порешили: разбираться с тем делом посадничьим людям приметливо, фальшивомонетчиков изловить да казнить жестоко, чтоб другим неповадно было. В Волхов их всех, в прорубь! А имущество - на поток всем... Посадничьим в помощь - и софийские люди чтоб! Об Олеге-то Иваныче, человеке житьем, многие купчины были наслышаны. Про хитрость его, да ум, да к сыску способность гораздую...
Вот и ехал себе потихоньку житий человек Олег Иваныч на княжий да посадничий суд, в палаты судебные. От солнца щурясь, орешками калеными потрескивал, шелуху под копыта каурому сплевывая. Оба теплу радовались. И сам Олег Иваныч, и конек его каурый.
Пробежав по Пробойной, парень в нагольном полушубке, резко свернув, юркнул в щель - на Буяна, да затем на Рогатицу, да, чрез улицу, на Славкова. Треух по пути скинул, шапчонку натянул круглую, монашеской скуфейки навроде. На Славкова оглянулся - нет, не гнался никто - шапку набекрень сдвинул лицо круглое, глуповатое, солнышку подставив, сощурился. Постоял немного так, отдышался, к храму Дмитрия Солунского подошел, тут же, на углу Славкова и Пробойной. Заоборачивался, захлопал глазами бесстыжими. Вроде как искал кого-то.
А не надобно было искать-то. Кому надо - тот уж его углядел давненько, подхватил под руку, отвел за церковь, в место меж оград, безлюдное.
- Молодец, Суворе! Вот те монеты. Отсчитал: раз, два, три... Три.
- Че-то мало, дядько?
- А много потом будет, Суворе, - ласково заулыбался козлобородый Митря Упадыш, он-то и ждал-поджидал тут Сувора, с утра еще. По сторонам глазами зыркнул, руку за пазуху сунул...
- Возьми-ко.
Сувор взглянул, поморгал глазами... Хм... Штука какая-то непонятная. Мелкая, вроде отливки кузнечной. Буквицы наоборот... Впрочем, Сувор и нормальных-то буквиц прочесть бы не смог - к грамоте зело ленив был с детства. А умел бы читать... "Денга Новгородска" - вот чего было на отливке написано, да рисунок - два человечка сидят.